Агата Кристи - Эхнатон. Паутина. Вернуться, чтобы быть повешенным. Вердикт. Нежданный гость. Возвращение к убийству. Тройное правило

ХЬЮГО. Номер один — «Кокберн», номер два — дешевый портвейн, третий — «Доу», верно, а?

СЭР РОЛАНД. Чепуха. Номер первый — дешевый портвейн, второй — «Доу», третий — «Кокберн» Я прав, не так ли?

КЛАРИССА. Дорогие вы мои! (Целует Хьюго, потом — сэра Роланда.) Теперь отнесите поднос обратно в столовую. Там на буфете стоит графин.

СЭР РОЛАНД (взяв поднос с бокалами). Графин? Один?

КЛАРИССА. Ну да, один. Видите ли, портвейн-то — один и тот же.

СЭР РОЛАНД. Кларисса, ты бессовестная обманщица.

КЛАРИССА. А что делать? День выдался такой сырой, что вы не смогли поиграть в гольф. Нужно же было вам хоть как-то поразвлечься, дорогие мои, вот вы и развлеклись, верно?

СЭР РОЛАНД. Клянусь Богом! Тебе должно быть стыдно — так выставлять на посмешище старших.

ХЬЮГО (со смехом). А кто говорил, что распознает «Кокберн» двадцать седьмого где угодно?

СЭР РОЛАНД. Да ладно тебе, Хьюго, давай еще выпьем.

Сэр Роланд и Хьюго, беседуя, выходят в холл.

ДЖЕРЕМИ. Ну-ка, ну-ка, Кларисса, как там насчет премьера Герцословакии?

КЛАРИССА. А что с ним такое?

ДЖЕРЕМИ. Он когда-нибудь трижды пробегал до главных ворот и обратно, в макинтоше, за четыре минуты и пятьдесят три секунды?

КЛАРИССА. Премьер Герцословакии — душка, но ему сильно за шестьдесят, и я очень сомневаюсь, что последние несколько лет он вообще куда-нибудь бегал.

ДЖЕРЕМИ. Значит, ты все это придумала. Зачем?

КЛАРИССА. Ты весь день жаловался, что тебе не хватает физической нагрузки.

ДЖЕРЕМИ. Кларисса, ты когда-нибудь говоришь правду?

КЛАРИССА. Конечно, говорю… иногда. Но, когда я говорю правду, мне никто не верит. Это так странно! Наверное, когда что-то выдумываешь, так увлекаешься, что все звучит более убедительно. (Встает и подходит к стеклянной двери в сад.)

ДЖЕРЕМИ. У меня могла жила лопнуть — вот чего бы ты добилась!

КЛАРИССА (смеется). По-моему, погода налаживается. Вечер будет чудесный. Как дивно пахнет в саду после дождя! (Принюхивается.) Нарциссы.

ДЖЕРЕМИ. Тебе и вправду нравится жить за городом?

КЛАРИССА. Еще как!

ДЖЕРЕМИ. По-моему, ты умираешь здесь от скуки. Кларисса, это все так не подходит тебе. Ты должна жить в Лондоне — бурно, весело!

КЛАРИССА. Что — приемы и ночные клубы?

ДЖЕРЕМИ. Из тебя бы вышла потрясающая хозяйка салона!

КЛАРИССА. Звучит как в эдвардианском романе. И вообще, дипломатические приемы — скука смертная.

ДЖЕРЕМИ (подходя к Клариссе). Но так попусту тратить… (Пытается накрыть ее руку своей.)

КЛАРИССА (убирая свою руку). Себя?

ДЖЕРЕМИ. Да. Потом, еще этот Генри.

КЛАРИССА. Что — Генри?

ДЖЕРЕМИ. Не могу себе представить, зачем ты вообще за него вышла. Он на много лет тебя старше, дочка уже в школу ходит. Я не сомневаюсь, он замечательный человек, но такой напыщенный, чопорный. Расхаживает как надутый индюк. Тоска зеленая. (Пауза). Никакого чувства юмора.

Кларисса смотрит на Джереми и улыбается.

Ну, ты, наверное, считаешь, что я не должен говорить подобные вещи.

КЛАРИССА. Да нет, ничего. Говори что тебе вздумается.

ДЖЕРЕМИ. Значит, ты понимаешь, что совершила ошибку?

КЛАРИССА (мягко). Не совершала я никакой ошибки. (Игриво.) Джереми, ты делаешь мне непристойные предложения?

ДЖЕРЕМИ. Именно.

КЛАРИССА. Как мило. Продолжай. (Толкает его локтем.)

ДЖЕРЕМИ. Я люблю тебя.

КЛАРИССА (радостно). Как здорово!

ДЖЕРЕМИ. Совершенно неправильный ответ. Ты должна произнести глубоким прочувственным голосом: «Мне так жаль».

КЛАРИССА. Но мне вовсе не жаль. Мне приятно! Мне нравится, когда в меня влюбляются.

Джереми снова садится рядом с Клариссой и с досадой отворачивается.

А ты готов ради меня на все?

ДЖЕРЕМИ. На все, что угодно.

КЛАРИССА. Правда? А если бы я убила кого-нибудь, ты помог бы. Нет, довольно, пора остановиться. (Встает.)

ДЖЕРЕМИ. Нет-нет, продолжай.

КЛАРИССА. По-моему, ты интересовался, не бывает ли мне тут скучно.

ДЖЕРЕМИ. Да.

КЛАРИССА. Так вот, иногда все-таки бывает, вернее, бывало бы, если бы не мое тайное хобби.

ДЖЕРЕМИ. О-о, и какое же?

КЛАРИССА. Понимаешь, Джереми, я всегда жила мирно и счастливо. Со мной никогда не случалось ничего необычного, вот я и придумала себе такую игру. Я называю ее «Допустим».

ДЖЕРЕМИ. «Допустим»?

КЛАРИССА. Да. Я говорю себе: допустим, однажды утром я спускаюсь вниз и обнаруживаю в библиотеке труп. Что я сделаю? Или: допустим, в один прекрасный день здесь объявляется некая женщина и сообщает мне, что они с Генри были тайно повенчаны в Константинополе, так что мой с ним брак — двоеженство. Что бы я ей ответила? Или: допустим, меня поставили перед выбором — или я предам свою страну, или Генри застрелят у меня на глазах? (Неожиданно улыбается Джереми) Или вообще… Допустим, я решила убежать с Джереми. Что бы тогда произошло?

ДЖЕРЕМИ. Я польщен. Что же произошло дальше?

КЛАРИССА. Ну, когда я играла в это последний раз, мы оказались на Ривьере, в Жан-ле-Пэн, и Генри нас настиг. У него с собой был револьвер.

ДЖЕРЕМИ. Боже мой, он меня застрелил?

КЛАРИССА. Он сказал (театрально): «Кларисса, или ты вернешься ко мне, или я убью себя».

ДЖЕРЕМИ. Очень мило с его стороны. Не могу себе представить ничего более непохожего на Генри. А ты что сказала на это?

КЛАРИССА (с улыбкой). О, я проиграла оба варианта.

ДЖЕРЕМИ. Что ж, дорогая, ты и в самом деле не скучаешь.

Из холла входит Пиппа Хэйлшэм-Браун — долговязая девочка двенадцати лет, в школьной форме, с ранцем.

ПИППА. Привет, Кларисса.

КЛАРИССА. Привет, Пиппа. Ты что-то поздновато!

ПИППА. На музыку ездила. (Кладет свою шляпку и ранец на кресло.) Покормишь меня? Умираю от голода.

КЛАРИССА (встает). Разве ты не взяла булочки, чтобы перекусить в автобусе?

ПИППА. Ну взяла — так ведь с тех пор уже полчаса прошло. Ну можно мне немножко пирога или еще чего-нибудь, чтобы дотерпеть до обеда?

КЛАРИССА (ведет Питу к двери в холл, со смехом). Сейчас посмотрим, что у нас имеется.

ПИППА (на ходу). А пирог с вишнями остался?

КЛАРИССА (выходя). Ты же еще вчера его доела.

Джереми встает, подходит к бюро и торопливо выдвигает один за другим несколько ящичков.

МИСС ПИК (за сценой, громко). Эй, есть кто-нибудь?!

Джереми замирает и торопливо задвигает ящики. В комнате становится темнее — вечереет. Открыв стеклянную дверь, на пороге, жизнерадостно улыбаясь, останавливается Милдред Пик — крупная женщина лет сорока с лишним, в твидовом костюме и резиновых сапогах.

Миссис Хэйлшэм-Браун здесь?

ДЖЕРЕМИ. Она только что вышла покормить Пиппу.

МИСС ПИК. Детям нельзя перебивать аппетит.

ДЖЕРЕМИ. Заходите, мисс Пик.

МИСС ПИК. Нет, в сапогах не зайду. А то натащу в гостиную половину сада. (Смеется.) Я только хотела спросить, какие овощи нужны завтра к ленчу.