Агата Кристи - Свидание со смертью. Рождество Эркюля Пуаро. Убить легко. Десять негритят

Его вновь охватило желание очутиться на просторах вельда [120] Вельд — в Южной Африке открытое пространство, поросшее травой. , под горячим солнцем… И чтобы больше никого…

И вдруг, когда он окинул взглядом обитателей очередного купе, у него даже перехватило дыхание… Эта девушка была совсем другой. Черные волосы, кожа цвета густых сливок, темные и глубокие, как ночь, глаза. Гордый и скорбный взгляд уроженки юга… Как эта девушка очутилась здесь, среди нудных безликих людей, зачем ей ехать в тоскливую английскую глушь? Ей бы стоять на балконе с розой в зубах, гордо откинув головку, покрытую черным кружевом, а в воздухе — запах песка, жары и крови — запах корриды… Ее должна окружать роскошь, а она сидит, забившись в уголок купе третьего класса.

Наблюдательный от природы, он не мог не заметить ее поношенного черного костюмчика, дешевых перчаток, ветхих туфелек и вызывающего вида огненно-красной сумки. И несмотря на это, она была прекрасна. Восхитительно грациозна и экзотична…

Какого черта она очутилась в этой стране туманов, холода и вечно куда-то бегущих трудолюбивых муравьев?

«Я должен узнать, кто она и что здесь делает… Я должен узнать…» — решил он.

Пилар сидела притиснутая к окну и думала о том, как странно пахнут англичане… Именно эти непривычные ей запахи произвели на нее самое большое впечатление в Англии. Тут не было ни запаха чеснока, ни запаха пыли, и почти не пахло духами. В вагоне было холодно и душно: пахло серой, как обычно в поездах, мылом и еще чем-то очень неприятным — по-видимому, этот запах исходил от мехового воротника сидевшей рядом толстухи. Пилар не без опаски потянула носом: нафталин. Как можно терпеть на себе такие запахи, недоумевала она.

Раздался свисток, зычный голос что-то прокричал, и поезд медленно отошел от перрона. Поехали. Значит, она действительно туда едет…

Ее сердце забилось чуть быстрее. Удастся ли? Сумеет ли она сделать все как надо? Конечно, сумеет, ведь она продумала каждую мелочь… И все предусмотрела. У нее получится. Должно получиться…

Намазанные яркой помадой губы Пилар искривились, и рот ее вдруг сделался жестоким. Жестоким и жадным, каким бывает у капризного ребенка, который умеет выражать только собственные желания и которому неведома дрожь жалости.

Она огляделась с чисто детским любопытством. До чего же они смешные, эти англичане! Их в купе было семеро. Все они казались такими богатыми, такими процветающими — достаточно посмотреть на их одежду и обувь. Англия, наверное, и впрямь богатая страна, она давно это слышала. Но вид у них был почему-то унылый, ни одного веселого лица.

А тот мужчина в коридоре красивый… Даже очень красивый, решила Пилар. Ей понравилось его загорелое лицо, орлиный нос, широкие плечи. Быстрее, чем любая молоденькая англичанка, Пилар сообразила, что и она произвела на него впечатление. Она ни разу не посмотрела ему в лицо и тем не менее отлично знала, сколько раз он взглянул на нее и как он сам выглядит.

Его внимание не вызвало у нее особого волнения или любопытства. Она приехала из страны, где мужчины часто поглядывают на женщин, делая это довольно открыто. Интересно, англичанин ли он, подумала она и решила, что нет.

«Слишком живой, взаправдашний, чтобы быть англичанином. И волосы очень светлые. Наверное, американец. Ну да, чем-то похож на актеров из фильмов о Диком Западе» 1.

По коридору прошествовал кондуктор.

— Первый ленч, леди и джентльмены. Первый ленч. Прошу занимать места.

У всех семерых пассажиров, что сидели в купе Пилар, оказались билеты на первый ленч. Они встали, и вагон разом опустел и стих.

Пилар тут же закрыла окно, которое приспустила воинственного вида седовласая дама, сидевшая у двери. Затем расположилась поудобнее и принялась обозревать северные пригороды Лондона. Она не повернула головы на звук откатившейся двери. Это был тот мужчина из коридора, и Пилар не сомневалась, что он вошел в купе с единственным намерением — побеседовать с нею.

Она продолжала усердно любоваться английскими ландшафтами.

— Может, вы хотите открыть окно? — спросил Стивен Фарр.

— Наоборот, я только что его закрыла, — сдержанно отозвалась Пилар.

Она свободно говорила по-английски — правда, с небольшим акцентом.

Наступило молчание.

«Приятный голос. В нем чувствуется солнце… — подумал Стивен. — И теплый, совсем как летний вечер…»

«Мне нравится его голос, — подумала Пилар. — Звучный и сильный. Привлекательный мужчина, очень даже привлекательный».

— Надо же, какая прорва народу, — заметил Стивен.

‘Дикий Запад — традиционное название западных территорий США в период их колонизации во второй половине XIX века.

— О да. Все уезжают из Лондона, там ведь так уныло.

Воспитание, которое получила Пилар, отнюдь не воспрещало ей разговаривать в поездах с незнакомыми мужчинами. Тем не менее она не хуже других девушек умела постоять за себя, хотя и не привыкла напускать на себя строгость.

Если бы Стивен рос в Англии, он постеснялся бы вступить в разговор с молоденькой девушкой. Но он был человеком вольным, не слишком обремененным условностями и считал вполне естественным заговорить с тем, кто ему приглянулся.

Поэтому, ничуть не смущаясь, он улыбнулся и сказал:

— Лондон вам не понравился, правда?

— Ни капельки.

— Мне, между прочим, тоже.

— Значит, вы не англичанин? — спросила Пилар.

— Англичанин, но живу в Южной Африке.

— A-а, понятно.

— Вы тоже нездешняя?

— Да, — кивнула Пилар. — Я из Испании.

Стивен сразу оживился.

— Из Испании? Значит, вы испанка?

— Наполовину. Мама у меня англичанка. Поэтому я и говорю так хорошо по-английски.

— А как вы относитесь к войне? [121] Здесь имеется в виду гражданская война в Испании 1936–1939 годов. — спросил Стивен.

— Война — это ужасно. И страшно. Она принесла столько разрушений!

— На чьей вы стороне?

На этот вопрос ей, видимо, сложно было ответить. В деревне, где она выросла, объяснила она, войной мало интересовались.

— До нас она не дошла, понимаете? Мэр, как офицер правительственной армии, естественно, был за правительство, а священник — за генерала Франко [122] Франко (1892–1975) — генерал, руководитель военного мятежа против Испанской республики, глава испанского государства (1937–1975), диктатор. . Большинство же жителей занимались виноградниками и пашней, поэтому у них не было времени разбираться, кто прав и кто виноват.

— Значит, в ваших местах боев не было?

— Нет, — ответила Пилар. — Но я проехала по стране на машине, — добавила она, — и много чего повидала. На моих глазах бомба угодила прямо в машину, и та взорвалась. А другая бомба разрушила дом. Захватывающее зрелище!