Джорджетт Хейер - Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

Никто не обратил на нее внимания. Хемингуэй открыл дверь и выпустил Синтию из комнаты. Эддлстон, похоже, колебался, как ему поступить.

В гостиной горел камин. Хемингуэй предложил Синтии устроиться у огня. Ее как будто приободрило это гуманное предложение, но, присев на самый краешек глубокого кресла, она впервые в жизни напряженно, как ревностная ученица, выпрямила спину. Синтия не спускала глаз с детективов, как ребенок, пойманный на чем-то непозволительном и постыдном.

– Мисс, предлагаю не ходить вокруг да около, – проговорил Хемингуэй. – Я знаю о ваших предосудительных занятиях и уверен, что вы понимали, чем это грозит, потому что мистер Сэтон-Кэрью наверняка предупреждал вас о неприятностях, которые неминуемо возникнут, если кто-нибудь узнает, что у вас есть кокаин.

Она испуганно кивнула, всхлипнув.

– Когда он начал снабжать вас порошком?

– Сначала я попробовала просто для развлечения. После этого возникло такое волшебное ощущение! Это все нервы…

– Если бы вы продолжили свои игры, от ваших нервов быстро осталось бы одно воспоминание, – сухо заметил Хемингуэй. – Почему мистер Сэтон-Кэрью стал давать вам кокаин?

– Не знаю! Был бал с драгоценностями, я паршиво себя чувствовала и выглядела, как ведьма, голова раскалывалась, Дэна мне сам бог послал! Раньше мне с ним было тоскливо – старикашка, ну, в лучшем случае дядюшка, да еще мамин дружок, вот я от него и отворачивалась. Конечно, я его мало знала. Оказывается, Дэн понимал, как лечить мои нервы и утомляемость, он был заботливый! – Ее глаза опять наполнились слезами. – Какой ужас, что его больше нет! Невыносимо! Мама никогда ничего не понимала, не то что Дэн!

– Когда он дал вам пудреницу?

– Это был подарок на Рождество. Он взял с меня слово, что я воспользуюсь этим, только если мне станет совсем худо, и предупредил, что до Пасхи не сможет снова наполнить ее. Наверное, смог бы, если бы я была с ним ласкова, потому что Дэн был от меня без ума!

– Не сомневаюсь. Когда ваша мама узнала, что вы принимаете наркотики, мисс Хаддингтон?

– Мама ничего не знала!

Он покосился на нее.

– Когда вы потеряли пудреницу, мисс?

– В день того кошмарного бриджа. Не знаю, когда мама ее нашла, потому что она понятия не имела… Говорю вам, она не знала! Ума не приложу, зачем она спрятала ее в своей шкатулке. Хотела помешать мне встретиться с Лансом Гизборо? Она ведь его не выносила!

– Вчера днем здесь побывал доктор Уэструтер. Вы его видели, мисс?

– Да, он выписал мне успокоительное.

– А не средство на случай приема опасных наркотиков?

Синтия вздрогнула:

– Нет!

– Вы уверены, мисс? Может, доктор Уэструтер интересовался, как давно вы…

– Нет, нет! Клянусь, ничего такого! Просто осмотрел меня, как всегда делают врачи, сказал, что я слишком впечатлительная, и пообещал выписать лекарство, которое улучшит мое самочувствие. Мама объяснила, что мы поедем в какое-то известное ему замечательное место, где я смогу ездить верхом и готовиться к сезону. Он ни слова не сказал об этом! Поверьте, ни словечка!

– Мисс, не надо лишних волнений. Принимайте прописанное врачом лекарство, и вскоре у вас пройдет тяга к этому мерзкому наркотику. Не знаю, говорил ли вам это Сэтон-Кэрью. Если нет, послушайте меня. Хранение такого наркотика – нарушение закона. Вы можете угодить в серьезную беду, не говоря о превращении в законченную наркоманку. Если вы еще не видели людей в подобном состоянии, то, поверьте мне, лучше приложить все старания, чтобы не превратиться в невольницу этой привычки. Я не стану предпринимать никаких шагов, потому что вижу: вы еще несмышленое дитя. После смерти Сэтона-Кэрью вы не знаете, где раздобыть эту дрянь. Вот что я сделаю: поставлю в известность вашу тетушку.

Синтия вскрикнула.

– Прекратите, мисс! Мисс Пикхилл души в вас не чает. Она пойдет на все, чтобы вам помочь. Не хотите же вы попасть под суд?

– Вы обещали! – простонала Синтия.

– Да, и сдержу обещание, если получится. А вам придется взять себя в руки. Сначала это будет непросто. Если сорветесь, то мое обещание утратит силу, и не успеете моргнуть, как окажетесь в специальном заведении, где вас подвергнут неприятным лечебным процедурам, а потом вам будет угрожать судебное преследование!

Перепуганная Синтия вжалась в спинку кресла. Покинув ее, Хемингуэй отвел мисс Пикхилл, встреченную на лестнице, в будуар и провел там с ней изнурительные полчаса. Добрая душа, испытав потрясение, ужас, отвращение и праведный гнев, разрыдалась и забормотала, пряча лицо в огромном платке:

– Я виню во всем сестру! С первого взгляда было ясно, какое это хрупкое дитя! А она только и делала, что таскала ее по приемам. Я твердила, что так не миновать беды. Теперь все видят, что я была права! Я ее вылечу, даже если мне придется посвятить этому остаток жизни. Там дел невпроворот: беспринципность, безбожное воспитание! Об этом даже подумать больно…

– Жаль девушку! – сказал Грант, выходя вместе со старшим инспектором на улицу.

– А мне нет! – заявил Хемингуэй. – Маленькая паршивка – вот кто она. Легко отделалась. В общем, Сэнди, то, что мы сегодня здесь выяснили, никого не касается. То-то я вам твержу, что, когда дело застопорится, обязательно жди прорыва…

– Да, я часто это слышу, – подтвердил инспектор. – Кстати, я еще не успел взглянуть на веер, который вы мне дали. Что вы задумали?

– Мы проделаем небольшой эксперимент при помощи веера и проволоки.

– Значит, моя догадка верна. Вы с самого начала считали, что убийца Сэтона-Кэрью – миссис Хаддингтон?

– Я не позволяю себе ничего считать, пока не получу доказательств, – ответил Хемингуэй. – Но доверяю своему чутью.

– Это я тоже неоднократно слышал.

Эксперимент с куском проволоки и веером миссис Хаддингтон, проведенный в кабинете старшего инспектора, позволил Гранту заключить:

– Несомненно, в качестве ворота она использовала веер. Это, – он указал на пудреницу Синтии, – служит отсутствовавшим ранее мотивом. Но зачем ему было совать девчонке «снег»?

Хемингуэй пожал плечами:

– Моя догадка такова: он увлекся ею, она была к нему холодна. Много он ей не давал – ровно столько, чтобы она оставалась зависимой от него. Возможно, думал, что отучит, когда добьется своего, хотя, не исключено, что так далеко не загадывал. А надо бы знать, как подействует эта дрянь! А еще его промашка в том, что он действовал без оглядки на ее мамашу. Можете считать мисс Пикхилл мелкой занудой, но это только потому, что вы не наделены чутьем. Я вытянул из мисс Пикхилл много полезных сведений, и самое важное – то, что покойная обожала свою дочь. Если хотите знать, никто лучше миссис Хаддингтон не разбирался, что происходит с людьми, пристрастившимися к наркотикам. Если вы воображали ее святошей, то ошибались. Миссис Хаддингтон знала, чем промышлял Сэтон-Кэрью, и сама наживалась на этом. Ей были отлично знакомы признаки наркомании, и я готов поспорить на свое месячное жалованье, что она разглядела их у красотки Синтии. Не удивился бы, если бы нашлись доказательства, она приняла решение убрать своего приятеля задолго до рокового бриджа. – Он помолчал. – Хотя нет, я неправ. Разве эта дурочка не сообщила, что потеряла пудреницу в тот самый день? Но подозрения могли возникнуть у миссис Хаддингтон уже давно. Иначе зачем ей было прятать пудреницу? В том, что это сделала она, сомнений нет. Мисс Хаддингтон поняла, что выход один: разделаться с Сэтоном-Кэрью! Она сообразила, что лучший момент для этого – бридж в ее доме! Наверное, замысел родился у нее после того, как он сказал, что ждет телефонного звонка. Ей хватило бы ума разыграть все, включая звонок, но скорее обошлось без этого. Имелись и иные способы отделить его от остального общества. Что касается проволоки, то я с самого начала полагал, что именно она забрала ее из уборной. Может, сделала для порядка или уже замыслив убийство, – нам остается только гадать. Скорее всего, для того и для другого.