Энн Гленконнер - Убийство на острове Мюстик [litres]

– Да, Мама.

Она долго изучает его лицо, прежде чем ее взгляд становится спокойным.

– Не убегай, Соломон, посиди еще. Жизнь слишком коротка, чтобы спешить. Допей сначала свой кофе.

Найл собирается с духом, прежде чем выпить остатки напитка. Он перестал верить в бога много лет назад, но страх в глазах Тулен кажется настоящим. Каким-то образом ему удается произнести слова прощания, хотя ощущение такое, будто у него рот полон песка.

Я просыпаюсь с улыбкой, несмотря на то что в моем саду побывал поздний гость. Мой долгий сон нарушал лишь яростный гул москитов, разозленных тем, что добраться до меня им мешает сетка над кроватью. Эти создания обожают мою белую британскую плоть, сколько бы чеснока я ни съела и какой бы отравой ни опрыскивала свое тело. Сегодня я намерена поговорить с Хосе и положить конец его странному поведению; правда, сначала я поплаваю. Возраст – это просто число, физические упражнения помогают мне держаться в форме, а купание в море – одно из самых больших удовольствий для меня.

Я надеваю купальник и саронг, потом беру полотенце. Однако, когда я выхожу в коридор, меня встречает нечто неожиданное. На полу перед комнатой Лили лежит обломок коралла; он белый и окаменелый, медленно превращающийся в порошок. Может, это сама крестница выложила его, чтобы напомнить мне, почему она так одержима идеей спасти риф? Однако кажется странным, что девочка вырезала на его поверхности рисунок из перекрещенных линий. Вид коралла наполняет меня грустью. Мы с Джаспером, вооружившись трубками и масками, часами наблюдали, как охотящиеся осьминоги дрейфуют над розовыми кораллами. Лили, вероятно, уже в море – в комнате ее нет.

Я спускаюсь вниз с кораллом в руке. Наш дворецкий ждет меня в холле; он стоит навытяжку, как часовой. Уэсли Джилберт является нашей правой рукой уже двадцать лет, и ему удалось сохранить импозантную внешность. Я помню, какое сильное впечатление он произвел на меня, когда, еще молодым, пришел на собеседование. Отслужив в армии Гренадин, Уэсли вернулся на свой родной остров. Он отвечал на все вопросы со спокойной властностью, создавая у меня впечатление, будто в нашей беседе главенствует он, а не я, и лишая меня возможности получить хоть какое-то представление о его личной жизни. И давая понять, что решение о том, работать на нас или нет, будет принимать он, сколько бы я его ни уговаривала. Сейчас ему за пятьдесят, он среднего роста, с пристальным взглядом и красивой внешностью уроженца Западной Африки; его лысая голова блестит в свете люстры. Уэсли железной рукой управляет своей командой из одного садовника и двух горничных, работающих неполный день. У него такой же волевой характер, как и у моего мужа, и он до сих пор тщательно скрывает свою личную жизнь.

По тому, как Уэсли отказывается встречаться со мной взглядом, я понимаю, что он чем-то недоволен. Заговаривает лишь после долгого и неловкого молчания.

– Предполагалось, что вы, леди Ви, предупредите меня о своем прибытии заранее, за несколько дней, а не за несколько часов. Тогда я мог бы позаботиться о том, чтобы у нас было все необходимое. Вы знаете об этом, но всегда забываете.

– Извини, Уэсли, просто я решила приехать пораньше. Спасибо, что пригнал для меня багги. Как ты поживаешь, как твоя семья? Я давно тебя не видела.

– Все хорошо, спасибо. Что вам приготовить на завтрак?

– Я пойду, немного поплаваю. Меня вполне устроят сок и тост.

– Сок? Тост? – От удивления его глаза округляются, хмурая складка между бровями становится еще глубже. – Как вы доберетесь до обеда с таким завтраком? Мисс Лили позавтракала яйцами, беконом и жареными помидорами, прежде чем отправилась на свою лодку.

– Разве я когда-либо завтракала чем-то горячим?

Уэсли неодобрительно фыркает.

– Плавайте сколько хотите, леди Ви. Мы найдем для вас что-нибудь приемлемое, если вы дадите нам время.

Он выпроваживает меня, и я оказываюсь на террасе, где новая горничная раскладывает на одном из столов мои лучшие столовые приборы, затем ставит страстоцветы в мою любимую вазу. Я приветствую ее улыбкой, но она не поднимает глаз; робость мешает ей ответить. В полнейшем спокойствии я кладу коралл в цветочный горшок на террасе. По опыту знаю, что Уэсли, несмотря на ворчание, рад меня видеть; просто ему нужно поддерживать репутацию жесткого руководителя. Пройдет целая вечность, прежде чем мне принесут еду, и после этого можно будет начать процесс примирения. Я предоставляю ему полную власть в управлении домом и моей маленькой командой слуг, и он еще ни разу не разочаровал меня. Бо́льшая часть наших разговоров – игра в политику балансирования на грани войны, однако я почти уверена, что наши отношения скоро снова станут задушевными. Я не пожалела о том, что наняла столь принципиального человека. Он единственный на Мюстике, кроме меня, у которого хватает смелости противостоять Джасперу.

Меня охватывает радостное возбуждение, когда я спускаюсь по ступенькам к ближайшему пляжу, расположенному в сотне метров от «Райского уголка». На пляже, как всегда, пусто, светлая песчаная полоса окаймлена пальмами, настолько сильно оплетенными лианами, что через них не проникает свет. Сегодня вода спокойная. На Мюстике не бывает приливов и отливов; океан каждый день на несколько дюймов надвигается на берег, а потом отодвигается; он словно боится обнять сушу и тем самым напоминает робкого поклонника.

Я вхожу в воду, и заботы отлетают от меня. Вода лишь на несколько градусов ниже, чем температура тела, достаточно прохладная, чтобы по коже пробежали мурашки. В нескольких футах от меня на поверхность поднимается черепаха. Я плыву на спине, и время исчезает. Я учила своих детей плавать, когда в этих водах жили тысячи черепах. Мы часами собирали ракушки и делали из них ожерелья.

Солнце греет меня, и мои мышцы расслабляются, а настроение улучшается. Вернувшись к берегу, я еще некоторое время нежусь в теплом воздухе. С годами моя любовь к этому месту не изменилась, она только упрочилась благодаря воспоминаниям. В сердце королевы Мюстик тоже занимал особое место. Я все еще помню, в каком она была восторге, когда плавала в Макарони-Бэй, точно зная, что никто не будет ее фотографировать. С тех пор у нее больше не было возможности получить такое глубокое отдохновение, так что остров сохраняет особую магию в ее глазах.

Я все еще ощущаю душевный подъем, когда иду домой. Хосе нигде не видно, и сейчас не самое подходящее время для того, чтобы просить Уэсли привести его, потому что это опять вызовет недовольство дворецкого. Я беру паузу и звоню мужу. Он все еще в состоянии удивлять меня. Вчерашнее раздражение моим отсутствием сменилось отчаянием. Когда Джаспер слышит, что я уже на Мюстике, он разражается слезами – ведь он знает, что сможет присоединиться ко мне, только когда отменят штормовое предупреждение. Меня вдруг охватывает чувство вины. Наверное, это ужасно, когда тобой управляют эмоции, когда малейший толчок может сбить тебя с курса. Я слушаю, как стихают его всхлипы, затем произношу несколько ободряющих слов. И не прощаюсь, пока не убеждаюсь, что с ним всё в порядке.