Роберт Гулик - Убийство в Кантоне

— Братцу Цзяо никогда не везло с женщинами. Кто мог убить ее, ваша честь?

— Цзяо Тай думает, что это Мансур. Он полагает, что Мансур тоже был влюблен в танцовщицу, потому что, когда в гостях у Мансура она проявила интерес к Цзяо Таю, араб пришел в неистовство. Мансур вполне мог проследить за ней, когда она пришла на постоялый двор к Цзяо Таю, и взобраться на крышу соседнего дома, чтобы понаблюдать, чем они будут заниматься. Увидев их вместе, да еще едва одетых, он вообразил, будто застал их в момент любовного свидания, и в припадке ревности убил Зумурруд. Вполне правдоподобно, но совершенно не убедительно.

Судья Ди глотнул чаю и продолжил:

— Как бы то ни было, эта трагедия сейчас не главное. Главное — выяснить, кто же был покровителем Зумурруд. Кто этот человек, пытавшийся впутать цензора в арабский заговор, желавший скрыть смерть цензора и ответственный за убийства доктора Су и госпожи Пао? Мы должны завершить миссию цензора, а именно отыскать убедительные улики, дабы разоблачить его врагов — трусливых придворных изменников. А поскольку именно они вовлекли покровителя Зумурруд в свои грязные делишки, он и должен раскрыть нам их имена. Мы не могли предотвратить убийство цензора, однако наш долг — не позволить его недругам воспользоваться плодами своих отвратительных преступлений. А они уже начали действовать, как свидетельствуют печальные новости, поведанные в тайном послании Большого совета. Вот почему я должен отыскать этого человека, прежде чем сегодня же отправиться в столицу. Стражники допрашивают сейчас горничную Зумурруд и людей с ее джонки, но вряд ли многого там добьются. Конечно же этот тип позаботился о том, чтобы никто не узнал его настоящего имени.

— И что же нам теперь делать? — встревоженно спросил Дао Гань.

— После ухода Цзяо Тая я вновь обдумал все то, что здесь случилось за последние два дня, — ответил судья Ди. — Я попытался сложить все известные нам факты в более или менее последовательном порядке, в результате пришел к определенным выводам и на их основании собираюсь действовать, причем незамедлительно.

Он допил чай и продолжил, неторопливо подергивая бакенбарды:

— У нас все же есть несколько зацепок, способных подсказать, кто же этот таинственный покровитель танцовщицы. И тут открываются интересные возможности.

Он подтолкнул к Дао Ганю чистый лист бумаги.

— Запиши-ка эти подсказки, чтобы я мог опираться на них, объясняя свою версию. Приступим.

Во-первых , разыскиваемый нами человек должен быть здесь, в Кантоне, особой весьма влиятельной, иначе зачем бы он понадобился враждебным цензору царедворцам? Эти заговорщики вовсе не глупцы и никогда бы не выбрали ничтожного мошенника, который продаст их первому, кто предложит хорошую цену.

Во-вторых , из этого следует, что мотивы искомого человека заключены в его непомерном честолюбии. Ведь он рискует своим положением и жизнью. Должно быть, они предложили ему в награду высокую государственную должность, а возможно, даже пост в столичном правительстве.

В-третьих , у него должны быть друзья или родственники в столице, ибо при дворе вряд кто вспомнил бы об этой далекой южной провинции, так что не обошлось без рекомендаций.

В-четвертых , он должен жить во дворце или быть тесно связанным с ним, иначе откуда ему известен каждый наш шаг? Таким образом, мы можем ограничить круг подозреваемых теми, с кем регулярно здесь встречаемся.

В-пятых , он тесно связан с преступным сбродом, так как обращается и к душителям танка, и к арабским головорезам. Обрати внимание, Дао Гань, что связь с ними он поддерживает через своих приспешников, Мансура к примеру. К этому я еще вернусь.

В-шестых , у него должны быть особые причины желать смерти Цзяо Тая, и он ненавидит капитана Ни, ибо хотел, чтобы Ни обвинили в убийстве Цзяо Тая.

В-седьмых , он увлекается сверчками.

В-восьмых , он тесно связан со слепой девушкой. Это, впрочем, не помешало ему дважды покушаться на ее жизнь, как только он понял, что она действует против него. Она, со своей стороны, пытается нам помочь окольными путями. Она почему-то не может обвинить его открыто. Сделай пометку: узнать, не является ли она его дочерью или возлюбленной?

И, разумеется, в-девятых , он был любовником и покровителем Зумурруд. Все записал?

— Да, ваша честь. — Дао Гань внимательно перечитал свои записи, а затем сказал: — Не следует ли добавить, что он не занимает официальной должности? Ведь Зумурруд говорила Цзяо Таю, что ее покровитель, несмотря на все свое богатство, не является чиновником, а потому не имел возможности выхлопотать для нее китайское подданство.

— Нет, Дао Гань, может оказаться, что это не так. Вернемся к первому моему замечанию, а именно что он здесь человек весьма известный, а значит, должен был сохранять свое имя в тайне. Арабских танцовщиц, конечно же, никогда не приглашают на китайские пирушки. Он мог познакомиться с ней, заглянув на цветочную лодку, где она работала, и все это время скрывать от нее свое настоящее имя. Ему не стоило опасаться, что она узнает правду, ведь у нее не было ни малейшего шанса повстречать его в обществе.

Дао Гань кивнул, и судья Ди продолжил:

— Наш список возглавляет губернатор. С виду он преданный, трудолюбивый и немного придирчивый чиновник, но не исключено, что это не более чем маска. Разумеется, в столице у него немало друзей, которые могли бы порекомендовать его врагам цензора, когда те искали возможность скомпрометировать его в какой-нибудь глуши. И это вполне согласуется с четвертым моим пунктом. А что до мотива, то он снедаем тщеславием, и ему вполне могли пообещать пост столичного губернатора, которого он так жаждет. Посредником же между ним и арабами служит нанятый им Мансур.

Дао Гань удивленно поднял глаза.

— Как же мог губернатор согласиться с планом Мансура разграбить Кантон? Такая серьезная смута разрушит его карьеру независимо от того, кто там поддерживает его при дворе.

— Разумеется, он не позволил бы Мансуру осуществить свой план. Все это понадобилось ему лишь для того, чтобы погубить цензора. Цель достигнута, и теперь он, без всякого сомнения, устранит Мансура. Для него проще всего будет обвинить Мансура и казнить его как мятежника. Кто поверит жалкому арабу, если тот заявит в суде, будто такой человек, как губернатор, содействовал замыслу сжечь и разграбить свой собственный город? Если губернатор и есть нужный нам человек, то именно он распространял слухи о кознях арабов, вероятно, через другого своего приспешника, на этот раз из китайцев, который от своего имени связывался с местными головорезами.

А что до попытки губернатора устранить Цзяо Тая, ее проще всего объяснить свиданием нашего друга с Зумурруд: до ее джонки Цзяо Тай добирался по суденышкам танка, и шпионы из речного народа вполне могли донести об этом посещении. Губернатор ненавидит Цзяо Тая как соперника в любви и в то же время боится, что Зумурруд нарушит железное правило «мира ив и цветов», которое строго-настрого запрещает девушке болтать о своих ухажерах, и расскажет о нем Цзяо Таю нечто такое, что сможет навести нас на след. Что же касается ненависти губернатора к капитану Ни, то на этот счет у меня тоже есть определенные соображения. Их легко проверить, но сейчас я не буду вдаваться в подробности.