Рекс Стаут - Трое вне игры

– Это он, – шепнула Лайла.

Мы остановились. Все внимание дяди Дэна было сосредоточено на покупательнице, и потому он нас не заметил. Наконец женщина выбрала нужный ей товар, и Дэн, отрывая кусок упаковочной бумаги от рулона, поднял глаза и увидел Лайлу. От его внимания не ускользнул и я. Дэниел замер. Так, не двигаясь, он простоял секунды четыре. Потом пришел в себя, завернул покупку и протянул женщине. Пока Гейл возился с кассовым аппаратом, мы успели подойти к прилавку. Лайла обратилась к нему в тот самый момент, когда он передавал покупательнице сдачу.

– Дядя Дэн, мне надо тебе сказать…

Она замолчала, поскольку говорить стало не с кем. Не говоря ни слова, Дэниел развернулся и стремительно скрылся за дверью позади витрин. Мне это не понравилось. С другой стороны, не хотелось поднимать лишнего шума, перепрыгивая через прилавок. Поэтому я обогнул его и направился к двери. Взявшись за ручку, я обнаружил, что дверь заперта. И что теперь делать? Вышибать ее?

– Эй, слышь, вылезай оттуда! – крикнул мне продавец содовой.

– Все в порядке, – успокоила Лайла. – Я племянница Дэна. Я хотела сказать – мистера Гейла.

– Знаете, леди, я что-то вас раньше здесь не видел.

– Я тебя тоже здесь вижу в первый раз. Давно тут работаешь?

– Немало – уже два месяца. Слушай, а давай я тоже буду твоим дядей. Эй, мужик, я кому сказал выйти из-за прилавка? Встань, где стоял. Ты что, тоже чей-то дядя?

Пара человек у стойки рассмеялась. В аптеку с улицы зашел мужчина, устремился к прилавку и торопливо произнес, обращаясь ко мне:

– Дайте-ка аспирина.

Дверь, возле которой я стоял, приоткрылась, и на пороге рядом со мной возник дядя Дэн.

– Я же просил, дайте аспирина! – потребовал мужчина у прилавка.

– Генри! – крикнул Гейл.

– Я здесь, – отозвался продавец содовой.

– Обслужи этого джентльмена и присмотри за аптекой. Мне надо отойти по делу. Давай, Лайла, заходи.

Лайла обогнула прилавок, прошагала по узенькому проходу и приблизилась к нам. Здесь было настолько тесно, что я не смог проявить галантность и пропустить ее вперед, поэтому двинулся за Гейлом первым. Мы оказались в маленькой кладовке, загроможденной коробками с лекарствами и всякой всячиной. Коробками были забиты и ряды полок, за исключением тех, что стояли у стены справа. На них поблескивали бутылочки с разнокалиберными наклейками. Гейл встал у двери, а я прошел чуть дальше. Моему примеру последовала и Лайла.

– Не хочу, чтобы нас понапрасну тревожили, – пояснил Гейл и запер дверь на щеколду.

– Это почему? – поинтересовался я.

Аптекарь повернулся ко мне. Нас разделяло футов шесть с небольшим. Между нами стояла Лайла, однако это не помешало мне наконец всмотреться в глаза Гейла, посверкивавшие из-за стекол очков. Ни разу в жизни не видел таких глаз. Ни следа радужек. Сперва я подумал, что это бельма, но аптекарь был явно зрячим, хотя и страдал близорукостью. Осталось предположить лишь одно: Господь, увлекшись актом творения, забыл раскрасить Гейлу радужки. Понятное дело, такие глаза не добавляли аптекарю красоты.

– Вы еще спрашиваете. Да потому, – пояснил мне Гейл, – что мы сейчас будем говорить о деле глубоко личного свойства. Видите ли, мистер Гудвин, я вас узнал. Вы не столь известны, как ваш босс, однако ваши фотографии тоже несколько раз мелькали в газетах. Кроме того, я уже слышал новости и успел подумать о вас. По радио передали, что на матче присутствовал Ниро Вулф со своим помощником и мистер Чисхолм обратился к ним за помощью. Так что, увидев вас рядом с племянницей, я сразу понял, кто вы такой, и сообразил, что нам нужно поговорить с глазу на глаз. Однако вы молоды и вспыльчивы, а то, что я собираюсь сказать, вам может не понравиться. По этой причине я хочу выдвинуть несколько условий. Я останусь стоять у двери. Вы отойдете назад, сядете вон на тот ящик, будете держать руки у меня на виду и пообещаете не делать лишних движений. Моя племянница возьмет стул и сядет передо мной лицом к вам. Таким образом, она будет находиться между вами и мной. На таких условиях я готов разговаривать.

Я решил, что аптекарь не в своем уме. Как это защитит его от моей вспыльчивости или оружия, если бы оно у меня было? Бред какой-то! Однако я решил пойти у него на поводу. Сдав назад, я сел на ящик и положил руки на колени. Увидев, что я подчинился, Лайла взяла единственный в кладовке стул и села так, как попросил ее дядя, спиной к нему. Поначалу мне показалось, что он сейчас куда-то позвонит. Аптекарь действительно потянулся к телефону, расположенному под полками с пузырьками на узкой стойке справа от него, но лишь отодвинул его в сторону. Затем он взял большую бутылку с бесцветной жидкостью, вынул стеклянную пробку и понюхал содержимое.

– Это чтобы в обморок не грохнуться, – с виноватым видом пояснил он. – Мне что-то нехорошо. Когда я увидел вас с племянницей, то был потрясен до глубины души. Я кинулся сюда, в подсобку, силясь понять, что бы это могло значить, но так ничего и не надумал. Может быть, вы объясните?

– Это сделает ваша племянница. Говорите, Лайла.

Она попыталась повернуться к дяде, но он ее остановил:

– Нет, дорогуша, сиди как сидишь, лицом к мистеру Гудвину.

Гейл снова понюхал содержимое бутылки, которую держал в руке.

Она послушно повернулась ко мне.

– Я здесь из-за Билла. Его собираются арестовать по обвинению в убийстве, а этого не должно произойти. Его отпустят, когда мы расскажем, как ты обещал ему деньги, если он поможет «Джайентс» проиграть, а он отказался. Сам он следователям ничего не скажет из-за меня. Я знаю, что обещала тебе молчать, но теперь не смогу сдержать слова. Сам видишь, дядя Дэн, у меня нет другого выхода. Мне пришлось во всем сознаться мистеру Гудвину, чтобы он поехал со мной. Нам лучше всего…

– Лайла, милочка, а полицейским ты в чем-нибудь созналась?

– Нет. Я решила, что лучше всего приехать сюда и уговорить тебя отправиться в полицию со мной. Однако я боялась появляться здесь одна, потому что знаю, чем для тебя может закончиться вся эта история. Но если мы смолчим, для Билла она закончится еще печальнее. Дядя, ну как ты не понимаешь…

– Не поворачивайся Лайла. Я настаиваю. Вот так, как сидела спиной, так и сиди. – Голос аптекаря, как и прежде, был тих, но теперь он вдобавок звучал сдавленно, словно у него перехватило горло. – Сейчас я объясню, зачем попросил тебя сесть спиной ко мне так, чтобы я не видел твоего лица. А ты, Гудвин, ни с места! Понял? В этой бутылке серная кислота. Она, ясное дело, не пахнет. Я нюхал ее для вида, чтобы у вас не возникло вопросов, зачем я держу ее в руках. Думаю, вам обоим известно, что способна сотворить серная кислота. Бутылка почти полная, и я держу ее аккуратно. Еще бы! Одна капля попадет на кожу – и шрам от ожога останется на всю жизнь. Именно поэтому, Лайла, я и попросил тебя сесть спиной ко мне. Я тебя обожаю… Сидеть, я сказал! Так вот, я тебя обожаю и не хочу видеть твое лицо, если мне придется пустить в ход кислоту. Но если ты, Лайла, дернешься, я вылью ее на тебя. Тебя это тоже касается, Гудвин… Тебя в особенности. Надеюсь, вы оба меня поняли?