Рекс Стаут - Тройные хлопоты

Вулф никогда не пытался отрицать, что тщеславен. Однако я сильно сомневаюсь, что он когда-нибудь признает решение отвести взволнованного, напряженного человека полюбоваться орхидеями одним из проявлений этого греха. Всем своим видом он изображал бесстрастие, однако на самом деле я знал, что он в высшей степени доволен собой. Бьюла его не разочаровала. При виде Cattleya ее лицо лишь приобрело изумленное выражение, а вот Dendrobium и Phalaenopsis действительно поразили гостью до глубины души. Она застыла как вкопанная и разинув рот смотрела по сторонам.

– Когда-нибудь, – обычным спокойным тоном, ничуть не выказывая удовольствия, произнес Вулф, – вам следует задержаться здесь на часок-другой. Увы, сейчас у нас нет времени.

С этими словами он, положив девушке руку на плечо, повел ее в помещение с рассадой, велев хозяйничавшему там Теодору сходить проверить вентиляторы. Когда Вулф устроился в кресле, а мы с Бьюлой – на табуретках, он резко произнес:

– Мисс Пейдж, вы уже не ребенок. Вам двадцать лет.

– Да, в Джорджии я могу уже голосовать, – кивнула она.

– Совершенно верно, можете. Что ж, я избавлен от необходимости общаться с вами как с маленькой девочкой, и это просто прекрасно. Оставим малозначительные детали. О них можно поговорить и попозже, когда у нас будет больше времени. В частности, я имею в виду ответы на вопросы, почему вчера мистер Гудвин представился вам Харолдом Стивенсом и зачем ему понадобилось заманивать вас сюда. Итак, приступим. Вам известно, что такое гипотетический вопрос?

– Разумеется.

– В таком случае я его вам сейчас задам. Представим следующее. Допустим, я являюсь посредником, к которому обратился ваш отец, чтобы передать вам крупную сумму денег. Он не в состоянии раскрыть вам тайну своей личности и никогда не сможет этого сделать в будущем. Он доверил мне принять решение о том, стоит ли вам называть его фамилию и фамилию вашей матери. При этом вам следует учитывать, что в сложившихся обстоятельствах у вас нет практически ни малейших шансов выяснить самостоятельно, кем является ваш отец. Принимая во внимание все сказанное мной, вам стоит подумать и принять решение. – Вулф ткнул в девушку пальцем. – Вы хотите, чтобы я сказал вам, кто ваши отец и мать?

– Чего же тут думать? Конечно хочу.

– Сейчас вы во власти порыва.

– Это не порыв. Господи, да о каком порыве идет речь?! Если бы вы знали, как я… все эти долгие годы… – Бьюла взмахнула рукой. – Я желаю знать, кто мой отец.

– Даже если ваш отец… скажем, карманник, отсидевший срок в тюрьме?

– Мне плевать, чем он занимается! Я хочу знать, кто он!

– Что ж, вы имеете на это полное право. Вашим отцом был мистер Перрит, который погиб прошлой ночью. – Вулф кивнул на окно. – Это случилось там, на тротуаре перед домом.

– Я так и знала, – спокойно произнесла Бьюла.

– Черта с два вы знали!

На самом деле спокойствие девушки было напускным. Сцепив пальцы в замок, она несколько раз судорожно сглотнула. Даже не пытаясь продолжить беседу, Бьюла просто сидела на табурете. По ее внешнему виду не составляло труда догадаться, чем закончится дело. Сидела она так около минуты, а потом случилось то, чего я и ожидал. Сперва у нее слегка задрожали плечи, затем дрожь стала сильнее, а потом Бьюла поспешно закрыла лицо руками и громко разрыдалась.

– Господи боже! – пробормотал в ужасе Вулф и, встав с кресла, вышел вон.

Мгновение спустя сквозь плач Бьюлы я услышал, как хлопнула дверь лифта.

Что же касается меня, то я просто сидел и спокойно ждал, полагая, что куда лучше Вулфа знаю, как себя вести в том случае, когда молодая женщина начинает плакать. Я все-таки общался с дамами куда больше и чаще, чем он.

Минута шла за минутой. Я решил, что наступил момент с сочувственным видом положить ей руку на плечо, однако стоило мне это сделать, как Бьюла подняла на меня заплаканное лицо и выпалила:

– Почему у вас не хватило мозгов уйти?!

Я ничуть на нее не обиделся.

– Мне хотелось дождаться, когда вы немного успокоитесь, чтобы сказать вам одну вещь, – вежливо ответил я. – Если вы не желаете предстать перед Мортоном в таком виде, позвольте предложить вам пройти в мою комнату. Она на том же этаже и не заперта. Там вы сможете воспользоваться ванной комнатой с зеркалом.

С этими словами я вышел, по дороге предупредив Теодора о том, что происходит в помещении с рассадой, и посоветовав садовнику пока поработать где-нибудь в другом месте. Затем я ненадолго заскочил в свою комнату, желая убедиться, что она прибрана, а в ванной комнате есть чистые полотенца. Когда я вышел на площадку, из Южной комнаты появился Мортон.

– Где мисс Пейдж? – требовательно спросил он. – Что происходит?

– Она любуется орхидеями, – бросил я, не сбавляя хода. – Не беспокойтесь. Ланч подадут через десять минут.

Спустившись в кабинет, я обнаружил там Вулфа, с обеспокоенным видом сидящего за столом.

– Им всем в таких случаях надо дать поплакаться в жилетку, – пояснил я, подойдя к своему рабочему месту. – Однако это не самая лучшая затея, когда поблизости находится жених. Мортон бродит…

Зазвонил телефон. Когда я взял трубку, из нее раздался голос, который я ожидал услышать целый день. Я сказал Вулфу, что с ним хочет побеседовать инспектор Кремер. Тот вздохнул и снял трубку своего аппарата:

– Ниро Вулф слушает. Здравствуйте, мистер Кремер. Как поживаете?

– Прекрасно. А вы как себя чувствуете?

– Ну как я могу себя чувствовать перед ланчем? Я хочу есть.

– Ну что ж, тогда позвольте пожелать вам приятного аппетита. Я просто так решил позвонить, по дружбе. Хотел сказать, что вы, как всегда, поступили правильно, рассказав Роуклиффу только одну по-настоящему ценную вещь. Я о том, что дочь Перрита разыскивала полиция Солт-Лейк-Сити. Мы связались с Вашингтоном, у них там есть общая база отпечатков пальцев. Собственно, вы изначально знали, что мы так поступим. Мне вообще кажется, что это не его дочь. На самом деле ее зовут Анджелина Мерфи, хотя она, конечно, использовала и другие имена. Ей светило десять лет. Вот мне и хотелось это вам рассказать и заодно узнать, не хотите ли вы что-нибудь добавить.

– Нет… нет, пожалуй, не хочу.

– Что, совсем ничего? А как насчет задания, которое вам дал Перрит?

– Мне нечего сказать.

– Ладно, чего-то подобного я и ждал. Еще раз приятного аппетита.

Повесив трубку, я повернулся к Вулфу и с чувством произнес:

– Ну что ж, будет хотя бы что вспомнить перед смертью. Подумать только! Кремер знает, что вы скрываете нечто важное, и, вместо того чтобы ругаться, как-нибудь на вас надавить, желает вам приятного аппетита и вешает трубку! А знаете почему? Я вам отвечу: он человек верующий и считает, что лучше нас не тревожить, потому что сейчас нам нужен лишь священник, чтобы исповедаться перед тем, как нас убьют.