Эшли Уивер - Странная месть

– И забрал ее?

Винельда покачала головой:

– Нет. Сказал мне, что я могу делать с ней все, что пожелаю.

– Тогда избавься от этих вещей, пожалуйста.

– Хорошо, мадам.

Я нисколько не сомневалась, что моя одежда лишь подтверждает мои показания. Больше всего крови было на коленях бриджей – я нечаянно опустилась на колени прямо в лужу крови. Блузка была вся в пятнах, но лишь потому, что я прижимала к себе тело Изабель. Не думаю, что одежда выглядела бы точно так же, если бы я участвовала в убийстве… Я так и передернулась от этой мысли.

– Ну а что ты еще слышала, Винельда? От полиции или от кого-то еще?

Она покачала головой:

– Полиция не очень-то разговорчива с прислугой, а двери здесь слишком толстые, чтобы можно было подслушать.

Я не стала спрашивать, каким именно образом Винельда пришла к этому последнему выводу, а сама она не выказывала желания объяснить.

Все это прозвучало весьма ободряюще, и я радовалась тому, что поговорила со своей вездесущей и бойкой горничной. Она, как всегда, оказалась настоящим кладезем информации.

Я подошла к столу у камина, где лежала «Жертва зимы», и взяла книгу в руки. До сих пор просто не удавалось выкроить время, чтобы продолжить чтение, но теперь вдруг показалось, что есть в самой этой идее нечто порочное. Возможно, следует отложить роман и продолжить свои изыскания. В любом случае будет куда как правильнее прочесть эту скандальную книгу в уединении, нежели выставлять ее на всеобщее обозрение в гостиной. Чем менее заинтересованной я буду выглядеть в глазах остальных, тем лучше.

– О, мадам, совсем забыла кое-что вам рассказать, – добавила Винельда. – Может, это вас заинтересует.

Я обернулась к ней.

– Когда Паркс был в комнате мистера Робертса, он там кое-что заметил. Мистер Робертс захотел достать фото Изабель из ящика бюро, и Паркс вызвался его найти. Снимок он нашел сразу, но увидел в этом ящике, среди вещей мистера Робертса, кое-что еще.

Я ждала продолжения.

– И это было… Так, дайте мне вспомнить… – Винельда сосредоточенно нахмурилась. – Он сказал… ах, нет, не то. Короче, точно не помню, что именно сказал Паркс, но вроде бы там лежал какой-то яд.

Пусть на совести Винельды останется тот факт, что она приберегла это важнейшее сообщение напоследок.

– А Паркс уверен, что это был именно яд? – спросила я.

– О да, конечно, мадам. Очень даже уверен. Он видел этикетку. Паркс ведь очень умный, сами знаете.

– Да, знаю. Но почему он ничего не сказал?

Она нахмурилась:

– Сказал, мадам. Мне. – Тут я поняла, что она имеет в виду. Паркс, в отличие от Винельды, не был болтлив. И ни за что не сообщил бы об этом даже Майло. Считал, он не в том положении, чтобы вмешиваться в дела господ.

– Ну а полиции он рассказал? – После убийства полиция обыскала наши комнаты, но, очевидно, искали они окровавленный нож. И не обратили внимания на пузырек в ящике бюро у мистера Робертса.

– Нет, – ответила Винельда. – Ведь мисс Ван Аллен не отравили.

Да, ее не отравили, но в ночь накануне убийства ей было плохо. Возможно, яд имеет к этому какое-то отношение.

– Странно все это, правда, мадам?

– Да, – кивнула я. – Очень странно.

Зачем Десмонду Робертсу понадобилось привозить с собой яд в Лайонсгейт? Неужели он намеревался кого-то убить? Как-то неожиданно. И я добавила загадочный яд к списку вещей, о которых собиралась узнать как можно больше.

Поглощенная мыслями об этом новом обстоятельстве, я вышла в холл. Хотела отыскать Фриду или мистера Уинтерса.

Если удастся встретиться с Фридой, первым делом надо узнать, с чего ее муж так всполошился и что, по его мнению, она могла мне поведать. Тогда мистер Коллинз вышел из своей комнаты и, судя по всему, собирался зайти в гостиную. Возможно, Фрида все еще находится у себя.

Я подошла к двери и постучала.

Довольно долго никто не отвечал. Затем она подошла и открыла. И на лице ее при виде меня отразилось удивительное облегчение. Кого же тогда она опасалась увидеть?

– Привет, Фрида, – сказала я. – Вот, пришла тебя навестить. Может, есть желание немного прогуляться?

Она ответила не сразу:

– Я… Нет, не думаю, но все равно спасибо. Что-то не очень хорошо себя чувствую.

– Думаю, все мы немного не в себе, с учетом того, что произошло. Это жуткое убийство Изабель… – По опыту я уже знала, что чаще всего лучше сразу переходить к делу и прямо высказывать свои мысли. Это экономит время.

– Да, понимаю, ведь это ты нашла ее. Просто представить не могу… – Тут голос ее затих. Лично я считала, что представить она вполне могла. Ведь именно она обнаружила мертвого Эдвина Грина в снегу.

– Как думаешь, кто мог это сделать? – спросила я.

Фрида посмотрела на меня, не скрывая, что встревожена.

– Не знаю.

– Ну хоть догадки какие-то есть? – спросила я заговорщицким тоном, словно обе мы снова превратились в девчонок, обсуждающих понравившихся мальчиков.

– Нет, правда, ни малейшего представления. После завтрака я сидела у себя в комнате и писала письма. Филипп вышел погулять. Хенсон видел, как он выходил на улицу.

Я не спрашивала о ее местонахождении в тот момент, да и от этой информации пользы было немного. Она лишь доказывала, что один из них мог убить Изабель. Тут вдруг я подумала: а уж не создают ли муж и жена друг другу алиби? В том случае, конечно, если Хенсон не видел, как мистер Коллинз выходил из дома. Интересно, видел ли кто-нибудь, как он вернулся в дом?

Похоже, мое задумчивое молчание начало нервировать ее, и Фрида заговорила снова:

– Я долго думала об этом, и мне кажется… – Тут она опять умолкла.

– Да?

– Ну, не знаю. Я… я думаю, Беатрис вчера за обедом была права. Любовь – это страшная сила, ее нельзя скидывать со счетов. Во имя любви человек способен и на убийство.

– Ты говоришь о мистере Робертсе?

– Я… – Она покачала головой и вновь замкнулась в себе. – Не знаю. Возможно, мы никогда ничего так и не узнаем.

– Вряд ли полиция приостановит расследование, – заметила я.

– Убийства и прежде часто оставались нераскрытыми. – Фрида отошла на шаг и взялась за ручку двери в соседнюю комнату, словно собиралась ее отворить. – Было так приятно поболтать с тобой, Эймори. Но ты уж меня прости, хотела тут дописать одно письмо.

– О, конечно.

Фрида начала приоткрывать дверь, затем вдруг резко остановилась и взглянула на меня. В ее глазах опять промелькнула тревога.

– Я понимаю, убийство – это ужасно. И, наверное, подло с моей стороны так думать… Но временами мне кажется, что Изабель сама напросилась.

Я спустилась вниз, теряясь в догадках. Меня немного удивило последнее высказывание Фриды, но я подозревала, что большинство обитателей Лайонсгейта разделяют это мнение. И ни один из них, за исключением мистера Робертса, не оплакивал кончину Изабель Ван Аллен. На самом деле, узнав о ее смерти, большинство из них вздохнули с облегчением.