Найо Марш - Занавес опускается: Детективные романы (Форель и Фемида • Пение под покровом ночи • Занавес опускается)

— Вы абсолютно правы, — сказал Аллейн. — На мой взгляд, это вовсе не шутка.

— Думаю, вы все заметили, что у мистера Макангуса был в петлице гиацинт, — задумчиво сказал Тим.

Отец Джордан и капитан вскрикнули от изумления.

— Но он обронил его, когда они стукнулись с мистером Мэррименом головами, — напомнил Аллейн. — Мистер Мэрримен, как вы помните, поднял его и швырнул на палубу.

— Ага, вот видите! Снова все при своих картах, — злорадствовал капитан.

— А где она оставила куклу? — спросил Тим.

— На крышке люка. Она положила ее туда, когда брала у Денниса телеграмму и, судя по всему, забыла взять с собой в каюту. Кукла сидела над тем самым местом, где мы ее нашли, то есть в трех футах от места, куда мистер Мэрримен швырнул гиацинт. Как видите, все атрибуты были не только в наличии, а даже рукой. — Аллейн повернулся к Тиму. — Вы с мисс Кармайкл ушли первыми. По всей вероятности, вы направились к правому борту, верно? Не скажете, куда именно?

— Эээ… нет. Мы были… Где же мы были? Да, чуть дальше от входа в коридор с пассажирскими каютами. Там есть скамейка.

— И вы сидели там уже после того, как общество на палубе разошлось?

— Ну, разумеется.

— А вы не видели случайно, как пассажиры входили в коридор или, что куда важнее, выходили из него в ближние к вам двери?

— Нет.

— От джентльменов вашего склада вообще немного проку на свидетельском месте. Но уж когда вы влюбитесь, его и вовсе нет, — добродушно заметил Аллейн.

— Позвольте, позвольте…

— Да что уж там. Я сам смогу описать все, как было. Мистер Мэрримен, чья каюта первая слева по коридору, если идти со стороны левого борта и иллюминаторы которой выходят на корму и на правый борт, вошел в коридор через те двери, что поблизости от вашей скамейки. За ним последовал мистер Макангус, чья каюта напротив. Остальные вошли, по-видимому, в коридор через двери напротив. Все, за исключением миссис Диллинтон-Блик и Обина Дейла, которые вошли в этот коридор через стеклянные двери салона. Капитан Бэннерман после короткой беседы со мной поднялся на свой мостик. Отец Джордан и я направились в кормовую часть судна, где расположена эта веранда и откуда ничего не видно. Судя по всему, именно в этот момент кто-то вернулся сюда и казнил Эсмеральду.

— И как вам удается все помнить? — удивился капитан.

— Так ведь я же несу свою вахту. — Аллейн повернулся к отцу Джордану. — Все было кончено до того, как мы подошли туда с правого борта.

— Вы так думаете?

— А вы разве не помните? Мы с вами слышали, как кто-то пел «Сломанную куклу».

— Как все мерзко.

Отец Джордан закрыл лицо ладонями.

— Еще и раньше было замечено, что он поет, сделав дело.

— Мы с Джемаймой тоже слышали пение, — сказал Тим. — Совсем поблизости от нас, только с другого борта. Мы решили, что это поет матрос, хотя это скорей было похоже на пение мальчика из церковного хора.

— Перестаньте! — воскликнул отец Джордан. — Нет, нет, не обращайте на меня внимания.

— А вы не могли бы заняться этими вашими отпечатками пальцев? — Капитан Бэннерман тыкал своим коротким пальцем в накрытую газетой куклу. — Как это у вас называется?

— Попытаюсь сделать дактилоскопию, но думаю, это безрезультатно — убийца, скорей всего, работает в перчатках. — Аллейн осторожно поднял газету, под которой лежала пугающе большая Эсмеральда и ухмылялась. — Если отпечатки и были, они все уничтожены — видите эту замотанную вокруг шеи мантилью? Убийца орудовал правой рукой, но это не продвигает нас ни на дюйм вперед — среди пассажиров нет ни одного левши. — Аллейн размотал мантилью, обнажив часть розовой глиняной шеи. — Сначала убийца пустил в ход ожерелье, но ему никогда не везло с бусами — нитка тут же рвется. На краске видны царапины. — Он снова прикрыл куклу газетой. — Это скорей по вашей части, — кивнул он Тиму Мейкпису.

— Чертовски интересный случай, не подстегивай нас время. Классический образец. В наличии повторяемость, фактор времени… Но кукла, кажется, вне графика, да?

— Абсолютно вне, — кивнул Аллейн. — На шесть дней раньше срока. Не думаете ли вы, что это делает несостоятельной временную теорию?

— Думаю, что нет. Однако не стану утверждать. Мне кажется, кукла, будучи неодушевленным предметом, идет сверх программы.

— A jeu d'esprit? [14] Игра ума? (фр.).

— Да. К программе кукла никакого отношения не имеет. Так думаю я. О, если б только можно было заставить его заговорить.

— Можно попытаться заставить заговорить их всех. — Капитан был явно настроен саркастически. — Попытка не пытка.

— Весь вопрос в том, как это осуществить, — задумчиво сказал Аллейн. — По-моему, в нашем распоряжении три способа это сделать: а) объяснить всем на судне, как обстоят дела, и провести обычное расследование, но, боюсь, это нас нисколько не продвинет. Разумеется, я мог бы спросить у них алиби на два других числа, но наш приятель, вне всякого сомнения, свое представит, а ты поди его проверь, не сходя с места. Кстати, мне стало известно, что у Кадди нет алиби и на день второго убийства. Оставив в больнице свой свадебный букет, он пошел прогуляться.

— Ну и дела! — вырвалось у Тима.

— К тому же это расследование приведет к тому, что наш дружок постарается любой ценой смотаться на сушу еще до конца плаванья и продолжит свою деятельность в другом полушарии. б) Мы можем тайно оповестить женщин, но я уже сейчас могу сказать вам, что это будет за тайна после того, как мы поставим в известность миссис Кадди. в) Мы можем доверить наш секрет кое-кому из старших офицеров судна, тем самым образуя нечто вроде ассоциации бдительности и, не прибегая к решительным мерам, попытаемся путем наблюдений и тайных расследований добыть еще кое-какие сведения.

— Что является единственной тактикой, которую я склонен санкционировать. Это мой окончательный ответ, — заявил капитан Бэннерман.

— Значит, в данный момент это единственное, что мы можем сделать, — задумчиво сказал Аллейн.

Сон никак к нему не шел. Сквозь ритмичное постукивание машинного отделения ему чудился тонкий голосок, оплакивающий сломанную куклу. Закрыв глаза, он видел красную от выпитого виски и упрямства физиономию капитана Бэннермана и ухмыляющуюся откуда-то из-за левого плеча Эсмеральду. Он старался припомнить упражнения для наведения порядка в мыслях, а вместо этого на ум пришел псалом мисс Эббот. Допустим, мистер Мэрримен заставил его, Аллейна, перевести этот псалом на английский:

«Нет, нет, НЕТ! — орал мистер Мэрримен, склоняясь над ним и вручая ему посадочный талон. — Вы полностью исказили стих. Передайте мое почтение капитану и попросите его поставить на шестерку».