Агата Кристи - Тайна замка Чимниз (другой перевод)

— Не в Южной ли Америке? Я давненько приглядываюсь к Южной Америке. В одной из этих маленьких республик скоро будет маленькая революция.

— Вечно ты со своими революциями — тебе бы только впутаться в настоящую заваруху, — усмехнулся Макграт.

— Я знаю, что мои способности могут там пригодиться. Джимми, я с радостью применил бы их там на любой стороне. Все лучше, чем изо дня в день эта добропорядочная жизнь.

— Старина, все это я слышал от тебя не раз. Нет, работа не в Южной Америке — в Англии.

— В Англии? Возвращение героя на родину после долгих лет отсутствия. Они ведь не заставят меня платить по счетам через столько лет, а, Джимми?

— Да вроде не должны. Ну так ты хочешь узнать, что это за работа?

— Пожалуй. Меня только смущает, почему ты сам за нее не берешься.

— Я иду за золотом, Энтони, в глубину континента.

Энтони присвистнул и посмотрел на друга.

— Сколько я тебя знаю, ты всегда собираешься за золотом, Джимми. Это твоя слабость — твое маленькое хобби. С редкостным рвением ты гоняешься за хвостом дикой кошки.

— В конце концов я схвачу его! Вот увидишь.

— Что ж, каждому свое. Мне скандалы, тебе золото.

— Я расскажу тебе всю историю. Ты, верно, много слыхал о Герцословакии?

— Герцословакия? — спросил Энтони странно изменившимся голосом.

— Да. Ты что-нибудь знаешь о ней?

— Только то, что всем известно, — сказал Энтони после продолжительной паузы. — Одно из балканских государств, не так ли? Больших рек нет. Больших гор тоже нет, но те, что есть, весьма живописны. Столица — Экарест. Население — в основном разбойники. Хобби — убийства королей и государственные перевороты. Последний король — Николай IV. Убит около семи лет назад. С тех пор там республика. В целом весьма приятное местечко. Что ж ты сразу не сказал, что дело связано с Герцословакией?

— Ну, дело, собственно, не в ней.

Энтони посмотрел на друга скорее с печалью, чем с гневом:

— Джеймс, надо что-то делать. Может быть, тебе стоит прослушать курс журналистики или еще что? Если бы на Востоке в старые добрые времена ты стал рассказывать так же, тебя повесили бы вниз головой и били бы палкой по пяткам или придумали что-нибудь похлеще.

Джимми, не обращая внимания на колкости, двинулся дальше:

— Слыхал ли ты о графе Стылптиче?

— Вот это уже разговор, — сказал Энтони. — Многие из тех, кто и слыхом не слыхивал о Герцословакии, пришли бы в восторг при одном упоминании имени графа Стылптича. Старая Балканская Лиса. Выдающийся политик современности. Величайший злодей, избежавший веревки. Точка зрения зависит от того, какую купить газету. Но можно не сомневаться, что память о графе Стылптиче еще долго будет жить после того, как мы с тобой станем прахом. За последние двадцать лет в Южной Европе не было ни одного важного события, за которым бы незримо не стоял граф Стылптич. Он был и диктатором, и патриотом, и политиком — но никто в точности не знает, кем он был на самом деле, исключая лишь тот факт, что он был настоящим королем интриг. Так что же граф Стылптич?

— Он был премьер-министром Герцословакии — вот почему я упомянул о ней.

— Джимми, у тебя нет чувства пропорции. Герцословакия — ничто по сравнению с фигурой графа Стылптича. Эта страна для него — лишь место рождения, предоставившее государственный пост. Но я думал, что он умер…

— Да, это так. Он умер в Париже месяца два назад. Я же говорю тебе о том, что случилось несколько лет назад.

— Так с того ли ты начал? — перебил друга Энтони.

— Вот как это случилось. Я был в Париже — как раз четыре года назад, если быть точным. Иду я ночью по безлюдной улице и вижу, как полдюжины французских бандитов избивают приличного старого джентльмена. Не люблю, когда шестеро бьют одного. Я вмешался и разогнал этих бандитов. Думаю, так жарко им еще никогда не приходилось. Их как ветром сдуло!

— Отлично, Джеймс! — мягко сказал Энтони. — Хотел бы я взглянуть на это.

— Ничего особенного, — поскромничал Джимми, — но благодарность старикана не имела границ. Он был слегка навеселе, это уж точно, но все ж сообразил спросить у меня имя и адрес и на следующий день явился меня благодарить. Все сделал красиво, ничего не скажешь. Потом уже я узнал, что это был граф Стылптич. У него там был дом в Буа.

— Да, — кивнул Энтони, — после убийства короля Николая Стылптич уехал в Париж. Позже его пытались вернуть и избрать президентом, но он отказался. На словах он остался верен своим монархическим убеждениям, хотя говорят, что он состоял во всех заговорах, которые затевались на Балканах. Хитер был этот покойный граф Стылптич!

— Николай IV весьма странно выбрал себе жену, не так ли? — неожиданно спросил Джимми.

— Да, — ответил Энтони. — Это беднягу и погубило. Она была певичкой из парижского мюзик-холла, так что даже морганатический брак был невозможен. Но Николай влюбился в нее по уши, а ей страшно хотелось стать королевой. Трудно поверить, но им таки удалось все устроить. Назвали ее графиней Поповской или что-то в этом роде и объявили, что в жилах ее течет кровь Романовых. Николай заставил двух архиепископов обвенчать их в кафедральном соборе Экареста, и она была коронована как королева Варага. Николай подкупил своих министров и, видимо, полагал, что все в порядке, — но он не подумал об остальных своих подданных. А они в Герцословакии настроены весьма аристократично и реакционно. Они желают иметь настоящих королей и королев. Пошли разговоры и недовольства, беспощадное их подавление, и в результате — дворцовый переворот: король и королева убиты, провозглашена республика. Республика держится до сих пор, но дела, как я слышал, идут все так же весело. Одного или двух президентов убили, просто чтобы не забывали о народе. Но вернемся к нашему разговору. Ты остановился на том, что граф Стылптич пришел благодарить тебя за спасение.

— Да. Вот, собственно, и все. Я вернулся в Африку и больше не вспоминал об этом, но две недели назад я получил странную посылку, которая шла за мной с места на место, и одному Богу известно, как долго. В газетах я прочел, что граф Стылптич недавно умер в Париже. А в этой посылке оказались мемуары, то есть воспоминания или как там вы это называете. В записке говорилось, что если я доставлю рукопись в некую издательскую фирму в Лондоне до тринадцатого октября, мне заплатят тысячу фунтов.

— Тысячу фунтов? Ты сказал тысячу фунтов, Джим?

— Да, старина. Я молю небо, чтобы это не оказалось мистификацией. Как говорится, не верь князьям и политикам. Вот такие дела. Посылка так долго меня искала, что времени терять нельзя. А жаль. Я уже затеял этот поход за золотом, и мне не хотелось бы его отменять. Другого такого случая у меня не будет.

— Джимми, ты неисправим! Тысяча фунтов в кармане лучше груды мифического золота.