Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

И вдруг нахлынул страх — тот самый жуткий страх, который она испытала в «Солнечном кряже»…

«Это ваше бедное дитя?»

То было первое предупреждение, но она неправильно его поняла… она даже не знала, что это предупреждение.

Ее глаза следили за приближающимся лезвием, но, как ни странно, в состояние паралича ее привел не вид стилета и не таившаяся в нем угроза, а лицо державшего его — благожелательное лицо миссис Ланкастер, улыбавшееся счастливой улыбкой, улыбкой женщины, выполняющей свое предназначение и которой приходится мягко убеждать неразумную жертву.

«Она даже не кажется сумасшедшей, — подумала Тапенс. — Это-то и ужасно… Разумеется, не кажется, потому что сама она считает себя здоровой. Да и со стороны она кажется совершенно нормальным, благоразумным человеком — это она так думает… Ах Томми, Томми, куда же я влезла на этот раз?»

У нее закружилась голова, по всему телу разлилось какое-то чувство отрешенности… Она обмякла… где-то послышался звон разбитого стекла, который унес ее прочь, во тьму…

— Ну вот, вам уже лучше… вы приходите в себя… выпейте-ка, миссис Бересфорд.

К губам ей прижимали стакан… она дико сопротивлялась… Отравленное молоко… кто же это сказал?., насчет «отравленного молока»? Не будет она пить отравленное молоко… Да. Нет, это не молоко… запах совсем другой…

Она расслабилась, губы открылись — она попробовала на язык…

— Бренди, — сказала Тапенс.

— Совершенно верно! Ну же — выпейте еще…

Тапенс сделала еще один глоток. Затем снова откинулась на подушку, обозревая свое окружение. В окне торчали стропила приставной лестницы. Перед окном на полу громоздились осколки разбитого окна.

— Я слышала, как разбилось стекло.

Она оттолкнула стакан с бренди, и ее взгляд поднялся к лицу человека, который его держал.

— Эль Греко, — сказала Тапенс.

— Простите?

— Не важно.

Она оглядела комнату.

— А где она — я хочу сказать, миссис Ланкастер?

— Она… отдыхает… в соседней комнате…

— Понятно. — Но она не была уверена, что ей понятно. Вскоре она станет понимать лучше. Сейчас же ее мысли еще были бессвязны…

— Сэр Филипп Старк. — Она произнесла это медленно и с сомнением. — Верно?

— Да… А почему вы сказали Эль Греко?

— Страдание.

— Простите?

— Картина… В Толедо [195] Толедо — город в центральной части Испании на реке Тахо, где находится Дом-музей Эль Греко. … или в Прадо [196] Прадо — художественный музей в Мадриде, основанный в 1819 году и обладающий всемирно известной коллекцией произведений искусства. … Это было очень давно… нет, совсем недавно… — Она задумалась и словно сделала открытие: — Вчера вечером. В доме приходского священника…

— Вы молодец, — ободряюще сказал он.

Каким-то образом для нее было вполне естественным сидеть здесь, в этой комнате с кучей разбитого стекла на полу, и разговаривать с этим человеком… у которого бледное, измученное лицо…

— Я совершила ошибку… в «Солнечном кряже». Я совершенно в ней ошиблась… Я тогда испугалась… волна страха… Но я все не так поняла… Я боялась не ее… я боялась за нее… Я думала, с ней что-то может случиться… Мне хотелось защитить ее… спасти… Я… — Она с сомнением посмотрела на него. — Вы меня понимаете? Или все это звучит ужасно глупо?

— Никто вас не поймет лучше меня — никто на всем белом свете.

Тапенс уставилась на него — и нахмурилась.

— Кто… кто она? Я имею в виду, миссис Ланкастер… миссис Йорк… это не настоящее — это всего лишь аллегория… кто она… сама?

Филипп Старк резко сказал:

— «Где был „самим собою“ я — таким, каким я создан был, — единым цельным, с печатью Божьей на челе своем?» [197] Цитата из пятого действия драмы «Пер Понт» норвежского поэта и драматурга Хенрика Ибсена (1828–1906).

— Вы когда-нибудь читали «Пер Гюнта», миссис Бересфорд?

Он прошел к окну и постоял там, глядя на улицу… Затем резко повернулся.

— Она была моей женой, да поможет мне Бог.

— Ваша жена… Но она же умерла… мемориальная доска в церкви…

— Она умерла за границей… именно такой слух я распустил… И я повесил доску в церкви в память о ней. Люди не очень-то задают вопросы убитому горем вдовцу. А жить здесь я не стал.

— Некоторые говорили, что она бросила вас.

— Эти слухи меня вполне удовлетворяли.

— Вы увезли ее, когда узнали… о детях…

— Выходит, вы знаете о детях?

— Она рассказала мне… Это казалось… невероятным.

— Большую часть времени она была совершенно нормальная — никто бы и не догадался. Но полиция начала подозревать, и мне пришлось действовать… Я должен был защитить ее… Вы понимаете — можете понять?

— Да, — сказала Тапенс. — Я все очень хорошо понимаю.

— Она была… такая славная когда-то… — Голос у него слегка надломился. — Вы видите ее — вон там. — Он указал на картину на стене. — Водяная лилия… Она была дикая, необузданная… всегда. Ее мать была последней из рода Уоррендеров… старинного рода… рожденная от родителей, состоявших в кровном родстве… Хелен Уоррендер… Она убежала из дому. Спуталась с плохим человеком… преступником… а ее дочь пошла на сцену… она готовила из нее танцовщицу… Водяная лилия была ее самая известная роль… затем она попала в банду… просто так, ради острых ощущений… чтобы развлечься, так сказать… Но и этим она была разочарована…

Когда она вышла за меня, со всем этим она уже покончила… ей хотелось спокойной семейной жизни… иметь детей. Я был богат — я мог дать ей все, чего только душа пожелает. Но детей у нас не было. Это было горе для нас обоих. У нее появилась навязчивая идея — чувство вины… Возможно, она всегда была неуравновешенная — не знаю. Какое значение имеет, из-за чего это произошло… Она была…

Он сделал жест отчаяния.

— Я любил ее… Я всегда любил ее… какая бы она ни была… чтобы она ни делала… мне хотелось, чтобы она была в безопасности… чтобы ей ничего не грозило… чтобы ее не упекли… в тюрьму или в сумасшедший дом, где бы она не смогла протянуть и года… И нам действительно удавалось ее уберечь — столько долгих лет.

— Нам?!

— Нелли — моя дорогая верная Нелли Блай. Она была неподражаема — ей удавалось все, она все устраивала. Дома для престарелых — уют и комфорт. И чтобы не было искушений — никаких детей, только бы на ее пути не попадались дети… Казалось, все будет в порядке — дома находились в достаточно отдаленных местах… Камберленд… Северный Уэльс… вряд ли бы кто-нибудь ее узнал — во всяком случае, мы так думали. Это делалось по совету мистера Эклза, адвоката… он брал высокие гонорары… и я полагался на него.

— Шантаж? — предположила Тапенс.

— Ну что вы… Он был другом, советчиком…

— А кто нарисовал лодку на картине — лодку под названием «Водяная лилия»?