Агата Кристи - Скрюченный домишко

Две стороны вопроса... разные точки зрения... И где же истина?..

Накануне я почти не спал ночью и встал очень рано, чтобы сопровождать Тавернера в Суинли-Дин. Теперь же, в теплой, напоенной ароматом цветов гостиной Магды Леонидис, в глубоком мягком кресле я был не в состоянии шевельнуть ни рукой ни ногой... Глаза мои слипались...

Какие-то бессвязные мысли о Бренде, Софии и старике с портрета проплывали в голове и таяли в легком тумане...

Я уснул...

10

Сознание возвращалось ко мне очень медленно: сначала я даже не понял, что просыпаюсь.

Тяжелый аромат цветов кружил голову. Напротив меня парило в воздухе круглое бледное пятно. Только через несколько секунд я понял, что смотрю на человеческое лицо, находящееся в двух-трех футах от меня. Наконец я нашел в себе силы сфокусировать взгляд: это было личико гоблина - круглое, с огромным выпуклым лбом и крохотными глазками-бусинками. Существо очень серьезно наблюдало за мной.

- Привет, - сказало оно.

- Привет, - сонно моргая, откликнулся я.

- Я Джозефина.

Это я уже понял. Сестре Софии на вид было лет одиннадцать-двенадцать. Этот феноменально безобразный ребенок внешностью напоминал дедушку. В девочке можно было предположить и острый ум Аристида.

- Вы - жених Софии, - сообщила Джозефина.

Я признал верность этого утверждения.

- Но приехали вы сюда со старшим инспектором Тавернером. Почему вы приехали с ним?

- Он мой друг.

- Да? Он мне не понравился. Я ему ничего не скажу.

- О чем?

- О том, что я знаю. А я знаю очень многое. Мне нравится все знать.

Она уселась на ручку кресла, продолжая внимательнейшим образом изучать мое лицо. Я почувствовал себя как-то неуютно.

- Дедушку убили. Вы знаете?

- Да, - сказал я. - Знаю.

- Его отравили. Э-зе-ри-ном, - она выговорила название лекарства очень старательно. - Интересно, правда?

- Пожалуй.

- Нам с Юстасом страшно интересно. Мы любим детективные истории. Я всегда мечтала быть сыщиком. И сейчас я веду следствие. Собираю улики.

Это был, как я понял, премерзкий ребенок.

Девочка снова вернулась к интересующей ее теме.

- А человек, который пришел с инспектором Тавернером, тоже сыщик, да? В книгах говорится - полицейских, переодетых в штатское, всегда можно узнать по обуви. Но у этого полицейского обыкновенные замшевые ботинки.

- Все на свете требует перемен, - пробормотал я.

Джозефина истолковала это замечание по-своему.

- Да, - сказала она. - Думаю, скоро здесь произойдут большие перемены. Мы переедем в Лондон и будем жить в доме на набережной. Мама давно об этом мечтает. Она будет страшно довольна. А папа, пожалуй, бросит свою писанину. Раньше он не мог себе этого позволить. Он потерял кучу денег на "Иезавели".

- На Иезавели? - переспросил я.

- Да, вы не видели спектакля?

- О! Это спектакль! Нет, не видел. Я был за границей.

- Он не долго продержался на сцене, а точней, просто с треском провалился. Пожалуй, роль Иезавели не для мамы. А как вы считаете?

Я суммировал все свои впечатления о Магде. Ни в розовом неглиже, ни в строгом костюме она не походила на Иезавель, но хотелось верить, что я был знаком еще не со всеми Магдами.

- Пожалуй, ты права, - осторожно согласился я.

- Дедушка сразу сказал, что спектакль провалится и что он не собирается вкладывать деньги в постановку пьески на религиозную тему. Но мама была страшно увлечена пьесой. Мне лично пьеса не особо понравилась. И ничего похожего на библейскую историю. Я имею в виду, что в пьесе Иезавель вовсе не такая злая, как в библии, - а страшно патриотичная и милая во всех отношениях. Это делало спектакль скучным. Кончался он, правда, хорошо: Иезавель выбросили из окна. Только никакие псы ее тело за стеной Изрееля не ели. Жаль, верно? В этой истории мне больше всего нравится, как псы едят ее тело. Мама говорит, поставить эпизод с псами на сцене нельзя, но я не понимаю почему. Можно ведь держать в театре дрессированных собак. - И девочка со смаком процитировала: - "И пошли хоронить ее, и не нашли от нее ничего, кроме черепа, и ног, и кистей рук". Интересно, почему псы не съели кисти ее рук?

- Понятия не имею, - сказал я.

- Трудно представить настолько разборчивых псов. Современные собаки совсем не такие. Они едят _а_б_с_о_л_ю_т_н_о _в_с_е_.

Некоторое время Джозефина размышляла над этой библейской загадкой.

- Жаль, что спектакль провалился, - сказал я.

- Да. Мама страшно переживала. Рецензии были просто ужасные. Мама рыдала день напролет и запустила подносом с завтраком в Глэдис, и та отказалась у нас работать. Я чуть со смеху не лопнула.

- Насколько я понял, ты любишь драматические ситуации, Джозефина, заметил я.

- Дедушкин труп вскрывали, чтобы установить причину смерти, сообщила Джозефина.

- Тебе жаль, что дедушка умер? - спросил я.

- Не особенно. Я его не очень-то любила. Он запретил мне заниматься балетом.

- А ты хотела заниматься балетом?

- Да, и мама тоже хотела, чтобы я занималась, и папа не возражал, но дед сказал, это мне совершенно ни к чему.

Девочка соскользнула с ручки кресла, сбросила тапочки и попыталась встать на носки.

- Конечно, для этого нужны специальные туфли, пуанты, - пояснила она. - Да и в них иногда ноги стираешь до крови. - Она снова надела тапочки и небрежно поинтересовалась:

- Вам нравится наш дом?

- Не уверен, - ответил я.

- Теперь его, наверное, продадут. Если только Бренда не захочет остаться жить здесь. И дядя Роджер с тетей Клеменси теперь, наверное, отложат свой отъезд.

- А они собирались уезжать? - спросил я, слегка заинтересованный.

- Да. Во вторник. Куда-то за границу. На самолете. И тетя Клеменси купила удобный и очень легкий чемодан.

- Я не знал, что они собирались за границу, - сказал я.

- Никто не знал. Это их секрет. Они только хотели оставить записку для дедушки. - Джозефина помолчала и добавила: - Но не приколотую к подушечке для иголок. Так оставляют записки жены, уходящие от своих мужей в очень-очень старых книгах. А в наше время это было бы глупо, потому что никто больше не держит у себя подушечек для иголок.

- Да-да, конечно, Джозефина. А ты не знаешь, почему твой дядя хотел уехать?

Девочка бросила на меня косой хитрый взгляд.

- Пожалуй, знаю. Это связано с лондонским офисом дяди Роджера. Я подозреваю... но не уверена... он _р_а_с_т_р_а_т_и_л_ какие-то деньги.

- Почему ты так думаешь?

Джозефина подошла ближе и горячо задышала мне в лицо:

- В тот день незадолго до смерти дедушки дядя Роджер сидел у него в комнате при закрытых дверях. И они говорили, говорили... Дядя Роджер говорил, что всегда был никчемным дельцом, что не оправдал дедушкиных надежд и его волнуют не потерянные деньги, а утраченное в глазах дедушки доверие. Дядя был в ужасном состоянии.