Роберт Райан - Земля мертвецов

Метод Реклерка явно указывал, что отношения между этими двоими – не те, какие бывают между хозяйкой и слугой. В их манерах ощущалась неявная близость. «Любовники? – задумался Холмс. –  Не потому ли убрали лорда Стэнвуда?» Он разыскал доктора Киббла и услышал от него описание долгого, медленного умирания Стэнвуда. Во многом картина совпадала с симптомами из телеграммы Ватсона. Киббл подтвердил, что под конец наблюдал у умирающего синюшность, а о выражении лица и говорить не хотел. Отец семейства был отравлен. Возможно ли, что заговор был составлен леди Стэнвуд и этим простоватым шофером?

Нет, не любовники – поправил он тогда себя. Связь между ними иная. В глазах леди Холмс видел теплоту и самоотверженную заботу. А в шофере – желание угодить, порадовать. Подобные чувства не рождаются на столь низком, преходящем основании, как секс. Это была связь между матерью и ребенком. Шофер Гарри Ледж являлся сыном леди Стэнвуд. Тем самым Робинсоном де Гриффоном. Новым лордом Стэнвудом, решившим пересидеть войну в роли семейного шофера. А значит, человек, за которым охотился во Франции Ватсон, был самозванцем.

После долгих поисков майор Ватсон нашел младшую сестру Дженнингс в часовенке за Большим домом. В ней и теперь велись службы, участвовать в которых должны были по воскресеньям ходячие раненые всех чинов. Места часто не хватало, и причастие с благословениями раздавали в соседнем шатре.

Дженнингс зажигала свечи.

– Будет поминальная служба, –  объяснила она, увидев Ватсона.

Восточно-английский госпиталь лишился в этот день не одной мисс Пиппери. Погибли двое санитаров, а сиделка из корпуса королевы Александры витала на грани мира сего и вряд ли дожила бы до завтра. И еще нужно было помянуть несчастного Каспара Майлса.

– Надконфесиональная, –  добавила сестра.

– Это хорошо. Сестра Дженнингс, я зашел попрощаться и поблагодарить вас.

Она замерла, развернулась к нему:

– Вы уезжаете?

– На время. Я должен оказать помощь в аресте человека, убившего Шипоботтома и остальных. Пожалуй, над формулировкой обвинения придется поломать голову.

На ее лице смешались робость и любопытство.

– Речь идет о капитане де Гриффоне.

Этого сестра никак не ожидала.

– Лорд Стэнвуд? Он же…

– Он не лорд Стэнвуд. Вас всех ввели в заблуждение.

– Вы уверены?

– Насколько это возможно на данный момент.

Сестра покачала головой:

– Я было думала, что это лейтенант Меткалф. Потом – что миссис Грегсон. У нее, знаете ли, есть прошлое.

– Знаю. Мне рассказал ее бывший муж.

– Прости меня, Боже, я отчасти надеялась, что это она, –  призналась Дженнингс.

– Почему же это? – поразился Ватсон.

Она отошла к скамье для молящихся, села, понурив голову. Ватсон встал над ней.

– Некрасиво так говорить.

Она подняла голову – глаза блестели.

– Некрасиво? О, майор, это дурно! Очень дурно. Но женщины вроде миссис Грегсон… не знаю… рядом с ними мы, остальные, выглядим так бледно, так жалко.

Майор присел рядом с ней.

– Я знавал мужчин вроде нее.

Она бессильно опустила голову ему на плечо.

– Простите, что заставила вас беспокоиться, когда уезжала к брату. Мне казалось, вы меня опекаете, как ребенка.

– Так и было, черт меня побери. Но я не слишком жалею. Это говорит человек, который до конца жизни будет помнить вас как друга. Хотя мне до конца осталось не так уж долго…

Он имел в виду пошутить насчет своего возраста, но в церкви, казалось, стало очень холодно.

– Не говорите так! Пожалуйста!

– Мне пора. До отъезда еще надо кое-что сделать.

Дженнингс села прямо и оправила платье.

– Скажите честно, куда вы едете?

– Я и сказал. На фронт. Мне надо разобраться, почему человек обзаводится новым именем и начинает среди войны убивать своих.

– Вы не знаете?

– Знаю, что ответ наверняка кроется в Ли. На фабриках. Владелец мертв, рабочие мертвы. Подозреваю, что там произошло нечто ужасное. И это нечто, чем бы оно ни было, настигло нас здесь.

Капитан, допев, прокашлялся, скрывая душившие его чувства.

– Слыхали эту песню, капрал Тагман? – обратился он к новому вестовому, начищавшему ему сапоги.

Прежний слуга, Сандерленд, приболел, и капитан предложил Тагману на время заменить его за те же пятнадцать шиллингов в неделю. Впрочем, служба денщика не освобождала Тагмана от обычных обязанностей, а о сержантском звании речи больше не заходило.

– У нас пелось иначе, сэр, –  угрюмо отозвался капрал.

Офицерский блиндаж был обложен мешками с песком и досками, потолок подпирали четыре внушительных столба. Сменявшиеся здесь жильцы старались создать уют, вопреки распоряжениям сверху, утверждавшим, что комфорт более положенного подрывает «боевой дух».