Томас Хэнши - Человек из Скотланд-Ярда [litres]

– Бинт, леди Лейк? Какое отношение он имеет к делу?

– Я купила его для мисс Истман, когда была в городе этим утром. Она попросила меня, так как она вчера использовала свою последнюю чистую повязку. Мистер Клик, она сильно упала, находясь на борту корабля, и сильно повредила левую руку!

Нэрком издал странный утробный рык, схватил носовой платок, начал вытирать лысину и поглядел на Клика краем глаза. Но Клик не двигался, не говорил и не выказывал никаких признаков возбуждения – просто оттопырил нижнюю губу и нахмурился, глядя на дверь конюшни.

И именно в этот момент произошла странная и даже поразительная вещь. С громким гудком клаксона, предупреждая о своем приближении, общественное такси вынырнуло из-за поворота дороги, резко остановилось в нескольких ярдах от места, где стояли четверо, и немедленно из машины донесся звонкий, счастливый молодой голос. Молодой человек выпрыгнул с водительского сидения и, приложив ладонь к козырьку кепки, заголосил, подражая извозчикам минувших дней:

– Кэб, сэр? Кэб, мэм? Кэб! Кэб! – Затем «таксист» расхохотался: – Привет, мам! Привет, пап! Как вам мой драндулет?! Правда хорош? «Откуда такой шик?» – как говорит Кэти Истман. Кнопки повсюду! Как вам?

И не нужно было ничего больше, чтобы Клик и мистер Нэрком безошибочно опознали в веселом, смеющемся молодом парне с блестящими глазами, который спрыгнул с места водителя, встал прямо и гордо и продемонстрировал ливрею таксиста без смущения и стыда, старшего сына и наследника сэра Моусона Лейка!

– Генри! – Голос принадлежал леди Лейк, боль, и удивление, и радость, и ужас – все перемешалось в нем с любопытством, когда она подбежала к нему.

– Генри! Это действительно ты?

– Конечно! Снова цитирую Кэти: «Просто вернулся, чтобы показать себя». Много медных пуговиц! Как вам? Я думаю, папа, ты хотел бы быть уверен, что я наконец-то покончил с клубами. Не потому, что они занесли меня в черный список, потому что они этого не сделали, а потому, что никому ничего не должен. Таксисты не должны давать никаких расписок! Меня просто выгонят с работы, и ни один парень из таксопарка руки мне не подаст. Тем не менее я начал жизнь с чистого листа, и это все, что меня волнует. Я все-таки получил эти двести, отец! Керзон и Кэти наскребли их для меня. Поскольку вождение автомобиля – единственное, что я действительно умею делать, я теперь зарабатываю деньги, чтобы вернуть долги, работая таксистом.

– Боже! Вот и все! – вскричал Клик. – Вы должны были знать с самого начала, сэр Моусон, что из столь благородного материала вора не вылепить!

– Вора? Что ты имеешь в виду, говоря о воре? И вообще, кто ты такой, бродяга? Я спрашиваю, папа, кто этот урод? К чему он клонит? Что он имеет в виду, говоря о воре?

– Ожерелье… Ожерелье Рани! Лестница Света! – тихо проблеял сэр Моусон. – Оно пропало! Оно потеряно! Оно пропало, когда ты ушел. С тех пор о нем ни слуху ни духу!

Затем он присоединился к леди Лейк и кинулся обнимать сына, но между ними тут же началось выяснение отношений.

– И ты думал, что я украл это чертово ожерелье? Как ты мог так подумать? – бросил его сын, отстраняясь от отца и отмахиваясь от заботливых рук леди Лейк. – Раз так, счастливо оставаться! Я ухожу!

И после этого начался настоящий дурдом! Генри повернулся на каблуках и бросился обратно к своему такси, рывком открыл дверь. Тут-то и выяснилось то, о чем никто из них не подозревал раньше из-за задернутых занавесок: машина была наполнена людьми!

Таксист закричал;

– Выходи, старина! Выходите, майор! Выходи, Кэти! Все… сразу! Не будет никакого «веселого жаворонка», никакого «приятного сюрприза», «заклания откормленного тельца». Это не комедия, это трагедия! Все на улицу, быстрее! Я порвал с отцом, и мне нужно вернуться в свое место в строю. Я заплачу тебе, Кэти. Я заплачу тебе, Курц, старина! Бог мне свидетель! Я буду не я, если не буду водить эту колымагу днем и ночью без сна!

Затем раздался внезапный стук в дверь такси, гудок от рога. Молодой человек запрыгнул на место водителя, и в мгновение ока машина умчалась, а на дороге остался стоять толстый старый джентльмен с приятным лицом, юноша с длинными усами и светловолосая, похожая на фею маленькая дама лет восемнадцати, все трое стояли неподвижно и смотрели вслед исчезающему такси в самом диком изумлении.

– Боже мой, папа, а я полагала, Керзон и я успокоили его! – сказала несчастная девушка.

– Думаю, все устроится, дорогая… устроится. Во всяком случае, случилось что-то экстраординарное! Пойдемте и спросим сэра Моусона, что происходит.

– Да, давайте узнаем, в чем тут дело, – вставил молодой человек.

Мистер Нэрком, услышав это, подошел поближе к Клику, с тревогой посмотрел на него и умудрился прошептать вопрос так, чтоб другие не услышали:

– Что-нибудь узнал, старина?

– Да. Из их слов ясно, что сэр Моусон никого не пустит в дом – даже своего сына Керзона – из-за потерянного ожерелья.

– Я не это имею в виду. Я намекаю на других. Узнали что-нибудь о них?

– Да, и очень важную вещь: они не Алмазный Ник и не Голландская Элла. Ни в малейшей степени не похожи на них и не замаскированы. Кроме того, похоже, что рана мисс Истман – легкое растяжение запястья. Вы замечаете, что она даже не пытается прикрыть ладонь. Боюсь, мистер Нэрком, мы лаяли не на то дерево.

К ЭТОМУ ВРЕМЕНИ майор, его дочь и молодой Керзон Лейк, полные глубокой и серьезной заботы о давно заблудившемся Генри и изрядно изобилующие вопросами и мольбами, пересекли промежуточное пространство и оказались рядом с сэром Моусоном. Но поскольку подробности того, что было сказано и сделано в течение следующих десяти минут, не имеют отношения к рассматриваемому делу, то вполне могут быть исключены из этих записей. Достаточно того, что, сославшись на «очень важные дела с этими джентльменами, которые не допускают отсрочки ни на миг», и пообещав «обсудить все позже», сэр Моусон сумел избавиться от них.

А пока дело о пропавшем ожерелье оставалась не раскрытым.

– Конечно, я могу понять ваше нежелание общаться с этими индийскими парнями, доверять кому-либо в деле пропажи драгоценного ожерелья, сэр Моусон, – заметил Клик, как только остальные удалились. – Но иногда политика молчания мудра, а иногда это ошибка. Например, если кто-либо из слуг может знать что-то об обстоятельствах, которые могут иметь отношение к грабежу, он вряд ли упомянет об этом, если они даже не знают, что грабеж был совершен. Тем не менее мы узнаем больше об этом после того, как я войду в дом и огляжусь… Так что, если вы и ее светлость будете так добры, я бы хотел как можно скорее заглянуть в помещения, особенно в будуар леди Лейк.

При каких тривиальных обстоятельствах иногда происходят большие события! Говоря, он повернул на извилистую тропинку, чтобы вернуться к охраняемым воротам дома, которые он так недавно прошел, когда рука леди вцепилась в ткань его рукава.