Фредерик Браун - Где тебя настигнет смерть?

— После купания, Эд. Ты ведь можешь подождать?

Я не мог, но сказал, что подожду.

Мы спустились к озеру, вошли в воду по щиколотку, по колено, а ярдов через тридцать-сорок по грудь. Вода была холодная, но сейчас это устраивало меня как нельзя более. Оглянувшись на берег, я увидел то, что на пляже мне заслоняла дюна: домик с верандой, где сидели три человека. Я тихо выругался, поняв, что они могли заметить нас, как только мы зашли в воду. Но люди, по всему, ничего не имели против, и я промолчал, чтобы не смущать Дороти. Выходя из воды, она все равно увидит их. Зачем портить ей удовольствие?

Еще немного, и она поплыла, бросив со смехом:

— Давай до плота, Эд! — Шутка, конечно, какой тут плот.

Я поплыл за ней, но скоро отстал. Ярдов через тридцать, то есть на пределе моей безопасной дистанции, Дороти уплыла далеко вперед — я видел ее голову, только когда выскакивал из воды.

— Возвращайся! — крикнул я. — Дальше мне не под силу.

— Только до плота, Эд, — тихо отозвалась она. — Отдохну на нем, и назад.

Я хлебнул воды, выплюнул и заорал:

— Вернись!

Не услышав ответа, я повернулся к дому на пляже, радуясь теперь, что там кто-то есть.

— Помогите! Спустите лодку!

Лодка у них, к счастью, была. Двое мужчин вынесли из-за дома каноэ, третий человек — его я тоже принял за мужчину, но это была женщина в брюках — бежал по пляжу к воде. Успокоившись, что помощь близка, я опять позвал Дороти. Она больше не откликалась, и я поплыл туда, где заметил ее в последний раз. Руки-ноги были точно свинцовые, вода наполняла рот. Это продолжалось часами… неделями. Я ушел под воду и стал дышать ей вместо воздуха. Здесь луна не светила, и было темным-темно.

Потом я осознал, что лежу на песке. Рядом плескались волны, и слышались голоса. Надо мной склонялась женщина, мокрая и голая, не считая лифчика с трусиками, но не Дороти. Крупная, мускулистая, с сосульками черных волос. Я хотел приподняться на локте — не получилось. Грудь болела, живот бунтовал, голос пропал. Меня вырвало, я кое-как просипел:

— Дороти? Ее вытащили?

— Тихо, сынок, — произнесла крупная женщина. — Вытащили, да поздно.

Я опять сделал над собой усилие и сел. Впереди я видел озеро, каноэ на берегу, сброшенные женщиной рубашку, туфли и слаксы. Отменная пловчиха: сумела спасти меня, пока мужчины искали Дороти.

— Ты в порядке? — спросила она, не смущаясь тем, что надето на ней совсем мало, а на мне вообще ничего.

Я тоже пока не обращал на это внимания. Дороти лежала на песке ничком, и я видел ее лицо. Один мужчина сидел верхом у нее на спине и делал искусственное дыхание — похоже, умело.

Опустившись рядом со мной на колени, женщина положила руку мне на плечо:

— Не переживай, ничего не поделаешь. Билл, мой сын, поехал за дыхательным аппаратом — тут у нас в четырех милях станция береговой охраны, у них он есть. Вашу машину взял, чтоб скорее, наша заперта в гараже.

Я встал и побрел к двоим мужчинам, откачивавшим Дороти. Один продолжал свое дело, другой посмотрел на меня и покачал головой.

— Ее уже не спасти, но мы не остановимся, пока не привезут аппарат.

— Ты бы оделся, — произнесла, подойдя, женщина. — У тебя шок, вон как колотит всего.

Зубы у меня лязгали. Видимо, действительно был шок. Она подвела меня к кучке одежды, скинутой на песок с автомобиля.

— Надевай живенько! — Женщина говорила со мной, как с ребенком, и уже протягивала мне брюки. — Только штаны и пиджак, с остальным не возись. И приходи в дом, я кофе сварю.

Когда я начал одеваться, она ушла, захватив свою одежду.

Машинально завершив процесс одевания, я вернулся к мужчинам и Дороти. Они поменялись: один откачивал, другой отдыхал. Оба промокли до нитки, но не обращали на это внимания. Каноэ опрокинулось, когда они пытались втащить в него Дороти, и мужчины добирались до берега вплавь, положив девушку на перевернутый корпус.

— Иди-ка ты в дом, — сказал один, обращаясь ко мне. — Ты тоже не в лучшем виде.

Я вообще был никакой: тело и ум ни на что больше не реагировали, не ощущал холода, не чувствовал, что дрожу. Из-за дюн послышался шум автомобильного двигателя. Машина замедлила ход и свернула в нашу сторону, но я не соображал, какое отношение это имеет ко мне. Понять бы для начала, что за девушка лежит, нагая и мертвая, на песке. Салли? Дороти? Или это одна и та же девушка, которую я дважды пытался спасти и дважды не уберег?

— Давай-ка я тебя отведу, — промолвил мужчина, взяв меня за руку. — Ты сам чуть не утонул и пережил сильный шок. Надо тебя кофе с бренди скорее напоить. Аппарат сейчас подвезут.

О чем он? Какой аппарат? Я побрел по песку, потом лег на него и закрыл глаза. Открыв их, увидел над собой потолок. Было светло, и лежал я в постели.

— Спокойно, парень, — произнес дядя Эм, сидевший около моей кровати. — Все хорошо.

— Дороти… умерла?

Он кивнул:

— Только себя не вини. Ты сделал все, что мог, и из кожи лез, чтобы погибнуть с ней вместе.

— Нет, я виноват. Нужно было…

— Молчи. Что пользы в твоем самоедстве? Ни в чем ты не виноват, и заруби это себе на носу. Не хочу, чтобы ты так говорил и думал.

Сидел дядя Эм в кресле-качалке, и оно поскрипывало под ним.

— Как твоя голова, работает?

— Вроде бы.

— Тогда слушай. Я обещал миссис Ауслендер, спасительнице твой, что сообщу ей, как только придешь в себя. Она за тебя волнуется, но сначала скажу тебе вот что: незачем здешним людям знать больше необходимого. Лгать не надо, просто лишнее опусти. У вас с Дороти было свидание, вы поехали за город, нашли тихое место, решили выкупаться. Все.

— Нет.

— Но так все и было, верно? Ауслендеры, правда, слышали, что девушка собиралась доплыть до несуществующего плота. Ну, это мы после обсудим — пусть продолжают думать, что ее обмануло зрение: увидела в воде бревно какое-нибудь и решила, что это плот.

— Ночью светила луна, и видно было больше чем на полмили. Оптический обман исключается.

— Я же сказал: после. Сейчас я пытаюсь внушить тебе, чтобы ты не говорил Ауслендерам лишнего. Не впутывай их в это. Они тебе жизнь спасли и вложили все свои силы в спасение Дороти.

— Ладно. Как скоро мы сможем уехать?

— Через четыре часа. Доктор велел лежать именно столько, когда очнешься — потом, если будешь чувствовать себя хорошо, можешь встать.

— Я хорошо себя чувствую.

— Не ной. Вздумаешь встать раньше, уложу тебя силой. Пойду приведу миссис Ауслендер.

Он вышел, а через минуту появилась она — в слаксах, футболке и сандалиях, с чашкой горячего черного кофе в руке.

— Ну, здравствуй, Эд!

Приподнявшись, я с благодарностью пригубил питье.

— Спасибо вам. И не только за кофе.

— Ты не первый, кого я вытаскиваю из озера Мичиган. Если точно, то пятый.