Агата Кристи - Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— Вернемся к началу нашего разговора. Итак, вы посетили литературный ленч. И вам там не понравилось.

— Сам ленч мне очень даже понравился, а вот то, что произошло позже…

— Ну ясно, вас обступили поклонники, — ласково подсказал Пуаро — так обычно действует врач, пытаясь выведать у больного симптомы его болезни.

— Не успели. Потому что ко мне вдруг подскочила одна весьма напористая дама, просто настоящая гренадерша. Такие обожают всеми командовать — и от них просто невозможно избавиться. Смотрят на тебя, как на какого-нибудь диковинного жука… или бабочку — только сачка в руках и не хватает. Она полностью отрезала мне дорогу к отступлению, усадила на какой-то куцый диванчик и стала расспрашивать про мою крестницу.

— А, понимаю. Эта крестница — ваша любимица?

— Да я ее уже несколько лет не видала, — честно призналась миссис Оливер. — Не могу же я за всеми уследить. А потом эта особа такое спросила… Она требовала, чтобы я… Боже ты мой, прямо язык не поворачивается…

— Не волнуйтесь, — мягко сказал Пуаро. — Эркюлю Пуаро можно сказать все что угодно. Рано или поздно мне все всё рассказывают. Я ведь иностранец, и меня можно не принимать всерьез.

— А ведь вам и вправду все как-то проще рассказывать, — сказала миссис Оливер. — Понимаете, она стала меня расспрашивать про родителей моей крестницы. Выяснять, кто кого убил — мать отца или отец мать…

— Простите, как вы сказали?

— Да я и сама знаю, что все это как-то дико. Честно Говоря, я даже подумала, что у нее что-то не в порядке с головой?

— Убила ли мать вашей крестницы своего мужа или, наоборот, он убил ее? Я правильно вас понял?

— Абсолютно, — сказала миссис Оливер.

— И что же, есть соответствующие факты? Там действительно кто-то кого-то убил.

— Во всяком случае, оба были застрелены, — сказала миссис Оливер. — Возле скалы. Не помню, где именно — то ли в Корнуолле, то ли на Корсике. В общем, где-то на побережье.

— Значит, то, что она сказала — правда?

— Разумеется, что-то там есть. Но с той поры прошло много лет. Ладно, у каждого свои странности… но с какой стати она хотела это выяснить у меня?

— Вы же пишете детективные романы, — сказал Пуаро. — Держу пари, она сказала вам, что вы знаете все о преступлениях. Но родители вашей крестницы… они что, действительно были застрелены?

— Да, такая вот трагедия. Проза жизни… Событие произошедшее в реальности… Ну да ладно, попробую вам рассказать все по порядку — что смогу вспомнить. Конечно в свое время эта история была у всех на устах. Произошло это примерно… да, лет двенадцать тому назад. Не меньше. Ну так вот. Мать Селии училась со мной в одной школе, одно время мы были с ней даже дружны. По мужу она Равенскрофт. Сэр Алистар Равенскрофт и леди Равенскрофт. Дивная пара. Он был в чине полковника или генерала. Они друг с другом не расставались, весь мир объездили. Купили дом — где-то за границей — где точно, не помню. И вдруг, как гром среди ясного неба — вся эта газетная шумиха. Убил ли их кто? Или они… сами? Кажется, в доме нашли револьвер… Да что это я… про револьвер. Попробую рассказать о них самих. Виделись мы правда не слишком часто…

Миссис Оливер постаралась более или менее связно изложить то, что у нее сохранилось в памяти. Пуаро время от времени задавал вопросы, уточняя отдельные детали.

— Но зачем? — задумчиво спросил он, выслушав рассказ. — Зачем этой вашей гренадерше понадобилось ворошить прошлое?

— Вот это-то я и хочу выяснить, — сказала миссис Оливер. — Думаю, мне удастся разыскать Селию. Конечно, если она по-прежнему живет в Лондоне, а не переехала… в Кембридж [302] Кембридж — один из старейших и крупнейших университетов Великобритании, основанный в начале ХШ века в городе Кембридж (графство Кембриджшир). , или в Оксфорд [303] Оксфорд — один из старейших и крупнейших университетов Великобритании, основанный в XII веке в городе Оксфорд (графство Оксфордшир). — она вроде бы имеет ученую степень и где-то читает лекции… или ведет семинары, в общем, преподает. Очень современная девушка. Хороводится с длинноволосыми юнцами в немыслимых одежках. Что же касается наркотиков — думаю, этим она не балуется. Она вроде бы вполне довольна жизнью. Изредка дает о себе знать. Посылает открытки к Рождеству, иногда звонит. Я тоже — иногда, нельзя же только и думать что о своих крестниках… Ей, кстати, уже двадцать пять.

— Не замужем?

— Нет. Но, судя по всему, как раз собирается — за сыночка этой самой миссис — как ее там? — миссис Бриттл — нет, Бартон-Кокс. По крайней мере, так она представилась.

— И эта Кокс не желает, чтобы ее сын женился на девушке, у которой таким образом погибли родители?

— Видимо, — сказала миссис Оливер. — Других объяснений мне в голову не приходит. Но Боже, ей-то какая разница, кто кого убил?

— Есть над чем призадуматься, — сказал Пуаро. — Любопытно, весьма любопытно. Я имею в виду не супругов Равенскрофт, а столь жгучий интерес к ним миссис Бартон-Кокс. Может быть, у нее что-то с головой? Наверное, души не чает в своем сыне?

— Вероятно, — сказала миссис Оливер. — Может быть, она вообще против этой женитьбы.

— Опасается, что у невесты может проявиться тяга к убийству? Вдруг захочет пришить собственного мужа?

— Кто знает… Может, она надеялась, что я ей все расскажу, но мне-то она рассказала далеко не все, правда? Как вы думаете, почему? Что за всем этим кроется?

— Действительно любопытно, — сказал Пуаро.

— Потому-то я к вам и пришла, — сказала миссис Оливер. — Вы любите заниматься подобными шарадами. Особенно такими, которые на первый взгляд совершенно неразрешимы. В которых, казалось бы, и смысла нет.

— Как по-вашему, что предпочла бы сама миссис Бартон-Кокс?

— В смысле убийцу-жену или убийцу-мужа? Мне кажется, тут вообще дело не в заботе о сыне.

— Что ж, — сказал Пуаро. — Понимаю вашу тревогу. Вас попросили ответить на кое-какие вопросы, вы заинтригованы, но не знаете, как вам быть.

— И как же мне быть?

— Трудно сказать, — ответил Пуаро. — Вы ведь совершенно незнакомы с той женщиной, а она обращается к вам с более чем странной просьбой, и при этом совершенно не желает объяснять, зачем ей это нужно.

— Вот именно, — сказала миссис Оливер. — И что же делать несчастной Ариадне, которую для краткости можно назвать просто А.

— Я полагаю, — сказал Пуаро, — тут есть три пути. Первый. А могла бы отделаться запиской: «Глубоко сожалею, но ничем не могу быть вам полезной». Второй: встретиться со своей крестницей и сообщить ей, о чем А спрашивала матушка этого молодого человека. Заодно узнаете, действительно ли она намерена выйти за него замуж. Если это серьезно, спросите, не говорил ли ей ее жених о страданиях своей матушки. Заодно узнаете и другие детали: например, как сама девушка относится к будущей свекрови. И третий путь, — сказал Пуаро, — и, поверьте, самый разумный…