Агата Кристи - Смерть в облаках

Зеропулос – невысокий мужчина плотного телосложения с маленькими черными глазками – оказался весьма словоохотливым. Джентльмены из полиции? Он очень рад видеть их у себя. Может быть, они хотят пройти в офис? Да, он продал духовую трубку из Южной Америки.

– Понимаете, джентльмены, я продаю всего понемногу. У меня есть определенные специализации. Одна из них – Персия. Месье Дюпон – уважаемый месье Дюпон – может замолвить за меня слово. Он сам часто приходит ко мне посмотреть мою коллекцию – мои новые приобретения, – чтобы высказать свое мнение по поводу предметов, вызывающих сомнение. Что за человек! Какая эрудиция! Какой глаз! Какое чутье !.. Но я отклонился от темы. У меня есть коллекция – моя бесценная коллекция, – которую знают все специалисты; и, говоря откровенно, джентльмены, есть, скажем так, барахло. Отовсюду – из Индии, из Японии, с Борнео… Не имеет значения. Обычно я не устанавливаю фиксированные цены на эти предметы. Если кто-нибудь проявляет интерес, я назначаю завышенную цену, потом, естественно, снижаю ее вдвое и все равно получаю приличную прибыль! А покупаю я эти предметы у матросов – как правило, по очень низкой цене.

Месье Зеропулос перевел дух, после чего продолжил многоречивые излияния, проникшись ощущением собственной значимости и явно довольный собой.

– Эту духовую трубку и дротики я приобрел давно – года два назад. Они были выставлены вон на том блюде, вместе с ожерельем из раковин каури, индейским головным убором, деревянным идолом и жадеитовыми бусами. Никто не обращал на них никакого внимания, пока не пришел этот американец и не поинтересовался, что это такое.

– Американец? – переспросил Фурнье.

– Да-да, американец – несомненно, американец. Не самый лучший тип американца. Из тех, которые ничего не смыслят и лишь стремятся привезти домой какую-нибудь диковинку. Которые обогащают продавцов дешевых бус в Египте и скупают скарабеев, изготовленных где-нибудь в Чехословакии. Я сразу понял, что он собой представляет, и рассказал ему о нравах и обычаях некоторых племен, а также о смертельных ядах, которые они используют. Я сказал ему, что такие необычные предметы крайне редко поступают на рынок. Он спросил их цену, и я назвал ее. Она была не столь высокой, как обычно (увы, у них в разгаре депрессия!). К моему изумлению, он не стал торговаться и сразу выложил требуемую сумму. Какая жалость! Я мог бы запросить больше… Завернув трубку и дротики в бумагу, я отдал их ему, и он ушел. Вот и все. Однако, прочитав в газете об этом поразительном убийстве, я задумался, долго размышлял, а потом обратился в полицию.

– Мы очень признательны вам, месье Зеропулос, – сказал Фурнье. – Вы узнали бы эту духовую трубку и дротик? В настоящий момент они находятся в Лондоне, как вы понимаете, но вам будет предоставлена возможность опознать их.

– Трубка была вот такой длины. – Торговец раздвинул руки, показывая длину трубки. – И толщиной с эту ручку. Светлоокрашенная. К ней прилагались четыре дротика. Они представляли собой длинные заостренные шипы с обес-цвеченными кончиками и легким оперением из красного шелка.

– Красный шелк? – неожиданно переспросил Пуаро.

– Да, месье. Вишнево-красный, немного выцветший.

– Это любопытно, – заметил Фурнье. – Вы уверены, что ни один из них не имел черно-желтого оперения?

– Черно-желтое? Нет, месье. – Грек покачал головой.

Фурнье заметил, как по лицу Пуаро скользнула удовлетворенная улыбка. Интересно, подумал он, почему: потому, что Зеропулос, по его мнению, лгал, или же существовала какая-то иная причина?

– Вполне возможно, – сказал Фурнье, – что эта духовая трубка не имеет никакого отношения к данному делу. Вероятность – примерно один шанс из пятидесяти. Тем не менее мне хотелось бы иметь как можно более подробное описание этого американца.

Зеропулос развел руками.

– Это был просто американец. Гнусавил. Не говорил по-французски. Жевал резинку. Очки в оправе из черепахового панциря. Высокий, не очень пожилой.

– Волосы светлые или темные?

– Трудно сказать. Он был в шляпе.

– Вы узнали бы его, если б увидели снова?

Лицо Зеропулоса выразило сомнение.

– Не знаю. Ко мне приходит столько американцев… Ничего примечательного или запоминающегося в нем не было.

Фурнье показал ему фотографии, но Зеропулос никого не узнал.

– По-моему, это напоминает погоню за призраком, – сказал француз, когда они вышли на улицу.

– Возможно, – согласился Пуаро. – Но я так не считаю. Ценники имели ту же форму, что и на нашей трубке; кроме того, в истории месье Зеропулоса есть несколько интересных моментов. А теперь, друг мой, после того, как мы поучаствовали в одной погоне за призраком, сделайте мне одолжение, позвольте устроить вторую.

– Где?

– На бульваре Капуцинок.

– Подождите, подождите… вы имеете в виду…

– Офис «Юниверсал эйрлайнс».

– Да-да, конечно. Но мы там уже провели опрос сотрудников. Они не смогли сообщить нам ничего интересного.

Пуаро добродушно похлопал его по плечу:

– Видите ли, друг мой, зачастую ответ зависит от вопроса. Вы не знали, какие вопросы следует задавать.

– А вы знаете?

– У меня имеется на этот счет одна идея…

Больше он ничего не сказал, и спустя некоторое время они прибыли на бульвар Капуцинок. Офис компании «Юниверсал эйрлайнс» занимал небольшое помещение. За полированным деревянным столом сидел щеголеватого вида темноволосый мужчина. Юноша лет пятнадцати что-то печатал на пишущей машинке.

Фурнье предъявил удостоверение мужчине, которого звали Жюль Перро. Тот сказал, что находится в их полном распоряжении.

По предложению Пуаро, юноша с пишущей машинкой переместился в дальний угол ком-наты.

– Наш разговор носит сугубо конфиденциальный характер, – пояснил бельгиец.

Жюль Перро явно волновался.

– Я вас слушаю, месье.

– Речь идет об убийстве мадам Жизель.

– Ах, вот что… Мне кажется, я уже ответил на все вопросы по этому делу.

– Да-да, совершенно верно. Но нам необходимо знать точные факты. Когда мадам Жизель приобрела билет?

– Она забронировала место по телефону семнадцатого числа.

– На двенадцатичасовой рейс следующего дня?

– Да, месье.

– Но ее горничная утверждает, что мадам забронировала место на рейс восемь сорок пять.

– Нет-нет. Горничная просила забронировать место на рейс восемь сорок пять, но на этот рейс свободных мест уже не было, поэтому мы забронировали ей место на двенадцатичасовой рейс.

– А-а, понятно, понятно… Но все равно, это любопытно – очень любопытно…

Клерк вопросительно посмотрел на него.

– Дело в том, что мой друг в то утро неожиданно решил лететь в Англию, и самолет, вылетавший в восемь сорок пять, был наполовину пуст.