Роберт Гулик - Убийство в лабиринте

На верху лестницы стоял внушительного вида мужчина в полном церемониальном облачении из сверкающей парчи и с крылатой судейской шапкой на голове.

По обе стороны от него стояли два высоких человека в форме предводителей конной гвардии. На груди и предплечьях у них поблескивали пластины, с заостренных шлемов свешивались разноцветные подвески. Стоящий справа держал в руках тяжелый лук со стрелой на натянутой тетиве.

Судья громовым голосом возгласил:

— Перед вами судья Ланьфана! Бросить оружие!

Громила с обнаженным мечом первым очнулся от оцепенения.

— Пробивайтесь к выходу! — закричал он остальным.

Не успел он поднять меч, как рухнул с ужасным криком. Стрела Цзяо Тая вонзилась ему в самое горло.

Одновременно из зала донесся зычный голос:

— Направо… шагом марш!

И сразу же раздалось громкое звяканье металла и тяжелый топот.

Громилы растерянно переглянулись. Один из них воскликнул:

— Братья, нам конец! Здесь целая армия!

С этими словами он бросил свою пику на землю. Развязывая пояс, к которому крепился меч, он сказал:

— Мне потребовалось шесть лет, чтобы стать десятником. Похоже, настал час снова стать рядовым!

Ма Жун не замедлил отреагировать.

— Кто здесь называет себя десятником?

Человек сразу вытянулся по стойке смирно.

— Десятник Лин, шестой взвод пехотинцев, тридцать третья армия левого крыла. Жду ваших приказаний, сотник!

— Всем дезертирам выйти вперед! — прокричал Ма Жун.

Пять человек выстроились за десятником и тоже встали по стойке смирно.

Ма Жун объявил:

— Вы все предстанете перед военным трибуналом.

А тем временем остальные громилы сдавали стражникам свое оружие. Те связывали им руки за спиной.

Судья сказал:

— Сотник, выясните, сколько еще дезертиров имеется в городе?

Ма Жун обратился с этим вопросом к бывшему десятнику.

— Около сорока, господин!

Судья Ди потеребил бороду.

— Когда вы отправитесь проверять другие пограничные округа, — сказал он Ма Жуну, — мне бы хотелось, чтобы здесь остались какие-то солдаты. Обратитесь к командующему, сотник, чтобы этих дезертиров снова приняли на службу, они мне пригодятся.

Ма Жун тотчас же рявкнул:

— Десятник Лин и пять рядовых, возвращайтесь туда, откуда явились; завтра ровно в полдень появитесь здесь и получите соответствующее обмундирование и оружие.

Шесть человек прокричали в ответ:

— Повинуемся!

Судья Ди подал знак. Стражники отвели пленных в тюрьму, где их уже поджидал Дао Гань. Он записал их имена. Пятнадцатым и последним оказался не кто иной, как смещенный начальник тюрьмы. Лицо Дао Ганя расплылось в широкой улыбке.

— Ты был прав, песья голова! Ты и в самом деле оказался здесь раньше, чем я предполагал!

С этими словами Дао Гань развернул его и хорошо рассчитанным пинком отправил в ту самую камеру, которую тот недавно покинул.

А на главном дворе новобранцы, завербованные Фаном, с пиками на плече строевым шагом направлялись к казарме стражников.

Судья Ди обратил внимание, что они маршируют уже вполне прилично, бросив в их сторону:

— Совсем неплохо для одного вечера!

Судья спустился с лестницы. Двое стражников затворили за ним двери судебного зала. Появился советник Хун, нагруженный старыми сковородами, чайниками и ржавыми цепями.

— У тебя великолепный командный голос, Хун! — заметил судья Ди.

На следующее утро, сразу после восхода солнца, с заднего двора суда выехали трое верховых.

Посредине был судья Ди в охотничьем одеянии, по обе стороны от него ехали Ма Жун и Цзяо Тай в кавалерийских мундирах.

Когда они повернули на запад, судья обернулся в седле и посмотрел на большое желтое знамя, которое развевалось над крышей судебной управы. На нем виднелась надпись красными буквами: «Штаб армии».

— Мои жены полночи трудились над этим флагом! — с улыбкой сообщил судья своим спутникам.

Они направились прямо к дому Цзянь Моу.

У ворот их встретили четыре крепких парня с алебардами.

Ма Жун сдержал своего коня перед самыми воротами. Он указал хлыстом на ворота и приказал:

— Отворяйте!

Очевидно, дезертиры, которых отпустили прошлой ночью, успели распространить весть о прибытии солдат. Охранники лишь на мгновение заколебались. Потом они раскрыли ворота, и судья Ди с помощниками проехали внутрь.

В первом дворе несколько десятков человек стояли кучками и что-то возбужденно обсуждали. Они сразу умолкли, боязливо поглядывая на троих всадников. Те, у кого при себе были мечи, торопливо попытались укрыть их в складках одежды.

Трое всадников проехали, не глядя ни влево, ни вправо. Ма Жун направил своего коня вверх по ступеням пологой лестницы, ведущей во второй двор; судья и Цзяо Тай последовали за ним.

Десятник Лин присматривал за примерно тридцатью человеками, которые точили мечи и копья и покрывали маслом кожаные куртки.

Не останавливаясь, Ма Жун крикнул десятнику:

— Прихвати десять рядовых и следуй за нами!

Третий двор был пустынным, если не считать нескольких слуг, которые при виде всадников бросились врассыпную.

Ма Жун подъехал к большому дому в дальнем конце двора; конские подковы звонко цокали по каменным плитам. Покрытые красивой резьбой и красным лаком двери свидетельствовали о том, что это главный вход.

Они слезли с коней и бросили поводья троим солдатам десятника Лина.

Ма Жун пинком подкованного сапога распахнул входную дверь и прошел внутрь вместе со своими спутниками.

Очевидно, они помешали какому-то важному совещанию. В центре зала сидели трое мужчин. Посередине в большом, покрытом тигровой шкурой кресле восседал высокий широкоплечий человек. У него было властное лицо с тяжелым подбородком, тонкими усиками и короткой черной бородкой. Похоже, он только что встал с постели и еще пребывал в ночном платье из белого шелка, поверх которого был накинут просторный домашний халат из фиолетовой парчи. На голове была маленькая черная шапочка. Два других пожилых мужчины сидели напротив него в креслах из резного эбенового дерева.

Помещение выглядело весьма воинственно. Оно скорее напоминало арсенал, нежели приемный зал. Стены были украшены копьями, пиками и щитами; пол покрывали шкуры диких зверей.

Все трое в немом изумлении уставились на непрошеных гостей. Судья Ди не произнес ни слова. Он сразу направился к пустому креслу и сел в него. Ма Жун и Цзяо Тай остановились перед Цзянь Моу, бросая на него суровые взгляды.

Двое советников Цзяня поспешно поднялись и встали за спиной своего хозяина.

Судья небрежно бросил Ма Жуну: