Рекс Стаут - Три двери смерти

– Ну что ж, я вернулся, – объявил он. – Мне все равно вскорости пришлось бы воскреснуть, но благодаря моему одаренному племянничку пришлось поторопить события. Уорд, что ты на себя нацепил? Выглядишь как манекен во время тотальной распродажи. Что, Полли, все еще их терпишь? Теперь тебе придется заодно терпеть и меня. Синтия, я слышал, ты скоро собираешься бегать во главе стаи. – Он сдвинул голову еще чуть-чуть. – А где Генри? Я думал, он здесь.

Я и сам задавался этим вопросом. Ни Вулфа, ни Демареста нигде не было видно. Я повернулся, чтобы спросить у Фрица, где они, но при моем появлении Бреннер тут же вышел. Меня удивило не только отсутствие этой пары. Теперь к честной компании присоединились два новых гостя: на диване в дальнем углу восседали инспектор Кремер и мой любимый сержант Пэрли Стеббинс.

Лавируя между стоящими и сидящими, я стал пробираться к инспектору. Добравшись до Кремера, я почтительно у него поинтересовался:

– А где мистер Вулф?

– Куда-то ушел с адвокатом, – низким голосом отозвался Кремер. – Взял и устроил какую-то бессмысленную суету. Кого ты притащил?

– Мне сказали, что это Джордж Диксон. Насколько я понимаю, мистер Вулф вам позвонил и предложил приехать арестовать убийцу?

– Так оно и было.

– Пэрли, у тебя вся спина белая.

– Пошел к черту!

– Ладно, не заводись.

Рассыпая извинения, я принялся пробираться обратно к двери в прихожую, посчитав, что должен как можно быстрее доложить Вулфу: его задание выполнено – Диксон доставлен. Не успел я преодолеть и половину расстояния, как на пороге возникли Вулф с Демарестом.

Быстро окинув взглядом присутствующих, адвокат тихонечко скользнул вдоль стены к дальнему стулу у книжных полок, из чего я заключил, что он явно не собирался бросаться Диксону в объятия.

Вулф направился к своему столу, но, добравшись до середины комнаты, вдруг обнаружил, что путь преграждает Джордж Диксон, во все глаза глядевший на него.

– Ниро Вулф? – Диксон протянул ему руку. – Меня зовут Джин Домери. Искренне рад с вами познакомиться.

Вулф не пошевелился. Неожиданно в комнате стало до боли тихо. Взгляды всех присутствующих устремились в одном направлении. Все гости смотрели на Вулфа и Джина.

– Здравствуйте, мистер Домери, – сухо бросил Вулф, обогнул Джина и направился к своему креслу.

Гробовую тишину нарушал лишь звук его шагов. Джин Домери опустил протянутую руку. Когда тебе отказывают в рукопожатии, ты либо опускаешь руку, либо сжимаешь ее в кулак и пускаешь его в ход. Решив не лезть в бутылку, Джин полуобернулся, встал лицом к Вулфу и заговорил с ним уже совсем другим тоном:

– Мне передали, что за мной послал племянник. Как оказалось, это ложь. Вы заманили меня сюда обманом. Чего вам надо?

– Присядьте, сэр, – произнес Вулф. – На объяснения может уйти весь вечер.

– У меня нет столько времени. Что вам угодно?

– Присядьте, и я вам расскажу. Я собираюсь рассмотреть ряд фактов, истолковать их по-своему, а потом спросить вашего мнения. Рядом с вашим племянником стоит пустое кресло.

Для человека, пытающегося перехватить инициативу, пойти на поводу у собеседника и сесть означает поражение. С другой стороны, остальные уже расселись, а стоять в полном одиночестве, когда все сидят, глупо, если, конечно, ты не собираешься скоро уйти. А Джин не знал, что именно он собирается делать, поскольку был не в курсе, что именно против него затевается, поэтому предпочел сесть рядом с Бернардом.

– О каких фактах речь? – спросил он.

– Как я сказал, на объяснения может уйти весь вечер, что вовсе не значит, будто мне этого хочется, – начал Вулф. – Я бы предпочел покончить со всем как можно быстрее.

Потянувшись к нагрудному карману, он извлек оттуда несколько сложенных листков бумаги.

– Вместо того чтобы заниматься пересказом, я лучше вам это прочту. – Он оглядел посетителей. – Полагаю, если не все, то хотя бы подавляющее большинство присутствующих знают, что завтра мисс Нидер исполняется двадцать один год.

– Ну конечно же! – с обычным для себя жаром воскликнула Полли Зарелла.

Вулф полыхнул на нее взглядом. Он терпеть не мог подобных женщин.

– Я уговорил мистера Демареста, – продолжил он, – предать огласке это письмо на несколько часов раньше положенного срока. Как вы сами поймете, оно предназначалось только мисс Нидер. Однако, если вы спросите мистера Кремера, он подтвердит, что, когда речь идет об уликах, изобличающих убийцу, о конфиденциальности следует забыть.

Вулф развернул листки:

– Написано от руки на двух листках обычной белой бумаги. Сверху стоит пометка: «Йеллоустонский парк, шестнадцатое мая тысяча девятьсот сорок шестого года». Начинается документ так: «Моя драгоценная Синтия». За этим обращением следует: «Я запечатаю и отправлю это письмо Генри и попрошу, не открывая, передать его тебе в твой двадцать первый день рождения. Ты его отпразднуешь одиннадцатого июня следующего года. Как бы мне хотелось быть с тобой в этот день! Что ж, может, моя мечта и сбудется. Если же нет… Думаю, к этому времени ты уже во всем разберешься сама и сама решишь, как смотреть на случившееся. Ты должна обо всем знать, но пока еще рано». – Вулф поднял взгляд. – Текст идет сплошняком, без абзацев. По всей видимости, мистер Нидер считал, что они не нужны. – Он вернулся к чтению. – «Тебе скажут, что я покончил с собой, и передадут прощальную записку. Я знаю, что тебе будет очень больно, поскольку, невзирая на все наши разногласия, мы любим друг друга. Прошу тебя, не отчаивайся. Я не собираюсь сводить счеты с жизнью. Я надеюсь, что мы снова встретимся и я вернусь к любимой работе. Я пишу это письмо, чтобы объяснить тебе, чтó задумал. Полагаю, ты знаешь, что я боготворил Хелен. Тебе она была не по нраву, и это единственное, что я имел против тебя, потому что Хелен дарила мне свет и счастье, которого я никогда не знал вне работы. Она понимала, что я… Нет, пожалуй, не буду слишком затягивать. Я просто хочу поведать тебе, что случилось. Джин узнал о нас с Хелен и убил ее. Не знаю, как именно он это обставил. Но пойми: когда они отправились вдвоем на конную прогулку, с его умом и силой ему не составило никакого труда избавиться от нее. Он решил убить заодно и меня. Он и сейчас этого хочет, а как ты знаешь, если Джин что-то решил, то обязательно доводит дело до конца. Именно поэтому я три дня и три ночи безвылазно просидел дома. Именно поэтому решил исчезнуть. Я не считаю себя храбрецом, физически я слаб. Ты знаешь, что Джин всегда брал надо мною верх. С тех пор как он убил Хелен, я боюсь его до дрожи. Он никогда меня не простит и непременно поставит в задуманном точку. Я удивлен, что он не поехал за мной в Йеллоустонский парк. Впрочем, Джин не меньше моего любит работу, а скоро показ осенней коллекции. Думаю, он дождется моего возвращения. Я решил уехать только потому, что хочу сохранить себе жизнь. Увы, если я и вернусь, то произойдет это не скоро. Когда он обо всем узнает, то решит, что меня нет в живых. Возможно, у меня не получится сгинуть навеки. Поживем – увидим. Может, Джин сам помрет. В конце концов, люди смертны. Я пытаюсь спланировать свои действия, исходя из того, что знаю о нем, а знаю я достаточно много. Я допускаю: если на протяжении двух-трех лет или хотя бы года он будет считать меня мертвым, а потом я вдруг вернусь к жизни и начну работать так, как никому другому просто не под силу, возможно, он передумает меня убивать. Это только один из вариантов. Ладно, там поглядим. Прятаться вечно у меня не получится. Если каким-то чудом я вернусь до твоего дня рождения, то заберу это письмо у Генри и ты его никогда не прочтешь. Однако я все равно отправлю это письмо ему, чтобы ты узнала правду, если я никогда не вернусь. В предсмертной записке я напишу, что ты станешь достойной заменой мне. Напишу, что я твердо верю – ты сможешь держать марку, поскольку обладаешь удивительным талантом – талантом, которым я так горжусь. Лишь эти единственные слова предсмертной записки будут правдой. Я напишу их совершенно искренне. Я души в тебе не чаю и очень тобой горжусь. Твой Дядя Пол». – Вулф сложил листки, сунул их обратно в карман и поднял взгляд. – Слово «дядя» написано с заглавной буквы, – уточнил он.