Эшли Уивер - Странная месть

– Это подлинник, – заметил он, осматривая картину, – хоть и не слишком дорогой, мне кажется. В Лайонсгейте всегда было много ценных произведений искусства. Вероятно, Реджи распродал их давным-давно, раз не собирался возвращаться.

Возможно, мистер Уинтерс был больше приближен к реальности, чем я полагала. Может, эта отрешенность являлась лишь маской, которую он надевал, чтоб защититься от окружающих. Одно было ясно: он куда наблюдательнее, чем мне казалось.

– Понимаю. Похожая картина висит у нас в загородном доме, вот и решила узнать, стоящая ли это вещь.

– Возможно, – рассеянно ответил он.

– А здесь действительно много прелестных вещиц. Я, разумеется, не слишком разбираюсь в искусстве, но мне просто нравится смотреть на них.

– Лучшие живописные произведения Лайонсгейта находятся в портретной галерее. Есть несколько чудесных картин, в том числе кисти Икинса [3] Икинс Томас (1844–1916) – американский художник, фотограф, представитель реалистической школы. , Рубенса, есть отличный портрет Анжелики Лайонс, написанный Давидом еще до революции. Вот как раз за него, по-моему, можно выручить весьма приличную сумму, если бы Реджи надумал расстаться с этим полотном.

– Я непременно должна увидеть эту портретную галерею, – сказала я.

– Могу показать прямо сейчас, если желаете, – отозвался мистер Уинтерс. Впервые за все время в нем вдруг проснулся истинный интерес к чему-то, и мне не хотелось, чтобы он угас. К тому же это даст мне возможность поговорить об убийстве Изабель.

– Я была бы просто счастлива.

И вот мы стали подниматься по лестнице, и я попробовала повернуть беседу в нужное мне русло.

– Все же странно, что инспектор не вернулся сюда сегодня.

– Думаю, скоро появится, – безразличным тоном произнес мистер Уинтерс.

– До сих пор не верится, что такое могло случиться. Просто ужас!

– Да.

Пока разговор складывался не слишком удачно. И я подумала, что получить хоть какую-то информацию от моего собеседника будет непросто.

Длинная галерея, тянувшаяся вдоль фронтальной части дома и отделанная деревянными настенными панелями, представляла собой впечатляющий образец архитектуры эпохи Тюдоров. Несмотря на задернутые шторы и темноту в помещении, я сразу же оценила его красоту.

Мистер Уинтерс с нехарактерной для него живостью прошел через галерею и раздвинул красные бархатные шторы на окнах, и в помещение ворвался утренний свет. Пылинки танцевали в лучах солнца, и стало видно, как вылиняли ковры, но все равно комната была очень красива.

И вид мистера Уинтерса теперь вполне гармонировал с ее освещением. Оказалось, кудряшки у него отливают золотом. А его почти бесцветные глаза так и сверкают, и цвет их сродни отблескам солнца на поверхности холодной воды. Он и сам сейчас походил на произведение искусства.

Я повернулась к стене, что напротив окон – там висел впечатляющий набор живописных работ – и принялась изучать их. То были портреты членов семейства Лайонс во всем их блеске и славе: шикарные джентльмены в рубашках, отороченных кружевом, и шляпах с перьями; красавицы дамы в роскошных платьях, украшенных блестками, детишки со скучающими лицами и масса их престарелых предков или родственников с суровыми физиономиями.

– Вот это Рубенс. – Мистер Уинтерс указал на портрет джентльмена со строгим лицом. – А Икинс написал вон ту даму, одетую пастушкой.

– А где же Давид? – спросила я, но тут же догадалась. Я не большой знаток живописи, однако всегда могла узнать настоящий шедевр. То был портрет очень красивой женщины, одетой в голубое платье с пышными развевающимися юбками.

– Ну, что скажете? – спросил мистер Уинтерс, с любопытством глядя на меня.

Я всмотрелась в картину.

– Изумительный портрет. Я должна знать, кто она такая?

– Очень похожа на Беатрис, вам не кажется?

Я снова заглянула в холодные светло-голубые глаза изображенной дамы, выискивая знакомые черты.

– Да, определенное сходство с Беатрис есть.

– Анжелика Лайонс убила своего первого мужа во Франции, – небрежно заметил мистер Уинтерс.

У меня брови полезли на лоб.

– В самом деле?

– Именно он заказал Давиду ее портрет. Они ссорились на протяжении нескольких месяцев, и в итоге Анжелика заколола его кинжалом. Затем уехала из Парижа, прихватив шкатулку с драгоценностями и свой портрет, ну а потом вышла замуж за Айво Лайонса. Он, судя по всему, оказался очень мудрым и понимающим человеком.

Скорее всего, подумала я, эта Анжелика Лайонс обладала особым даром убеждения.

Мы молча прошли по галерее, разглядывая портреты. Время от времени я украдкой бросала взгляд на мистера Уинтерса и поражалась произошедшей с ним перемене. Он очень оживился, глаза его сверкали, он словно весь светился изнутри. Похоже, живопись действовала на него наподобие некоего тонизирующего средства.

Мы дошли до дальнего конца галереи, и я, точно громом пораженная, остановилась перед портретом, висевшим с самого края, отдельно от остальных.

– Но это же мисс Ван Аллен, – пробормотала я, не в силах скрыть удивление.

Губы мистера Уинтерса тронула печальная улыбка.

– Да, – подтвердил он. – Я написал его однажды летом. И Изабель заставила меня поместить его здесь, в самом дальнем углу, ну, ради шутки. Думаю, Реджи так ничего не заметил. Или же ему просто все равно.

Я изучала портрет. Сходство невероятное. И хоть выражение лица было другое, гораздо мягче, в остром взгляде темных глаз танцевали загадочные искорки – именно такой я видела ее за обеденным столом. И мне оставалось лишь гадать – было ли это отражение истинной Изабель или так ее видел художник.

– Думаю, люди, подобные Изабель, неизбежно плохо кончают, – заметил мистер Уинтерс. – Слишком уж безрассудную она вела жизнь.

Я постаралась скрыть удивление.

– Это в каком же смысле?

Он посмотрел на меня:

– Да буквально во всех. Неужели не заметили, как она подстрекала и провоцировала нас? Наслаждалась чувством опасности, как канатоходец. Она всегда такой была, вечно куражилась над людьми, пытаясь понять, как далеко можно в этом зайти. Словно… – Он запнулся, долго молчал и наконец закончил фразу: – Словно она чувствовала себя по-настоящему живой, лишь когда испытывала судьбу.

Я поняла: у меня нет другого выхода, кроме как быть до конца честной с мистером Уинтерсом. Если отделываться туманными намеками, это ни к чему не приведет.

– Как думаете, ее убили из-за того, что она собиралась написать в своей новой книге? – спросила я.

Он пожал плечами:

– Возможно. Или же ее мог прикончить ее молодой человек.

– Но мистер Робертс ужасно расстроен.

Мистер Уинтерс снова пожал плечами:

– Для меня внутренний мир человека всегда был и остается загадкой. И, надо признать, мало меня интересует.