Джорджетт Хейер - Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

Сержант втянул воздух, Харботтл посмотрел на своего шефа с гордостью, а полковник обессиленно откинулся в кресле.

– Боже! – простонал он. – Вы думаете, письмо написано во время той ссоры, о которой я вам рассказывал?

– Прежде чем мы сможем высказаться с полной уверенностью, понадобится услышать мнение эксперта. Пока это больше смахивает на гадание. Кстати, разве письмо не побывало в руках эксперта? – добавил он. – Пожалуй, побывало – только не нашего…

Харботтл посмотрел на часы и воскликнул:

– Доверьте это мне, шеф! Я успею на поезд в 6.35, а рано утром вернусь. Сейчас позвоню в Скотленд-Ярд, предупрежу, чтобы дождались.

Хемингуэй кивнул и вручил ему письмо. Когда инспектор стремительно покинул кабинет, сержант Карсторн спросил:

– Сэр, так это было не самоубийство?

– Я не возьмусь что-либо утверждать, пока не получу заключение о письме, – ответил Хемингуэй. – Но если предположить, что письмо написали не 25-го, а 5 мая, то самоубийство маловероятно. Во-первых, мы имеем показания миссис Бромвич, что в тот день ее хозяин пребывал в мрачном расположении духа. Что послужило причиной? Головная боль или братец Гэвин, намеренно его изводивший? Ответа мы, конечно, никогда не узнаем. В десять вечера миссис Бромвич уходит спать. Ее комната расположена над кухней, помещения слуг отделены от хозяйских спален дверью. Думаю, в эту комнату можно попасть из комнаты снизу, которую я видел. Садовник ночует над конюшней. Через полчаса Гэвин тоже отправляется на боковую – так утверждает он сам. Коронер задал ему вопрос об этом. Неужели у него уже тогда возникли сомнения? – Он полистал бумаги. – Нашел! На вопрос всегда ли Гэвин ложится так рано, последовал ответ: нет, редко. По какой причине вы изменили привычке? Ответ: брат тяготился моим присутствием, поэтому я решил удалиться. Не подкопаешься! Так и видишь вышедшего из себя Уолтера и предполагаешь, что к тому моменту, когда из его комнаты пополз газ, Гэвин давно спал. Уверен, он постарался, чтобы в его комнату газ не попал. После этого – провал, пока миссис Бромвич не приносит Уолтеру утренний чай. Она сообщила, что уловила непонятный запах, закашлялась и не смогла войти в комнату Уолтера. Тогда она идет будить Гэвина, сообщает ему: что-то произошло. Он сразу чует газ, быстро встает, идет вместе с ней в комнату Уолтера, надев халат и тапочки. Все так естественно! У халата наверняка был карман. Гэвин дергает запертую дверь, наваливается на нее, ломает замок. Обоим бьет в нос запах газа. Далее следует хвалебная песнь миссис Бромвич о «мистере Гэвине». Он без колебания вбежал в комнату, раздвинул шторы и распахнул все три окна. В них подул ветер, и миссис Бромвич, наглотавшись газу, испытала приступ удушья. Учитывая, сколько газа было в комнате, я ничуть не удивлен. Гэвин подбегает к газовой плите, завертывает кран и посылает миссис Бромвич вниз, звонить врачу. Больше она не путается под ногами. Вернувшись, она застает Гэвина на лестнице: вид у него ужасный, он так кашляет, что она боится, как бы у него не полопались сосуды. Еще бы! До ее возвращения ему пришлось повозиться в комнате брата. Если я прав, Гэвин должен был сунуть ключ от двери Уолтеру под подушку, чтобы его нашел там доктор Уоркоп, заткнуть тряпкой замочную скважину, налепить изоляционной ленты на щели вокруг двери. Думаю, эту работу Гэвин начал накануне вечером: лента должна была лопнуть при взломе двери, поэтому он мог спокойно налепить ее всюду, кроме той стороны, где дверь открывалась. Что касается полотенца, оказавшегося у них под ногами, когда распахнулась дверь, как будто им была заткнута щель под дверью, то оно, думаю, было брошено там заранее, чтобы создать такое впечатление. Итак, вернувшаяся миссис Бромвич докладывает, что врач уже едет. Гэвин говорит, что, Уолтер умер несколько часов назад и надо вызывать полицию. Как нам известно, доктор Уоркоп – не великий мастер устанавливать время смерти, но в данном случае сомнения его не мучили. Тело Уолтера успело остыть. Приехавшему врачу Гэвин сказал, что ему уже поздно что-либо предпринимать, и впускает его в комнату вместе с миссис Бромвич. Тогда она и видит письмо. Она отдает его Гэвину, а Уоркоп находит ключ от комнаты. Итак, мы получаем открытое и немедленно закрытое дело, в котором все ведут себя прилично и достойно. Вскоре Гэвин даст показания на дознании, и в результате те, кто раньше считал, будто он дурно поступал с братом, готовы ему посочувствовать: каково бедняге слушать, как в суде зачитывают письмо Уолтера? Он благородно поступил, не уничтожив письмо! Держу пари, тот день принес ему высочайшее наслаждение!

Повисла пауза. Затем сержант произнес:

– Вы заставили меня поверить, что все происходило именно так.

– Я сам себя заставил поверить, – усмехнулся Хемингуэй.

– Если это так, – проговорил полковник, – и мы установим, что вы правы насчет письма, то Гэвин становится подозреваемым даже без новых доказательств.

– Я хочу вывести его на чистую воду, – возразил Хемингуэй. – Мне нужен «кольт-вудсмен».

– У него было достаточно времени, чтобы от него избавиться, – зловеще напомнил сержант.

– Посмотрим, избавился ли он от пистолета.

– Сэр, вы считаете, что он мог сохранить его?

– Не знаю. Не забывайте, Гэвин считает, что мы ищем винтовку. Еще важнее то, что избавиться от пистолета вовсе не просто, особенно не имея машины, чтобы уехать куда подальше. Я вот чего опасаюсь: как бы он не выбросил его в речку, о которой я много слышал!

– Напрасные опасения, – сказал полковник. – Речка мелкая, а сейчас в ней и подавно может не оказаться воды. Не помню подобной засухи: с самого марта ни капли влаги! Наверное, Пленмеллер запихал его в кроличью нору или где-нибудь зарыл.

– Только не рядом с Фокс-лейн, с Вуд-лейн или с тропой, – подсказал сержант. – Уверен, он сразу избавился от него. Мы там порылись, как терьеры! Впятером копались все утро воскресенья.

– Вряд ли Гэвин спрятал оружие в земле, – возразил Хемингуэй. – Засунуть пистолет в кроличью нору – не в его стиле. Как бы он замаскировал свежевскопанную землю? Есть еще собственный сад, конечно, но это рискованно, там же маячит конюх-садовник. А нора… Во-первых, кроличьи норы сразу попали бы у нас под подозрение, а во‑вторых, какая-нибудь собака всегда может начать рыться именно в том месте. А главное, если Гэвин не нашел места, где оружие могло бы спокойно пролежать вечность, то должен иметь шанс забрать его, как только закончится охота. Навозная куча, стог сена исключены. Я бы не удивился, если бы он остановился на тайнике в собственном доме.

– А я бы удивился! – не выдержал сержант. – Зная, что следствие ведете вы, сэр! Он бы не стал так рисковать.

– Выкладывайте свою версию!