Фредерик Браун - Где тебя настигнет смерть?

— Кто из них вам ближе?

— Я к обоим привязана. Дядя Рей, правда, интереснее и хорошо мне помогает с учебой. Я изучаю психологию, а он отлично в ней разбирается. Идеи у него неортодоксальные, это в них и притягивает. Парапсихология, например. Эксперименты доктора Рейна.

— Это где надо угадать, что на карточке — квадрат, круг или треугольник?

— Да, и мой процент правильных ответов вдвое выше среднего. А в состоянии легкого транса получается еще лучше.

— В семье кто-нибудь интересуется подобными опытами?

— Джеральд пробовал, но никаких суперспособностей не проявил и бросил. Ева даже не пыталась.

— А чудо-ребенок Дикки?

— Тоже нет, — усмехнулась Дороти. — Он считает, что мы с Реем тронутые, и признает только точные науки. Химией и электричеством увлекается.

— Дикки действительно вундеркинд?

— Я бы так не сказала — просто способный мальчик. Опережает свой возраст на два-три года. В следующем семестре я буду проходить тесты ай-кью, и если Дикки захочет, мы проверим, насколько он умный.

— Салли его недолюбливала.

— Я тоже от него не в восторге, очень уж задается — но, думаю, он это преодолеет. Психология помогает мне налаживать с ним отношения.

Мы допили кофе, я попросил счет — но прежде чем уйти, рассказал Дороти об опасениях дяди Эма и попросил показать мне сумочку. Округлив глаза, она молча вручила мне ее. Я конфисковал полпачки леденцов «лайф-сэйверс» и пузырек с кофеиновыми таблетками. Дороти объяснила, что они помогают бороться с сонливостью и в университете, и дома, когда приходится зубрить допоздна. Губную помаду на всякий случай я тоже забрал, пообещав заменить все изъятое.

Мы доехали на такси до конторы по прокату автомобилей в Луп — слежки я и тут не заметил, но перед выездом из города решил обезопаситься окончательно. Выбрал почти новый двухдверный «шеви» и направился на юг вдоль озера.

— Наметили какое-то определенное место, Эд?

— Нет, а если бы и наметил, вам не сообщил бы. Вам ведь безразлично, куда ехать?

— Да, только осторожнее, Эд, прошу вас. Авария ничуть не лучше чего-то другого.

Дороти заметно нервничала. Я сбросил скорость, хотя и так ехал не слишком быстро.

На магистралях Чикаго слежку засечь трудно, поэтому у Джексон-парка я свернул со Стоун-Айленд-авеню и стал кружить по менее оживленным улицам. Здесь любой «хвост» был как на ладони, но я его не увидел. Осторожничая уже излишне, я держался в стороне от озера, пока мы не миновали Хэммонд — а вернувшись к нему, понял, что заблудился. Только гений мог теперь вычислить, где нас искать. Я расслабился.

— Выпить хотите, Дороти?

— Да, только не забывайте, что мы собирались купаться. Может, проедем еще немного? Чем дальше от Чикаго, тем мне спокойнее. Давайте…

— Что?

— Купим бутылочку, пока магазины открыты, и выпьем позднее. На сон грядущий, когда определимся с ночлегом.

— Отлично. — Я не знал, правильно ли понял ее, но не спешил выяснять: в сомнении была своя прелесть.

В следующем городке я купил в аптеке бутылку бурбона. Было слишком жарко, чтобы пить виски теплым, и я, не считаясь с расходами, потратил еще пятерку на термос и два стакана. По моей просьбе продавец наполнил термос водой и ледяной крошкой.

Дороти удивилась, когда я вручил ей свои покупки.

— Барменом будете вы, — объяснил я.

— Вы всегда так швыряетесь деньгами?

— Почему бы и нет, на марсианские барыши, — усмехнулся я, заводя мотор.

— На марсианские?

— Шутка. Давно собирался купить себе термос, вот случай и представился. Не хочется пить теплое в жару, а вы мне начинаете нравиться — чем не повод?

— Тем более что и вы мне начинаете нравиться.

— Тогда приготовьте нам по стаканчику. Я буду ехать медленно.

— Остановитесь совсем. Нам понадобятся три руки: мне некуда поставить стакан, пока я открываю и наливаю.

Я притормозил у обочины и включил свет в салоне, чтобы ничего не пролить. Я держал стаканы, остальное делала Дороти.

Мы чокнулись и отведали того, что получилось. Вкус был восхитительный. Я выключил свет, взял стакан в левую руку, обнял Дороти правой и легонько поцеловал в губы. Вкус был еще лучше, чем у виски. Намного. Такой, что я подумал, не предложить ли ей остановиться где-нибудь на ночь прямо сейчас. Посмотрел на свой светящийся циферблат — начало одиннадцатого. Дороти заметила это и спросила:

— Который час, Эд?

— Пять минут одиннадцатого. Может, поищем себе пристанище, когда допьем? Или проедем чуть дальше?

— Я все-таки хочу искупаться, Эд. Просто окунуться, и все. Не знаешь, где мы находимся? Есть тут пляж, где можно взять напрокат купальник?

— Я смутно представляю, где мы, но дорога тянется вдоль озера — оно должно быть где-то за дюнами. Скоро, возможно, и до пляжа доберемся.

— Ночь лунная, давай пройдемся по дюнам? Если поблизости нет домов и людей…

— Ладно, вот только допьем. Может, и пешком идти не придется — тут наверняка есть боковая дорога, ведущая прямо к берегу.

— Хорошо, Эд. Это даже лучше, что не надо искать платный пляж. Можно не торопиться.

Я снова обнял ее одной рукой. Она прильнула ко мне. Чикаго отодвинулся далеко, опасность и вовсе растаяла. Осталась приятно теплая ночь и теплое тело Дороти рядом со мной. Мы молча допили виски — говорить нужды не было.

Я отдал Дороти свой стакан, завел «шеви». Моя догадка подтвердилась: дорога к озеру обнаружилась через пару сот ярдов. Не совсем дорога, просто две колеи в песке. Я испугался, что мы завязнем, но «шеви» не подвел. Мы обогнули дюну, и перед нами открылось озеро Мичиган, лениво набегающее на заманчивый гладкий песок. Над ним висела полная луна, такая красивая и яркая, что казалась ненастоящей. Я припарковался так, чтобы видеть ее через ветровое стекло. Вокруг до самого горизонта не было ни людей, ни лодок.

— Уединенное местечко, — произнес я. — Давай еще выпьем, и если никто не появится…

Налили мы понемножку и пили медленно.

— Знаешь, Дороти, пловец из меня так себе. Мой предел — дорожка бассейна, туда и обратно. Ты ведь не собираешься далеко заплывать?

— Нет-нет. На длинные дистанции я тоже не плаваю. Просто окунусь, чтобы освежиться, и все.

— Вот и хорошо. Рисковать, особенно теперь, не хотелось бы.

— Почему именно теперь? А, ну да, — засмеялась она.

Я повернул ее к себе и снова поцеловал.

— После купания, Эд, — промолвила она, отстранившись. — Сейчас я вся липкая. — Дороти расстегнула верхнюю пуговку платья. — Ничего, если ты разденешься снаружи, а я внутри? Вдвоем тут тесно, да и неловко как-то.

— Конечно. — Я поцеловал ее, вылез из салона и стал раздеваться, складывая одежду на крылья автомобиля.

Дороти опередила меня. Она стояла, белая в лунном свете, и не смотрела на меня, как настоящая леди. Я, не будучи джентльменом, не сводил с нее глаз. Тело у нее было в точности… но нет, я не хотел думать о мертвом, распростертом на кровати теле ее сестры. Думать надо о живом, это нетрудно. Я привлек Дороти к себе. Мы поцеловались, она высвободилась из моих объятий и прошептала: