Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Ну, раз такие дела, — вставил Эркюль Пуаро, — вы, надо полагать, и местных злодеев сможете перечислить?

— Да, — ответил Спенс, — кого же еще искать в первую очередь, верно? А следующий шаг — припомнить, нет ли среди них какого-нибудь скверного подростка. Которому вдруг приспичило утопить ни в чем не повинного ребенка. Ну, спрашивается, зачем, зачем кому-то понадобилось убивать эту угловатую девочку? Кстати, никаких признаков попытки изнасилования: теперь это проверяют в первую очередь. Нынче, кажется, ни в одной деревушке без таких мерзостей не обходится. Да уж, раньше такого не было. Попадались, конечно, и тогда разные извращенцы, но не столько же! Я так подозреваю, их партиями выпускают на свободу оттуда, где они должны находиться под замком. Все сумасшедшие дома переполнены, вот доктора и говорят: «А пускай бедняга хоть чуток поживет нормальной жизнью. Отпустим-ка мы его домой к родителям». А у этого придурка — или, как их называют, больного, это уж кому как угодно, — через месяц ухудшение, а вокруг девочки молоденькие разгуливают… Вот и находят их потом в колодцах. А те и сами сдуру соглашаются, чтобы их или проводили, или подвезли на машине. И дети тоже — сколько им ни объясняй, что нельзя садиться к незнакомым дяденькам в машину — бесполезно. Да, сейчас таких случаев хоть пруд пруди.

— Это вписывается в наш случай?

— По крайней мере, это первое, что приходит в голову, — сказал Спенс. — На празднике находился кто-то, кому вдруг, как говорится, ударило. Может, это первая его жертва, а может, и нет. Кстати, можно поискать подобные случаи в архиве. Но, насколько мне известно, здесь никто по таким делам не проходил. Официально, я имею в виду. Теперь дальше. Парней подходящего возраста на празднике было двое. Во-первых, Николас Рэнсом: симпатичный малый лет семнадцати-восемнадцати и вполне уже самостоятельный. Приехал откуда-то с восточного побережья. С виду обыкновенный парень — а там уж, кто его знает. А вот другой — Десмонд — действительно когда-то находился под наблюдением психиатра… Впрочем, ничего серьезного. Разумеется, в дом мог проникнуть и посторонний… Во время праздника обычно запирают не все двери, да и окна, бывает, открыты. Обычно оставляют незапертой боковую дверь и распахивают боковое окно. Так что, возможно, кому-то захотелось поглазеть, а потом и поучаствовать. Только едва ли бы кто решился. Вряд ли девочка согласилась бы играть в те же «яблоки» с незнакомым человеком. Так что, скорее всего, это сделал кто-то из «своих». Кстати, Пуаро, вы еще не объяснили, что вас привлекает в этом деле. Сказали только, что к вам явилась миссис Оливер. У нее что, очередная безумная идея?

— Не такая уж безумная, — ответил Пуаро. — Во всяком случае, не на этот раз. В данном случае, она просто услышала, как девочка сказала одну вещь.

— Какая девочка? Джойс?

— Да.

Спенс подался вперед и пытливо посмотрел на Пуаро.

— Сейчас расскажу, — сказал тот.

И он вкратце пересказал все, что услышал от миссис Оливер.

— Понятно, — протянул Спенс и задумчиво погладил усы. — Девочка сама это сказала, да? Сказала, что видела убийство? А она не говорила, когда и как оно произошло?

— Нет, — ответил Пуаро.

— А что было до этого?

— Вроде бы кто-то заговорил об убийствах в книгах миссис Оливер. Кто-то из детей, по-моему. Сказал, что там слишком мало крови… А Джойс тут же вмешалась и заявила, что однажды видела самое настоящее убийство.

— Может, она это выдумала? У меня именно такое впечатление.

— У миссис Оливер тоже. Что девочка просто хотела обратить на себя внимание.

— И все это выдумала?

— Скорее всего, — подтвердил Пуаро.

— Дети часто делают самые невероятные заявления. Чтобы привлечь внимание или произвести впечатление. Но, с другой стороны, это может оказаться и правдой. Вы этого не допускаете?

— Не знаю, что и думать, — вздохнул Пуаро. — Девочка сказала, что видела убийство. И в тот же день, всего через несколько часов ее убили. Согласитесь, есть основания, — хотя, возможно, весьма призрачные, — предполагать, что перед нами и причина, и следствие. А если так, то кто-то явно не терял времени даром.

— Определенно, — подтвердил Спенс. — А вы не знаете точно, сколько человек присутствовало при этом разговоре? Ну, когда девочка стала уверять, что видела убийство…

— Со слов миссис Оливер, человек пятнадцать, если не больше. Пятеро или шестеро детей, столько же взрослых, которые все это устроили… Однако за точными сведениями я как раз хотел обратиться к вам.

— Ну, тут я вам, пожалуй, сумею помочь, — заметил Спенс. — Не скажу, кто именно принимал участие в подготовке к празднику, но, в конце концов, это несложно выяснить. А вот тех, кто был на самом празднике, я могу перечислить по пальцам. Естественно, засилье женщин. Отцов на детские праздники, сами понимаете, не очень-то заманишь. Разве что случайно заглянут, или чтобы ребенка домой отвести. Так что из мужчин там были только доктор Фергюсон и викарий. Остальные — мамаши, тетки, парочка ретивых общественниц, учительницы… Да! Я же могу вам дать список… И примерно четырнадцать детей. Самому младшему — не больше десяти; старшему — восемнадцать.

— Вам не трудно будет сделать пометку, на кого из них следует обратить особое внимание?

— Ну, если иметь в виду слова девочки, это будет очень нелегко, — ответил Спенс.

— То есть, если искать не насильника, а человека, когда-то совершившего преступление, которое так и осталось нераскрытым? Человека, который никак не ожидал, что существует свидетель, и, естественно, не на шутку испугался?

— А все едино, — мрачно сказал Спенс. — Ну нет у нас в округе таких личностей, которых можно было бы заподозрить, и все тут. И громких убийств тоже отродясь не было.

— Темные личности есть везде, наставительно заметил Пуаро, — или, скажем так: убийцы, которые на убийц не похожи, но по сути своей убийцы. И вычислить их отнюдь не просто. Тем более если они умны и осторожны. Можно представить их потрясение: узнать, что существует свидетель их злодеяния.

— Почему же Джойс так долго молчала? Может, ей заплатили, как вы думаете? Хотя вряд ли, это слишком рискованно.

— Нет, это исключено, — ответил Пуаро. — Как я понял из слов миссис Оливер, девочка поначалу даже не поняла, что на ее глазах произошло убийство.

— Да ну! Быть такого не может, — сказал Спенс.

— Почему же? Джойс было всего тринадцать… То, что она видела, произошло давно, и мы даже не знаем, насколько. А если года три назад? Десятилетний ребенок, став свидетелем какого-то происшествия, мог попросту не осознать, что оно означает. Таких ситуаций сколько угодно, mon cher [208] Мой дорогой (фр.). . Скажем, дорожное происшествие. Человека сбивает машина… Он погибает или же остается калекой. Но девочке и невдомек, что это — преднамеренное убийство. Однако случайная фраза, оброненная кем-то года два спустя, или что-то увиденное, или какой-то характерный звук заставляют ее взглянуть на эту ситуацию по-новому, и она вдруг понимает: «А ведь тот человек сделал это специально! Значит, это было убийство, а вовсе не несчастный случай». Да мало ли могло быть поводов, чтобы вспомнить, переосмыслить и все понять. На некоторые из них, признаться, мне указала миссис Оливер, которая способна с легкостью обозначить хоть двадцать различных версий, — равно маловероятных, разумеется, но при этом вполне допустимых. Скажем, подмешали кому-то в чай таблетки. Или подтолкнули в особо опасном месте. Здесь у вас нет скал — то-то жалость для любителей пофантазировать. Нет, как раз поводов могло быть предостаточно. Скажем, читала какой-нибудь детектив и вспомнила о том давнем происшествии. И вдруг поняла, что стала свидетелем убийства. Совсем как в детективном романе. Да, вариантов масса.