Агата Кристи - Свидание со смертью. Рождество Эркюля Пуаро. Убить легко. Десять негритят

И только когда они свернули к ее дому, лицо Люка прояснилось.

— Теперь мне лучше, — признался он.

— А раньше вам было плохо?

— Вы умница — сделали вид, что ничего не заметили.

Однако вам удалось разогнать хандру вашего невежливого кавалера. Забавно, но мне кажется, будто я из мрака вышел на солнце.

— Так и есть. Когда мы покинули Мэнор, солнце закрывала туча, а теперь ее нет.

— Вот видите, какое замечательное совпадение, мир, в сущности, прекрасен.

— Я тоже так считаю.

— Мисс Шмеллинг, вы позволите сказать вам одну дерзость?

— Разве вы на такое способны?

— Сейчас сами в этом убедитесь. Я хотел сказать, что доктор Томас очень везучий человек.

Роза вспыхнула от смущения и улыбнулась.

— Так вы уже слышали?

— А вы держали это в секрете? Извините, ради Бога.

— О! В нашем городке невозможно иметь секреты.

— Значит, вы действительно помолвлены?

Роза кивнула.

— Только… пока… мы не объявили об этом официально. Понимаете, папа был против, и нам кажется… нехорошо… оглашать это сразу после его смерти.

— Отец не одобрял ваш выбор?

— Не то чтобы не одобрял. Хотя, пожалуй, вы правы.

— Он считал, что вы еще слишком молоды? — мягко спросил Люк.

— Да, он так говорил.

— Но вы полагаете, его смущало и что-то еще, — проницательно заметил Люк.

Роза нехотя кивнула головой.

— Да… боюсь, дело было в том, что папе… в сущности, не нравился Джеффри.

— Они недолюбливали друг друга?

— Иногда мне казалось, что… так оно и есть… Конечно, папа был уже человек пожилой… со своими предрассудками.

— И очевидно, очень вас любил и не мог даже представить, что вы его покинете.

Роза согласилась, но как-то неуверенно.

— Или все обстояло еще серьезнее? Он категорически не хотел, чтобы вашим мужем стал Томас?

— Да. Понимаете ли… папа и Джеффри — они такие разные, и у них постоянно бывали споры. Джеффри старался быть покладистым, но он чувствовал, что папа не любит его… и все больше замыкался в себе… и… очень робел перед ним. Из-за этого папа так толком его и не узнал.

— Бороться с предубеждениями очень трудно.

— Папина неприязнь была совершенно необоснованна!

— И он ничем ее не мотивировал?

— О нет. Это было невозможно. То есть он не мог сказать ничего плохого о Джеффри, кроме того, что просто не любит его.

— Именно так.

— Ну а более веские причины? Может быть, ваш Джеффри пьет или играет на скачках?

— О нет. Мне кажется, Джеффри даже не знает, кто выиграл дерби.

— Занятно. Могу поклясться, что видел вашего доктора Томаса в Эпсоме на скачках, — бессовестно соврал Люк и тут же забеспокоился, не говорил ли он ей, что в тот день только прибыл в Англию.

Но Роза ответила сразу, ничего не заподозрив.

— Джеффри — на дерби? О нет, вам показалось. Он никак не мог быть на дерби, он тогда весь день провел в Эшволде — принимал трудные роды.

— Ну и память у вас!

Роза засмеялась.

— Я запомнила потому, что тому младенцу родители в честь этого дня даже дали прозвище «Джуджуб» — ведь эта лошадь пришла первой.

Люк рассеянно кивнул.

— А вообще, — продолжала Роза, — Джеффри никогда не ездит на скачки. Ему там было бы смертельно скучно. — И добавила уже другим тоном: — Может быть, зайдете? Я думаю, мама была бы рада познакомиться с вами.

— Вы в этом уверены?

Роза провела его в комнату, где царил печальный полумрак. В кресле, с отсутствующим взглядом и вся сгорбившись, сидела женщина.

— Мама, это мистер Фицвильям.

Миссис Шмеллинг очнулась и пожала гостю руку.

Роза тихо вышла из комнаты.

— Рада с вами познакомиться, мистер Фицвильям. Роза сказала, что ваши друзья знали моего мужа много лет назад.

— Да, миссис Шмеллинг. — Люку было очень неловко лгать женщине, потерявшей мужа, но ничего другого не оставалось.

— Жаль, что вы с ним не встречались. Он был прекрасный человек и замечательный врач. Поставил на ноги многих безнадежных больных — только благодаря силе своего характера.

— Я много слышал о нем с тех пор, как приехал сюда, — мягко сказал Люк. — И понял, что его здесь очень и очень ценили.

Он не мог как следует видеть лицо миссис Шмеллинг. Ее голос звучал довольно монотонно, но эта нарочитая бесстрастность выдавала, как трудно ей себя сдерживать.

Неожиданно она сказала:

— Мистер Фицвильям, известно ли вам, что мир полон зла?

— Да, да, конечно, — с готовностью согласился он, удивленный этой странной фразой.

— Так известно или нет? — снова спросила она. — А если нет, знайте: вокруг столько зла… И надо быть готовым к борьбе с ним! Джон знал — и боролся. Он был на стороне добра!

— Конечно, конечно, — поспешил согласиться Люк.

— Он столкнулся со злом здесь. Он знал…

Миссис Шмеллинг вдруг разрыдалась.

— Мне так жаль… — пробормотал Люк и осекся.

Она так же внезапно овладела собой.

— Прошу меня простить. — Она протянула руку, и он пожал ее. — Заходите к нам еще. Роза будет рада. Вы ей очень понравились.

— И она мне понравилась. Я давно уже не встречал таких славных девушек.

— Она очень добра ко мне.

— Доктору Томасу несказанно повезло.

— Да. — Голос миссис Шмеллинг снова стал безжизненным — она лишь нервно сплетала и расплетала пальцы. — Не знаю, не знаю — все так сложно.

Люк тихо вышел, оставив ее в этом полумраке.

По дороге домой он вспоминал детали их разговора.

В день скачек доктора Томаса не было в Вичвуде значительную часть дня. Он уезжал на машине. Вичвуд в тридцати пяти милях от Лондона. Предположительно, доктор принимал роды. Пока это известно только с его слов. Но, вероятно, можно будет проверить. Люк вспомнил слова миссис Шмеллинг.

Что она хотела сказать, настойчиво повторяя: «Вокруг столько зла…»?

Что скрывалось за этой фразой — крик измученной горем души, нервный срыв или что-то еще?

Может, она что-то знает? Может, доктор ей что-то сказал перед смертью?

«Так или иначе придется продолжить расследование», — подумал Люк, отчаянно пытаясь отвлечься от того их разговора с Бриджит.

На следующее утро Люк принял важное решение. Он понял, что косвенные расспросы больше ничего ему не дадут. Днем позже, днем раньше, ему неизбежно придется открыться.