Макс Ладенбург - Приключения Фрица Стагарта, знаменитого немецкого сыщика.

Барон молча снова бросил на стол целую горсть золотых монет. Он выиграл. Я обратил внимание на то, что какой-то бледный молодой человек с нервными, лихорадочными движениями пробрался к нашей группе и с лихорадочным вниманием следил за каждым движением барона.

— Каким образом вы выигрываете? — спросил он его тихо по-английски. — Ведь вы играете по системе? Не правда ли? Я предлагаю вам сто тысяч франков, если вы мне продадите ваш секрет.

— К сожалению, — ответил барон, обмениваясь с нами взглядом, — я не могу открыть вам тайну моей системы.

Молодой человек бросил на него полу-печальный, полу-гневный взгляд, но не отошел от него.

— Ну, довольно, — проговорил барон, глубоко вздохнув. Он собрал свой выигрыш и отошел от игорного стола.

— Ты действительно думаешь, что он играл по системе? — спросил я моего друга.

— Бессознательно, да, — ответил Стагарт. — Он сам этого не сознавал. Ему не везло, как говорят, а он просто играл по системе, сам этого не зная.

Я заметил, что молодой англичанин последовал за нами и обратил на это внимание моего друга.

— Запах золота привлекает голодающих, — ответил он, бросая проницательный взгляд на молодого человека, затем он повернулся к русской, которая проиграла несколько тысяч франков и при этом не потеряла своего хорошего расположения духа.

— Завтра ты снова должен играть, слышишь! — произнесла жена барона и карие глаза ее сияли от радости. — Тебе везет, мы здесь можем выиграть целое состояние.

Стагарт, услышав эти слова, бросил на меня многозначительный взгляд.

Наступил вечер, и мы отправились в английское кафе, из роскошного помещения которого доносились увлекательные звуки цыганского оркестра. Драгоценные ковры покрывали пол, заглушая каждый громкий звук. Слышен только шелест женских платьев. Лакеи серьезны и безмолвны, покорны как рабы. Они низко склоняются перед лишенным престола королем, почтительно открывающим дверь перед дамой полусвета, но точно так же низко склоняются перед каким-нибудь авантюристом, проделки которого им очень хорошо известны.

Мы скоро пришли в отличное расположение духа и великолепно провели вечер. Жена барона умела вести занимательные разговоры. Русская в этом отношении даже перещеголяла ее. Она была вдовой морского офицера, убитого в первых боях у Порт-Артура. Чтобы заглушить свое горе и забыть печальные воспоминания, она приехала в Монте-Карло.

Стагарт, обыкновенно бывший очень молчаливым, принял оживленное участие в разговоре. Только один раз на мгновение он насупился, и глаза его заблестели фосфорическим блеском. Это было, когда барон осведомился о его сестре. Стагарт ничего не ответил на этот вопрос. Когда мы поднялись со стола, он указал на бледного молодого человека, который сидел в углу и не спускал своего лихорадочного взора с барона.

— Неприятный господин, — проговорила русская.

— Дайте ему вполне насладиться, г-жа Георгиевская, — проговорил весело барон. — Он, наверное, фотографировал меня рентгеновскими лучами, чтобы проникнуть в мою тайну. Впрочем, я завтра же уеду в Ниццу, так как я предчувствую, что я завтра же проиграю весь мой сегодняшний выигрыш.

— Ах, ты говоришь глупости, — возразила с досадой его жена.

Мы расстались.

Мы с Стагартом остановились в гостинице «Метрополь». Барон и дамы жили в «Парижской» гостинице.

Рано утром на следующий день в дверь мою раздался стук. Я тотчас же открыл ее, так как я уже был одет.

Передо мной стояли баронесса де Руссель и г-жа Георгиевская. Первая конвульсивно рыдала, вторая была бледна как полотно.

— Боже мой! — воскликнул я, — что случилось?

— Мой муж… — не могла больше ничего выговорить баронесса.

Русская проговорила спокойнее;

— Нельзя ли нам поговорить с графом?

Стагарт, находившийся в соседней комнате, тотчас же вошел ко мне. Баронесса с рыданием бросилась в кресло. Лицо моего друга стало суровым, неподвижным. Оно как бы окаменело, когда он произнес:

— С вашим мужем случилось несчастие, баронесса?

Она покачала головой.

— Я не знаю — я не знаю, — воскликнула она, задыхаясь от слез. — Он вчера вышел из гостиницы со своим камердинером и больше не возвращался.

Стагарт вынул часы.

— Теперь десять часов, — проговорил он спокойно. — Мы должны отправиться в поиски за ним.

Спокойный тон, которым произнес эти слова мой друг, казалось, успокоил молодую женщину, и русская проговорила с уверенностью:

— С ним, наверное, ничего дурного не случилось, раз он ушел по собственной воле.

— Будем надеяться, — ответил мрачно Стагарт, открывая дверь, — вы желаете к нам присоединиться?

— О да, конечно, — ответила русская. Молодая женщина как будто остановилась на одно мгновение в нерешительности. Это так противоречило ее словам, что я объяснил это необычайным ее волнением.

— Я пойду с вами, — проговорила она затем, бросив робкий взгляд на моего друга.

С помощью полиции мы обыскали все Монте-Карло и нашли наконец барона на дороге между Монте-Карло и железнодорожной станцией Кондамин. Немного в стороне от дороги на дереве мы увидали висевшее человеческое тело. С таким криком ужаса, какого я еще никогда не слышал и никогда не забуду, баронесса бросилась к дереву, на котором тихо качалось тело, привязанное за шею к толстому суку веревкой. Это был барон де Руссель.

— Боже мой, он сам себя лишил жизни! — воскликнула молодая женщина. — Но нет, нет, нет! Это я его убила! Я виновница его смерти. Одна я! О, я несчастная!

С этими словами она упала без сознания у дерева. Я обменялся с русской вопросительным взглядом.

Стагарт подошел к трупу и начал внимательно его осматривать, тогда как г-жа Георгиевская старалась привести в сознание баронессу.

— Удивляюсь, что могло привести к самоубийству этого человека? — спросил я. — Во всяком случае, существует связь между его самоубийством и самообвинением его жены.

Стагарт ничего не отвечал. Он опустился на землю и начал ее внимательнейшим образом осматривать, почти приложив лицо к самой земле.

Наконец он поднялся и обратил испытующий взгляд на баронессу, которая только что пришла в сознание и смотрела на моего друга полными ужаса глазами.

— Вы говорили, баронесса, что ваш муж вышел в сопровождении своего камердинера?

Она кивнула головой.

— Да — в сопровождении камердинера — или нет — подождите, дайте припомнить — нет — он вышел один — а камердинер пошел вслед за ним — да — да — это было так — пошел вслед за ним.

Мой друг покачал головой. Он устремил свой испытующий взор на баронессу, которая была не в силах его выдержать. Она опустила глаза и снова разразилась рыданиями.

— Пойдем, — обратился ко мне Стагарт. — Нужно попытаться напасть на след этого человека.