Агата Кристи - Скрюченный домишко

Я разглядывал Джозефину со смешанными чувствами.

- Джозефина, тебе когда-нибудь говорили: подслушивать под дверями некрасиво?

Девочка энергично закивала.

- Конечно, говорили. Но если ты хочешь все знать, просто п_р_и_х_о_д_и_т_с_я_ подслушивать. Бьюсь об заклад, инспектор Тавернер подслушивает.

Пока я обдумывал последнее утверждение, Джозефина продолжала захлебываясь:

- И в любом случае, даже если _о_н_и_ не подслушивает, то другой уж подслушивает наверняка... ну этот, в замшевых ботинках. И они шарят по столам, и читают чужие письма, и вынюхивают чужие секреты. Но они глупы! Они не знают, где искать.

Последние слова Джозефина произнесла с холодным высокомерием. По своей тупости я пропустил их мимо ушей. Неприятный ребенок продолжал:

- Мы с Юстасом много чего знаем - но я знаю больше Юстаса. И не собираюсь ничего ему рассказывать. Он говорит: женщины не могут быть великими сыщиками. Но я считаю - могут. Я буду все записывать в блокнот, и потом, когда полиция окажется в тупике, я выйду вперед и скажу: "Я знаю, кто это сделал".

- Ты читаешь много детективов, Джозефина?

- Кучи.

- Наверное, ты считаешь, что знаешь, кто убил твоего дедушку?

- Да, _с_ч_и_т_а_ю_. Но мне нужны дополнительные улики. - Она помолчала и добавила: - Инспектор Тавернер подозревает Бренду, да? Или Бренду и Лоуренса вместе, потому что они - любовники.

- Тебе не стоит говорить такие вещи, Джозефина.

- Почему? Они же любовники.

- Ты не можешь судить об этом.

- Очень даже могу. Они пишут друг другу любовные письма.

- Джозефина! Откуда ты это знаешь?

- А я их читала. Ужасно слюнявые письма. Но Лоуренс вообще слюнтяй. Он побоялся идти на войну и работал кочегаром в госпитале. А во время бомбежек он просто зеленел от страха - нет, по правде зеленел. Мы с Юстасом страшно веселились по этому поводу.

Пока я соображал, что следует отвечать в таких случаях, с улицы донесся шум подъезжающей машины. В мгновение ока Джозефина оказалась у окна и расплющила о стекло вздернутый носишко.

- Кто это? - спросил я.

- Мистер Гэйтскилл, дедушкин поверенный. Должно быть, насчет завещания.

Возбужденно дыша, Джозефина бросилась из комнаты - безусловно, для возобновления своей детективной деятельности.

В гостиную вошла Магда Леонидис и, к великому моему удивлению, приблизилась ко мне и взяла меня за руки.

- О Боже! - произнесла она. - Какое счастье, что вы еще не уехали! Присутствие мужчины иногда _п_р_о_с_т_о_ н_е_о_б_х_о_д_и_м_о_.

Она отпустила мои руки, подошла к стулу с высокой спинкой, чуть подвинула его, мельком глянула на себя в зеркало, потом взяла со стола эмалированную шкатулку и так стояла, задумчиво открывая и закрывая ее.

Это была красивая поза.

В гостиную заглянула София и предостерегающе шепнула:

- Гэйтскилл!

- Знаю, - откликнулась Магда.

Через несколько секунд София вошла в комнату в сопровождении невысокого пожилого джентльмена, и Магда, отложив эмалированную шкатулку в сторону, направилась к ним навстречу.

- Доброе утро, миссис Филип. Я, собственно, иду наверх. Тут возникло какое-то недоразумение с завещанием. Ваш муж написал мне, полагая, что завещание находится у меня. Со слов же покойного мистера Леонидиса я заключил: оно хранилось в его сейфе. Вы ничего об этом не знаете?

- О, завещание нашего дорогуши? - Магда широко раскрыла удивленные глаза. - Конечно, не знаю! Надеюсь, вы не считаете, что эта ужасная женщина наверху уничтожила документ?

- Ну-ну, миссис Филип, - поверенный укоризненно погрозил ей пальцем. - Не будем строить диких предположений. Вопрос просто в том, где ваш тесть хранил свое завещание.

- Но он отсылал документ вам... это точно!.. После того как подписал его. Он сам говорил нам об этом.

- Как я понял, полиция уже ознакомилась с бумагами покойного мистера Леонидиса, - сказал мистер Гэйтскилл. - Я хотел бы перекинуться парой слов с инспектором Тавернером.

И поверенный вышел из гостиной.

- Дорогая моя! - воскликнула Магда. - Она _н_а_в_е_р_н_я_к_а уничтожила завещание! Я уверена в этом.

- Чепуха, мама. Бренда не стала бы совершать такой идиотский поступок.

- Это вовсе не идиотский поступок. Если завещание не найдется, она получит все.

- Ш-ш-ш... Гэйтскилл возвращается.

В гостиной снова появился Гэйтскилл в сопровождении инспектора Тавернера и Филипа.

- Со слов мистера Леонидиса я понял, - говорил Гэйтскилл, - что он положил завещание в свой сейф в банке.

Тавернер покачал головой.

- Я связывался с банком. У них нет никаких документов, принадлежащих мистеру Леонидису, за исключением нескольких ценных бумаг.

- Может быть, Роджер... или тетя Эдит... София, позови их сюда, пожалуйста.

Но призванный на семейный совет Роджер Леонидис ничем не смог помочь.

- Просто бред какой-то! - заявил он. - Папа подписал завещание и совершенно определенно сказал, что собирается отправить его мистеру Гэйтскиллу на следующий же день.

- Если память не изменяет мне, - начал мистер Гэйтскилл, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза, - двадцать четвертого ноября прошлого года я составил проект завещания согласно инструкциям мистера Леонидиса. Он его одобрил и вернул мне, после чего я переслал ему уже оформленное завещание на подпись. Примерно через неделю я осмелился напомнить мистеру Леонидису, что до сих пор не получил должным образом подписанного и заверенного завещания, и поинтересовался, не желает ли он внести в него какие-либо изменения. Мистер Леонидис ответил, что завещанием полностью удовлетворен, и добавил, что уже отослал подписанный и заверенный документ в свой банк.

- Совершенно верно, - горячо подтвердил Роджер. - Это было где-то в конце прошлого ноября, помнишь, Филип? Папа собрал всех нас как-то вечером и зачитал завещание.

Тавернер повернулся к Филипу Леонидису.

- Это совпадает с вашими воспоминаниями, мистер Леонидис?

- Да, - ответил Филип.

- Все это происходило в довольно торжественной обстановке. - Магда вздохнула с довольным видом. - Я всегда считала: связанные с завещаниями мероприятия очень драматичны.

- Мисс София?

- Да, - сказала София. - Я помню все точно.

- А каковы условия завещания? - спросил Тавернер.

Мистер Гэйтскилл собрался было ответить со свойственной ему обстоятельностью, но Роджер Леонидис опередил его:

- Условия завещания предельно просты. Поскольку Электра и Джойс умерли, их доля возвратилась к отцу. Сын Джойс, Уильям, погиб на войне в Бирме, и его деньги тоже вернулись к отцу. Филип с детьми и я - последние оставшиеся в живых Леонидисы. Папа оставил пятьдесят тысяч тете Эдит и сто тысяч плюс этот дом - Бренде. Все остальное делится на три равные части: одна - мне, другая - Филипу, а третья распределяется между тремя внуками поровну. Кажется, я все верно изложил, мистер Гэйтскилл?