Артур Дойл - Его прощальный поклон. Круг красной лампы (сборник)

Удивительным человеком был этот фон Борк – человеком, с которым не мог сравниться ни один из преданных кайзеру агентов. Благодаря его разнообразным талантам именно он был избран для выполнения «английской миссии», самой важной из всех миссий. Во всем мире всего шесть человек были осведомлены о его задании, и с тех пор, как он приступил к делу, таланты его стали привлекать к себе их внимание все больше и больше. Одним из этих шести и был его нынешний собеседник, барон фон Херлинг, первый секретарь немецкой дипломатической миссии в Великобритании. Это его огромный «бенц» в сто лошадиных сил перегородил проселочную дорожку, словно в нетерпении дожидаясь того мига, когда сможет умчать своего хозяина обратно в Лондон.

– Судя по тому, что мне известно о происходящем, уже через неделю вы сможете вернуться в Берлин, – говорил секретарь. – Я думаю, дорогой мой фон Борк, вы будете удивлены приемом, который вас там ожидает. Мне случайно стало известно, что думают о вашей деятельности в этой стране на самом верху.

Секретарь был мужчиной огромного роста, мощный, широкий в плечах, но разговаривал он всегда спокойным, внушающим уважение голосом, что было самым полезным качеством для его политической карьеры.

Фон Борк рассмеялся.

– Запудрить им мозги не так уж сложно, – заметил он. – Более доверчивых и простодушных людей представить себе трудно.

– Не знаю, – задумчиво протянул его собеседник. – Они как будто окружены невидимой стеной, и с этим нельзя не считаться. Эта показная простота стала ловушкой для многих. Сначала они кажутся мягкими и уступчивыми, но неожиданно ты натыкаешься на нечто непробиваемое и понимаешь, что уперся в эту стену и дальше тебе не пробиться. Приходится мириться. Например, у них есть свои обычаи и условности, с которыми просто необходимо считаться.

– Вы имеете в виду «хороший тон» и тому подобное? – страдальчески вздохнул фон Борк.

– Я имею в виду пресловутые британские манеры во всех их странных проявлениях. Могу вам для примера рассказать об одной из самых грубых своих ошибок… С вами я могу позволить себе говорить о своих ошибках, поскольку вы слишком хорошо знаете мою работу и мои успехи. Это было, когда я в первый раз сюда приехал. Меня пригласили на прием в загородный дом одного члена кабинета министров. Разговоры там велись крайне неосторожные.

Фон Борк кивнул.

– Я бывал там, – сухо сказал он.

– Совершенно верно. Так вот, я, разумеется, сразу же послал в Берлин отчет о своих наблюдениях. К несчастью, наш добрый канцлер несколько простоват для дел подобного рода, он позволил себе высказывание, из которого стало ясно, что ему известно, о чем там говорилось. Разумеется, я тут же попал под подозрение. Вы даже не представляете, какой вред это принесло мне. И тогда наши британские хозяева уже не казались такими мягкими, уверяю вас. Два года у меня ушло на то, чтобы изменить ситуацию. А вот вы, в роли эдакого спортсмена…

– Нет, нет, не называйте это ролью. Роль – это нечто неестественное, а я занимаюсь этим для души. Я очень люблю спорт.

– Что ж, тем лучше для вашей работы. Вы участвуете с ними в регатах, охотитесь вместе с ними, играете в поло, не пропускаете никаких соревнований, ваша четверка даже занимает призовое место в «Олимпии». Я слышал, что вы даже боксируете с молодыми английскими офицерами. И что в итоге? Никто не воспринимает вас здесь серьезно. Вы всего лишь «отличный спортсмен», «для немца неплохой парень», любитель выпивок, ночных клубов, праздных шатаний по городу, беспечный молодой человек. И все это время ваш тихий сельский домик являлся местом, откуда свалилась на Англию добрая половина бед, а обожающий спорт сквайр – самым ловким разведчиком в Европе. Гениально, мой дорогой фон Борк! Гениально!

– Вы мне льстите, барон. Хотя, не спорю, четыре года, которые я провел в этой стране, не прошли даром. Я никогда не показывал вам свое небольшое досье? Может, зайдете на минутку?

Кабинет выходил прямо на террасу. Фон Борк толкнул дверь, вошел внутрь и щелкнул электрическим выключателем. Потом, пропустив тяжелую фигуру секретаря, закрыл за ним дверь и тщательно зашторил окно с решетками. Лишь после того, как все меры предосторожности были соблюдены и перепроверены, он повернул загорелое ястребиное лицо к гостю.

– Некоторые мои бумаги уже отправлены, – сказал он. – Моя жена с прислугой уехала вчера во Флиссинген, они взяли с собой наименее важные бумаги. Для остальных, разумеется, потребуется защита посольства.

– Ваше имя уже значится в дипломатических списках, так что проблем с багажом у вас не будет. Конечно же, возможно, нам и не придется уезжать. Англия может отвернуться от Франции. Мы не сомневаемся, что они не связаны договором.

– А что с Бельгией?

– С Бельгией та же ситуация.

Фон Борк покачал головой.

– Не понимаю, как это возможно. Договор наверняка должен существовать. Это же унизительно для страны.

– Для страны это означает, что она пока не будет втянута в войну.

– Но как же честь?

– Дорогой мой сэр, мы живем в прагматическое время. Честь – понятие средневековое. К тому же Англия еще не готова. Это невообразимо, но даже наш специальный военный налог в пятьдесят миллионов, который говорит о наших намерениях так же открыто, как если бы мы напечатали о них на первой странице «Таймс», и то не заставил этих людей проснуться. Люди задают вопросы, и я должен найти ответы. К тому же люди раздражены и мне приходится их успокаивать. Но я могу уверить вас, что касается дел первостепенной важности (хранение военного имущества, подготовка к атакам подводных лодок, изготовление взрывчатых веществ), – здесь ничего не готово. Как в таких условиях Англия может ввязаться в войну, тем более что мы заварили здесь такую адскую кашу из всяких ирландцев-повстанцев, движения этих бьющих окна фурий [58]и еще черт знает чего, чтобы ее больше занимали внутренние дела, чем внешняя политика?

– Но она должна думать и о своем будущем.

– Ну, это совсем другое дело. Я надеюсь, что насчет будущего Англии у нас имеются свои, очень определенные планы, так что ваша информация будет иметь огромное значение для нас. Для мистера Джона Булля вопрос стоит так: либо сегодня, либо завтра. Если он решит начать сегодня, мы готовы к этому полностью. Если повременит до завтра, мы подготовимся еще лучше. Лично я думаю, что им все-таки хватит ума воевать не в одиночку, а заручиться поддержкой союзников, хотя, конечно же, это их дело. На этой неделе судьба Англии будет решена. Но вы говорили о своем досье… – Секретарь опустился в кресло и степенно задымил сигарой; на его большой лысой голове отразился свет электрической лампы.

Стены просторной комнаты, в которой они находились, были оббиты дубовыми панелями и заставлены книжными шкафами, дальний угол скрывала плотная гардина. Когда ее отдернули, оказалось, что за ней стоит большой окованный медью сейф. Фон Борк снял со своей цепочки для часов небольшой ключ и после долгих манипуляций с замком распахнул тяжелую дверцу.