Лео Брюс - Дело без трупа. Неоконченное дело [сборник]

Погоня всегда вызывает всплеск эмоций, азарт, пусть даже это погоня всего лишь за маленьким человечком, мирным обувщиком по профессии. Быть может, правду говорил Стьют, описывая прежде формирование поисковых групп и ссылаясь на все еще живущие в нас первобытные инстинкты охотников. Но уверен, и я и Биф, сидя бок о бок в такси, испытывали острое волнение, когда наконец добрались до аэропорта и заметили, как большой автомобиль свернул с шоссе в его сторону.

— Значит, история у вас простая, — снова заговорил Биф. — Еще сегодня днем вы хранили ту сотню фунтов в номере своего отеля. Затем увидели, как старый Роджерс проник к вам в комнату и вышел из нее под предлогом попытки найти вас. Зайдя в номер, вы обнаружили пропажу денег. Срочно отправились к нему, но жена сообщила, что он уже уехал в Кройдон. Все ясно?

— Да, — вяло отреагировал я, — но вот только это звучит малоправдоподобно.

— А нам и нужно-то всего лишь выиграть пару минут, — сказал Биф. — И мы их получим, если деньги обнаружат при нем.

Маленький человечек как раз расплачивался с безукоризненно одетым водителем лимузина.

— Секундочку, — попросил Биф нашего таксиста. — Нам надо дождаться, чтобы он вошел в здание. На входе как раз дежурит полиция.

Так мы и поступили. Как только Роджерс вошел, наше такси резко притормозило у дверей, и мы последовали за стариком.

Несколько минут, последовавших потом, надолго и очень живо запечатлелись в моей памяти. Я, быть может, исполнил свою роль даже с излишним рвением. Сейчас я склонен объяснять это избытком адреналина в крови и перевозбуждением. Но мне отчаянно хотелось выглядеть убедительным. Не слишком-то легкая задача сделать свои обвинения достойными доверия, если заявляешь, что пожилой и весьма солидный с виду человек украл у тебя сто фунтов, хотя сам прекрасно знаешь, что никогда этих купюр и в руках не держал. Я бросился в вестибюль аэровокзала и, как вспоминал потом, в своем взвинченном состоянии забыл даже о грамматической правильности восклицания:

— Вон он! Этот человек! — выкрикнул я голосом, поразительно непохожим на мой собственный.

На меня сразу уставились несколько пассажиров, но одновременно я с радостью заметил, как двое полисменов, прежде тихо беседовавших между собой, продолжая исподволь наблюдать за толпой, тоже обернулись на мой вопль.

— Задержите его! — прокричал я.

Один из полицейских теперь направлялся ко мне.

— В чем дело? — спросил он.

Я пальцем ткнул в сторону тощей спины старого Роджерса, который странным образом пока не замечал разгоравшегося скандала.

— Этот человек! — объяснил я. — Он вор. Я хочу, чтобы вы его арестовали и предъявили обвинение.

И только сейчас, впервые за все это время, обувщик обернулся. Он заметил, что я указываю на него, и остановился. Но находился Роджерс от нас в добрых десяти ярдах, и когда я стал разговаривать с полисменом уже гораздо тише, слов разобрать не мог.

— Он похитил у меня сегодня днем сто фунтов в купюрах по одному фунту. Я узнал, что он отправился в Кройдон, и бросился в погоню за ним.

— Вот оно что! — произнес констебль пока несколько уклончиво, не собираясь брать на себя никаких обязательств.

И мы уже вдвоем направились к Роджерсу, который выглядел довольно жалким, стоя в растерянности среди зала с сумкой в руке. Когда мы подошли вплотную, он заговорил первым.

— Что такое, мистер Таунсенд? В чем проблема? — спросил он, глядя на меня округлившимися от изумления глазами.

Признаюсь, мною овладело тошнотворное чувство, когда я опять обратился к полицейскому.

— Меня зовут Стюарт Таунсенд, — сказал я. — Мне пришлось остановиться в городке под названием Брэксэм, где этому человеку принадлежит магазин…

Теперь констебль счел нужным вмешаться.

— Прежде чем мы продолжим, — произнес он, глядя на Роджерса, — я бы хотел, чтобы вы тоже представились.

— Роджерс, — сказал старик.

— Мистер Роджерс, какую сумму денег вы имеете при себе?

— Мне непонятно, с какой стати это должно вас интересовать, — заявил Роджерс.

Он говорил, не скрывая негодования и удивления.

— Здесь у нас возникла проблема, — другого объяснения у констебля не нашлось. — Все значительно упростится, если вы ответите на мой вопрос.

— У меня имеется… Некоторое количество казначейских билетов. Но я затрудняюсь сразу назвать вам общую сумму.

— Не будете возражать, если я попрошу вас предъявить мне деньги?

На мгновение мне показалось, что старик сейчас наотрез откажется. Он посмотрел сначала на меня, потом на полицейского.

— Хорошо, взгляните сами, — сказал он наконец, запустил руку во внутренний карман пиджака и достал толстую пачку купюр.

Констебль повернулся ко мне.

— Это ваши деньги? — спросил он.

— Похоже на то. — Мне хватило ума проявить некоторую сдержанность. — Сегодня утром в спальне моего гостиничного номера у меня лежала пачка в сто фунтов. В три часа пополудни я поднялся наверх и заметил, как этот человек выходит из моего номера. Я сразу проверил ящик, где лежали деньги, и обнаружил пропажу. И теперь могу с уверенностью обвинить в краже его.

— С уверенностью?

— Да.

— Что ж, все ясно. — Констебль обратился к Роджерсу. — В таком случае я вынужден буду задержать вас, — сказал он.

Старик не вымолвил ни слова с того момента, когда я выдвинул против него свое нелепое обвинение. И, к моему изумлению, продолжал молчать и сейчас. Он лишь пристально смотрел на меня с таким выражением лица, какое мне трудно даже описать. Это было не столько удивление, сколько мучительное раздумье над трудной задачей. Складывалось впечатление, что он пытается ответить сам себе на какой-то сложный вопрос по моему поводу.

Полисмен заговорил со своим коллегой, а я успел за это короткое время встать как можно ближе к старому обувщику. Просто невыносимо было видеть, какие чувства он сейчас испытывает ко мне.

— Все в порядке, — прошептал я. — Биф заверил меня, что все будет хорошо. Вот только речь идет в буквальном смысле о жизни или смерти какого-то человека.

Услышав мою реплику, Роджерс сразу же отвел взгляд от меня, а озлобленным тоном обратился к полицейским. Казалось, моя короткая фраза, призванная успокоить старика, возымела совершенно противоположный эффект. Он устроил настоящий и очень бурный скандал. Обвинения совершенно надуманные, заявил он. Меня он называл мошенником и подставным лицом. Он — уважаемый коммерсант с многолетним опытом, а сейчас отправляется в давно заслуженный отпуск. Это просто возмутительно, что его задерживают подобным образом. И полицейский, и я сам понесем наказание за свое недопустимое поведение.

Никогда прежде не испытывал я большего уважения и благодарности по отношению к полиции, действовавшей, как всегда, с немногословным упорством. Констебль принял решение задержать Роджерса и действительно сделал это, не слушая возражений. Сложилось впечатление, что он окончательно убедился в виновности Роджерса при виде гнева старика.