Роберт Райан - Земля мертвецов

Миссис Грегсон, сомневаясь в надежности установившегося перемирия, больше молчала, а Ватсон, которому, несмотря на грустный повод, пришлось обратиться к собравшимся, рассказал, как объясняет события, свидетелями которых они стали.

– Миссис Грегсон обнаружила на гробе Хорнби цифру три, –  сообщил он, сделав глоток бодрящего напитка.

– Не стану спрашивать, каким образом, –  вставила сестра Спенс, обхватив ладонями кружку.

– Спасибо, –  поблагодарила ее миссис Грегсон голосом, еще слабым после рыданий над бедной Элис.

– Это значит, что убийца, не сумев добраться до тела, сделал что мог – пометил ящик, в котором похоронили этого Хорнби.

– Зачем? – спросила сестра Спенс. –  Зачем помечать тела?

– Не знаю, –  признался Ватсон. –  Не все сразу. Это будет следующим шагом.

Он дал сестре Спенс прочесть часть послания от Холмса, а сестра, в свою очередь, передала его миссис Грегсон.

– «Первой жертвой в ряду был лорд Стэнвуд», –  прочитала она вслух.

– Стэнвуд, Левертон, Хорнби, Шипоботтом – номера от первого до четвертого, –  добавил Ватсон.

– А капитан де Гриффон чуть не стал пятым, –  кивнула сестра Спенс.

– Нет, –  возразил Ватсон, передавая ей вторую страницу телефонограммы.

«Капитан де Гриффон – самозванец».

– Господи! – отозвалась сестра, показывая записку миссис Грегсон. –  Как же так?

– Убийцей был – и остается – де Гриффон, вернее, кто-то, выдающий себя за него. Прямо у меня под носом!

Ватсон сжал кулак и ударил по воздуху, как по невидимому столу.

– У нас под носом, –  поправила миссис Грегсон. –  Нас всех одурачили. –  Она немного поразмыслила. –  Но вас он спас. От газа.

– Я об этом думал. Спасал он мою жизнь или пытался спасти своего коня?

– Коня? – повторила миссис Грегсон. –  Коня он пристрелил, вы не забыли?

– Или заставить молчать сержанта Платта, –  продолжал Ватсон. –  Он мог подставить Платта, чтобы мы решили, будто все кончилось. Что убийца обнаружен.

Сержант явно был не из светлых умов: Ватсон не сомневался, что с обаянием де Гриффона подчинить его оказалось несложно.

– Но де Гриффон сам едва не умер. Я видела. И вы видели. Припадки…

– Миссис Грегсон, я думаю, мы имеем дело с очень разносторонним человеком. Что, если он знал, какая доза яда смертельна, и принял меньше?

– Но у него была лихорадка. И пульс.

– Ба, –  спохватился Ватсон, –  как я мог быть так слеп? Бледность, сердцебиение. Для этого достаточно пожевать кордит. Смесь яда со взрывчаткой смазала симптомы. А припадки легко подделать, для этого необязательно быть Эдмундом Кином.

– Рискованная стратегия, –  заметила сестра.

– А убивать своих солдат не рискованно? Кто сказал, что мы имеем дело с рациональным умом?

– Хмм. –  Сестра Спенс приняла его аргумент, но все еще сомневалась. –  А как он исхитрился подстроить газовую атаку? Он ведь оставался здесь, в госпитале.

Об этом Ватсон уже думал.

– Сэсил.

– Сэсил?

– Его пес. Бьюсь об заклад, что в его ошейнике найдется чехол или кармашек для записок. Так он поддерживал связь с Платтом. И, оставаясь здесь, приказал Платту убрать меня со сцены. –  Припомнив, майор добавил: – Собственно, седлая Лорда Локи, Платт хотел угостить меня ромом. –  Подумав, что он мог бы согласиться, Ватсон вздрогнул. –  Газ был, пожалуй, вторым покушением на мою жизнь.

– А все эти погибшие? – спросила миссис Грегсон. –  Что их связывает? И зачем было убивать Майлса? Он в вашем списочке не числится.

У Ватсона и на этот счет имелась теория, но он не спешил ее выкладывать. Доверие слушателей не беспредельно.

– Об этом надо спросить де Гриффона.

– Парней из Ли вывели с фермы Суффолк, –  напомнила сестра Спенс, –  так что он на передовой.

Ватсон ущипнул себя за переносицу. Отравленный газом, раненный пулей, с треснувшим ребром – он должен был найти в себе новые силы. Довести дело до конца. В кои-то веки самостоятельно.

– Туда я и собираюсь.

Когда взорвалась мина, старик дремал. Он по опыту знал, что взрыв не столько слышится, сколько ощущается. Заряд динамита под позициями британских или германских войск (он не взялся бы сказать, чья мина сработала) был столь велик, что по земле прошла рябь. Волна прокатилась через Бельгию, пересекла Пролив и заставила звенеть окна его домика в Южном Даунсе. И тело отозвалось ей страхом. Где-то там был его друг – там, где целые поля со всем живым проваливаются в огромные воронки. Люди в мгновение ока обращаются в прах. При этой мысли его затошнило.

Он отдыхал в кресле перед гаснущими углями камина. Путешествие во Флитчем подорвало его невеликие силы. Старик второй день хлюпал носом. Но тревога, разбуженная взрывом, наверняка лишит его сна на день-другой. Он взглянул на часы. Время выпить горячего шоколада. И, пожалуй, немного бренди. Наливать придется самому – Берта он на несколько дней отпустил. Едва ли он раньше соберется с силами для следующей поездки: на дальний север, в Ли.

Под ногами вновь прошла дрожь – вторичная волна.

Странно, отметил старик. Обычно мины подрывали с раннего утра. Перед рассветом чаще всего. Конечно, бывают случайности. Имея дело со взрывчатыми веществами, без случайностей не обойтись. Старик взглянул на книгу, над которой задремал. «Гражданская война в Америке». В те времена и отточили технику подкопов под вражеские позиции и закладки огромных подземных зарядов.

Да, там было еще кое-что, важное для загадки Ватсона. В некоторых штатах Конфедерации рекрут имел право послать вместо себя добровольца. Такие доппельгангеры должны были в общих чертах соответствовать возрасту и физическим возможностям призывника. Многие богатые плантаторы оплачивали замену, чтобы избавить от боевой службы своих сыновей. Так короли в старину выдвигали единоборца сражаться вместо себя. Выжив, такой герой вернулся бы домой с деньгами и получил бы землю. Если бы, конечно, южане победили. Риск был двойным – для выигрыша требовалось остаться живым и на стороне победителя, –  но многие соглашались, считая, что рано или поздно их все равно призовут.

Холмс не сомневался, что нечто подобное произошло в поместье Флитчем. Он почуял неладное, когда Ледж встретил его на станции. Для опытного шофера этот молодой человек оказался никудышным водителем. И речь его была странной, почти ребяческой. Но серьезные подозрения возникли, когда он увидел Леджа рядом с леди Стэнвуд. То, что французский нейробиолог и психолог Анри Реклерк называл «немым языком», криком кричало об этом, когда они оказывались вместе. Реклерк изучал, как проявляются отношения между людьми в жестах и мимике. Его находки оказались очень полезными в работе детектива: Холмс не раз, анализируя манеру держаться, распознавал в мнимых брате и сестре любовников.