Агата Кристи - Человек в коричневом костюме. Тайна замка Чимниз. Убийство Роджера Экройда

— Вопрос в том, — продолжал он, — каково ваше будущее. Насколько я понимаю, у вас нет родственников?

— Я одна в этом мире, — ответила я и вновь поразилась своему сходству с героиней кино.

— У вас есть друзья?

— Все были очень добры ко мне, — сказала я с благодарностью.

— Кто же не был бы добр к столь юной и очаровательной особе? — галантно произнес мистер Флемминг. — Ну, ну, моя дорогая, мы должны обсудить, что можно сделать. — Он чуть помялся, а затем сказал: — Как вы посмотрите на то, чтобы пожить некоторое время у нас?

Я ухватилась за эту возможность. Лондон! Место, где всегда происходит что-то интересное.

— Вы очень добры, — сказала я. — Вы серьезно? Я пожила бы у вас, чтобы оглядеться. Ведь я должна начать зарабатывать себе на жизнь, вы понимаете?

— Да, да, мое дорогое дитя. Я все понимаю. Мы подыщем что-нибудь подходящее.

Я чувствовала, что представление мистера Флемминга о «чем-нибудь подходящем» сильно отличается от моего собственного, но был, безусловно, неподходящий момент для обнародования моих взглядов.

— Тогда договорились. Почему бы вам не поехать со мной прямо сегодня?

— О, спасибо, но не будет ли миссис Флемминг…

— Моя жена будет счастлива приветствовать вас.

Интересно, действительно ли мужья знают своих жен так хорошо, как они думают? Если бы у меня был муж, я не хотела бы, чтобы он приводил в дом сирот, не посоветовавшись сначала со мной.

— Мы пошлем ей телеграмму со станции, — продолжал адвокат.

Вскоре мои немногочисленные пожитки были уложены. Я с грустью рассматривала свою шляпку, перед тем как надеть ее. Первоначально это была, как я называю, «шляпка для Мэри», такую шляпку должна бы носить служанка в свой выходной день, но, конечно, не носит! Нечто бесформенное из черной соломки, к тому же с обвислыми полями. Однажды почувствовав вдохновение, я поддала ее ногой, два раза ударила кулаком, вдавила внутрь и прикрепила к ней что-то похожее на яркую морковь в воображении кубиста [23] Кубизм — модернистское течение в искусстве первой четверти XX века, задачей которого было конструирование объемной формы на плоскости и изображение предметного мира в виде комбинации геометрических тел или фигур. . Получилось очень шикарно. Морковь я, конечно, уже выбросила, а теперь до конца уничтожила остатки моего творчества. «Шляпка для Мэри» приобрела свой прежний вид, но выглядела столь измятой, что стала еще более унылой, чем раньше. Я, должно быть, являла собой идеальный тип сироты. Меня немного беспокоило, как примет меня миссис Флемминг, но я надеялась, что мой вид обезоружит ее.

Мистер Флемминг тоже волновался. Я поняла это, когда мы поднимались по ступенькам высокого дома на тихой Кенсиигтон-сквер. Миссис Флемминг встретила меня достаточно любезно. Полная спокойная женщина, типичный образец «хорошей жены и доброй матери», она провела меня в сияющую чистотой спальню со шторами из английского ситца, выразила надежду, что у меня есть все необходимое, сообщила, что чай будет готов через четверть часа, и предоставила меня самой себе.

Я услышала ее голос, звучавший на слегка повышенных тонах, когда она вошла в гостиную внизу на втором этаже.

«Но, Генри, с какой стати…» Остальное я не расслышала, но резкость тона была очевидной. А несколько минут спустя до меня донеслась другая фраза, произнесенная еще более язвительно: «Я согласна с тобой! Она, безусловно, очень мила».

Жизнь действительно очень сложная штука. Мужчины не будут к вам хорошо относиться, если вы не миловидны, а если вы миловидны, не ждите расположения женщин.

С глубоким вздохом я занялась своей прической. У меня красивые волосы. Они чёрные — по-настоящему черные, а не темно-каштановые — растут назад со лба и спускаются на уши. Безжалостно я зачесала волосы кверху. У меня уши как уши, но прическа с открытыми ушами, безусловно, сегодня вышла из моды. С такой прической я стала невероятно похожа на сироток, идущих гуськом в маленьких капорах и красных плащах.

Спустившись вниз, я заметила, что миссис Флемминг посмотрела на мои открытые уши вполне доброжелательно. Мистер Флемминг был явно озадачен. Я не сомневалась, что он говорил про себя: «Что это дитя сотворило с собой?»

В целом остаток дня прошел хорошо. Было решено, что я должна сразу начать подыскивать себе какое-нибудь занятие.

Перед сном я принялась старательно рассматривать свое лицо в зеркале. Действительно ли я миловидна? Честно говоря, я так не считала! У меня не прямой греческий нос, рот совсем не похож на свежий бутон розы, и вообще я не обладаю общепринятыми для привлекательной девушки достоинствами. Правда, помощник приходского священника однажды сказал мне, что мои глаза подобны «солнечному свету, заточенному в сумрачном лесу» [24] Неточная цитата из стихотворения Уильяма Вордсворта «Фонтан». , однако помощники приходского священника всегда знают множество цитат и выпаливают их наудачу. Я гораздо больше предпочла бы иметь ирландские голубые глаза, чем темно-зеленые с желтыми крапинками! Хотя зеленый цвет подходит искательницам приключений.

Я туго обмоталась черной тканью, оставив руки и плечи открытыми. Затем причесала волосы и снова закрыла ими уши, сильно напудрила лицо, отчего кожа стала еще белее, чем обычно. Поискав, я нашла старую губную помаду и жирно намалевала губы. Потом я подвела глаза жженой пробкой. Наконец надела красную ленту через обнаженное плечо, воткнула в волосы алое перо и сунула сигарету в уголок рта. Результатом я осталась очень довольна.

— Анна — искательница приключений, — произнесла я вслух, отвешивая поклон своему изображению. — Анна — искательница приключений. Серия первая «Дом на Кенсингтон-сквер»!

Девушки — глупые создания.

В последующие недели я умирала от скуки. Миссис Флемминг и ее подруги казались мне в высшей степени неинтересными. Они часами говорили о себе и своих детях, о том, как трудно доставать для них хорошее молоко, и о том, что они сказали молочнице, когда молоко оказалось прокисшим. Затем они переходили на слуг и говорили о том, как трудно нанять хороших слуг, и о том, что они сказали женщине в регистрационном бюро и что та ответила им. Они, по-видимому, никогда не читали газет и не интересовались происходящим в мире. Они не любили путешествовать за границей — там все было совсем не так, как в Англии. Ривьера [25] Ривьера — полоса франко-итальянского побережья Средиземного моря. Зона отдыха и туризма международного значения. , правда, составляла исключение — ведь там они встречали своих друзей.

Я слушала и с трудом сдерживалась. Многие из женщин были богаты. Весь прекрасный мир принадлежал им и ждал их, а они по собственной воле оставались в грязном скучном Лондоне, обсуждая молочниц и слуг! Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что относилась к ним слишком нетерпимо. Но они действительно были глупы, на редкость бестолково занимаясь даже обожаемым своим «домом»: книги расходов велись абы как, счета были в беспорядке.