Агата Кристи - Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— Вы уверены, что вам ничего не нужно?

— Нет, благодарю вас, — сказала мисс Марпл. — Вы знаете, — добавила она, словно извиняясь, — я и к молоку не притронулась.

— Почему же?

— Как бы оно мне не навредило.

Клотильда стояла в ногах кровати, не сводя с нее глаз.

— Понимаете, иногда пить молоко небезопасно, — добавила мисс Марпл.

— На что вы намекаете? — Голос Клотильды прозвучал резко, почти грубо.

— Я думаю, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, — сказала мисс Марпл. — И понимали это еще с вечера. Если не раньше.

— Не знаю, о чем вы толкуете.

— Вот как? — В голосе мисс Марпл прозвучала легкая усмешка.

— А, понимаю, молоко совсем остыло. Сейчас принесу вам горячего.

Клотильда взяла стакан с ночного столика.

— Не трудитесь, — сказала мисс Марпл. — Я все равно не стану его пить.

— Право же, не пойму, о чем вы думаете, — сказала Клотильда, глядя ей в глаза. — Вы необыкновенная женщина. Но почему вы так со мной разговариваете? Кто вы на самом деле?

Мисс Марпл спустила на плечи пушистый розовый шарф, окутывавший ее голову, — очень похожий на тот, который она носила в Вест-Индии.

— Одно из моих имен. — Немезида, — сказала она.

— Немезида? При чем тут Немезида?

— Я думаю, вы меня понимаете. Вы ведь человек образованный. Возмездие иногда сильно запаздывает, но оно всегда постигает виновного.

— О чем это вы?

— О девушке, которую вы убили, — сказала мисс Марпл.

— Я?!

— О девушке по имени Верити.

— Но зачем мне было ее убивать?

— Вы ее любили, — сказала мисс Марпл.

— Ну да. Я любила ее всем сердцем. И она любила меня.

— Один человек недавно сказал мне, что такая любовь это самое страшное, что может быть на свете. И это действительно очень страшно — безумная, всепоглощающая любовь. Вы слишком любили Верити. Она стала для вас дороже всего на свете. Она тоже очень сильно любила вас, пока в ее жизнь не пришла совсем другая любовь. Она встретила своего суженого. Не очень-то подходящего для нее человека, с далеко не безупречной репутацией, но она любила его, а он любил ее, и у нее возникла необходимость быть вместе. А для этого ей нужно было избавиться от уз любви, которые приковывали ее к вам. Ей хотелось жить нормальной жизнью, с мужем, которого она любит, рожать детей. Ей хотелось самого обыкновенного женского счастья.

Клотильда подошла к креслу и села, не сводя глаз с мисс Марпл.

— Так, — сказала она, — кажется, вы все поняли.

— Да, конечно, я все прекрасно поняла.

— То, что вы сказали — правда. Но признаюсь я или буду все отрицать… теперь это уже не имеет значения.

— Да, — сказала мисс Марпл, — вы абсолютно правы. Это не имеет значения.

— Но если бы вы могли себе представить, как я страдала!

— Да, — сказала мисс Марпл, — могу себе представить. У меня, знаете ли, очень живое воображение, даже слишком живое.

— Это же настоящая пытка — чувствовать, что теряешь самое дорогое, что у тебя есть в жизни… И я должна была отдать ее этому ничтожеству, этому растленному юнцу, гнусному негодяю, который был недостоин мизинца моей красавицы, моей умницы. Я не могла этого допустить. Никак не могла.

— Да, — сказала мисс Марпл. — Вы предпочли ее убить. Вот чем обернулась для нее ваша любовь.

— Да как вы могли подумать, что я на такое способна? Вы думаете, что я могла задушить мою девочку, которую так любила? Думаете, могла превратить ее лицо в кровавое месиво? Такое мог натворить только обезумевший от ярости, потерявший человеческий облик маньяк.

— Нет, — сказала мисс Марпл, — вы конечно же не стали бы этого делать. Ведь вы действительно очень ее любили.

— Значит, вы сами видите, что ваше обвинение абсолютно беспочвенно.

— Верити вы не тронули. Эта ужасная участь постигла совсем другую девушку. А Верити до сих пор здесь, верно? У вас в саду. Нет, вы не стали ее душить. Просто дали ей выпить кофе или молока — с большой дозой снотворного. Она совсем не страдала… А когда она уснула — навеки, — вы отнесли ее в сад. На месте разрушенной оранжереи вы сделали для нее склеп, а потом прикрыли его кирпичами. Там она и покоится. А после на этом месте посадили кустарник, полигонум, и с тех пор он растет на этом холмике, с каждым годом все больше разрастаясь. Верити осталась с вами. Вы так ее и не отпустили.

— Полоумная тварь! Старая дура! Ты что же, надеешься, что я теперь позволю тебе уйти. Чтобы ты все разболтала своим гнусным языком?

— Надеюсь, — сказала мисс Марпл. — Хотя, конечно, нельзя быть уверенной. Вы сильная женщина, вы гораздо моложе меня.

— Хоть это ты понимаешь.

— Вам, безусловно, ничего не стоит со мной справиться, — сказала мисс Марпл. — Обычно такие, как вы, не останавливаются на одном убийстве. За свою жизнь я множество раз в этом убеждалась. Вы ведь уже убили двоих, не так ли? Кроме своей воспитанницы, еще одну девушку.

— Ну да, убила. Жалкую бродяжку. Эта безмозглая тварь только и делала, что увивалась за парнями. Гулящая девка! Нора Броуд. И как же вы про нее узнали?

— Это было нетрудно, — сказала мисс Марпл. — Мне не верилось, что вы могли так изуродовать лицо той, которая фактически стала вам дочерью. В то время исчезла еще одна девушка, и ее тело так и не нашли. Вот я и подумала, а не Нору ли Броуд нашли с изуродованным лицом. Нору Броуд в одежде Верити. На опознание, естественно, пригласили вас, ведь вы знали ее лучше, чем кто-либо другой… И вы заявили, что эта мертвая девушка действительно Верити.

— Да зачем мне все это было устраивать?

— Зачем? Вы хотели, чтобы юношу, который отобрал у вас Верити… который посмел ее полюбить и которому она ответила взаимностью, осудили за убийство. Поэтому вы оставили второй труп там, где его не скоро нашли бы. А найдя, сразу подумали, что это… ваша воспитанница. Да и как не подумать? Вы одели ее в платье Верити, бросили рядом сумочку Верити; несколько писем, браслетик, крестик и еще… вы изуродовали ей лицо.

А неделю назад вы совершили очередное убийство — Элизабет Темпл. Вы боялись, что ей что-то стало известно, что Верити о чем-то ей писала. К тому же вы каким-то образом узнали, что она собирается встретиться с архидьяконом Брабазоном, и вы решили, что вместе они могут догадаться, что на самом деле произошло. Никак нельзя было допустить, чтобы Элизабет Темпл встретилась с архидьяконом. И откуда у вас столько силы? Каково! Столкнуть тот валун с вершины холма. Должно быть, это было очень нелегко…

— Гораздо тяжелее, чем справиться с жалкой, усохшей старушонкой.

— Не думаю, — сказала мисс Марпл, — что вам это позволят.

— Что?

— Конечно, — сказала мисс Марпл, — я высохшая, жалкая старушонка, которой едва удается передвигать ноги. И тем не менее именно мне мистер Рафиль поручил добиться справедливости.