Рекс Стаут - Три двери смерти

Сибил расхохоталась. И смех ее в данных обстоятельствах прозвучал настолько неуместно, что она и сама, похоже, это поняла, поскольку резко прижала ладонь ко рту, чтобы заглушить его.

– Ну вот, – сказал ей Вулф, – у вас началась истерика. – Он перевел взгляд обратно на Питкэрна. – Почему у вашей дочери истерика?

– Нет у меня никакой истерики! – с презрением в голосе произнесла Сибил. – На моем месте любой рассмеялся бы. Какую же напыщенную банальщину вы несете! – Вздернув нос, она покачала головой. – Вы меня разочаровали, Ниро. Я была о вас лучшего мнения.

Думаю, Вулф принял окончательное решение ввязаться в бой именно потому, что она назвала его так фамильярно – Ниро. Вплоть до этого момента его еще терзали сомнения. Да, когда Вулф обнадежил Энди, сказав, что его через несколько часов освободят, он в некоем роде дал обещание. Кроме того, Господь свидетель, Красицки был позарез ему нужен. Ну и еще, разумеется, полицейские, особенно лейтенант Нунан, вели себя донельзя нахально, и Вулфу хотелось утереть им нос. Все это так. Однако, вплоть до этого момента, желание поехать домой не позволяло Вулфу с головой углубиться в расследование. Я хорошо знал его, все признаки были налицо. Но наглое поведение незнакомой девицы и ее столь пренебрежительное отношение к его персоне оказались для Вулфа просто невыносимыми. И он немедленно ринулся в атаку.

Начал он с того, что поднялся со стула.

– Мне неудобно, – чопорно объявил он Джозефу Дж., – я сижу, в то время как вы – хозяин дома – стоите. Мистер Красицки обратился ко мне с просьбой доказать его невиновность, что я и собираюсь сделать. С моей стороны было бы наивно полагать, что ради истины, правосудия и прочих аналогичных абстракций вы станете терпеть такую занозу, как я. Проявление подобной добродетели в наши дни – дело практически неслыханное, однако это не значит, что вы на такое не способны. Таким образом, я хочу задать вам следующий вопрос. Позволите ли вы нам с мистером Гудвином остаться здесь и побеседовать с вами, вашими родными и слугами, пока мне не станет очевидной вина мистера Красицки или же пока я не получу доказательств его непричастности к совершенному преступлению?

Несмотря на то что с лица Сибил не сходило презрительное выражение, она одобрительно кивнула:

– Так-то лучше. Совсем другое дело.

– Нет, не позволю, – ответил Питкэрн, сдерживая себя из последних сил. – Если представители закона удовлетворены результатами расследования, а вы – нет, то это ваши проблемы, и они меня нисколько не волнуют. – Он сунул руку в боковой карман пиджака. – Вы и так уже слишком долго испытываете мое терпение. Я больше не собираюсь с этим мириться. Вы помните, где оставили свою машину, или вас проводить?

Тут Джозеф вытащил руку из кармана, и, черт подери, в ней оказался кольт 38-го калибра – старый, но в прекрасном состоянии!

– Предъявите разрешение на оружие, – твердо потребовал я.

– Пф! – презрительно фыркнул Вулф и едва заметно пожал плечами. – Что ж, сэр, как хотите. Придется мне пойти другим путем. – И тоже сунул руку в карман.

Мне стало не по себе. А вдруг он сейчас достанет пистолет и попытается пристрелить Питкэрна? Однако испугался я совершенно напрасно. Когда Вулф извлек из кармана руку, он сжимал в ней обычный ключ.

– Это ключ от коттеджа мистера Красицки. Он отдал его мне, чтобы я смог войти и забрать его вещи – то, что осталось после того, как там успели похозяйничать полицейские. Кстати сказать, действовали они незаконно. Мы с мистером Гудвином отправимся туда одни. Когда мы вернемся в машину, можете прийти и осмотреть багаж. Если хотите, пришлите вместо себя кого-нибудь. Желаете еще что-нибудь сказать?

– Я… – Питкэрн запнулся, нахмурился и наконец покачал головой. – Нет.

– Хорошо. – Вулф повернулся, подошел к столу, взял пальто, шляпу и трость. – Пойдем, Арчи! – С этими словами он направился к выходу.

Когда мы подошли к двери, Сибил крикнула нам в спину:

– Если найдете коробочку морфина, никому об этом не говорите!

На улице я помог Вулфу надеть пальто и облачился сам. День с самого утра выдался пасмурным, а сейчас стало еще мрачнее. Сгущались сумерки. Ледяной ветер гнал темные тучи от горизонта к горизонту. Зайдя за дом, я немного отклонился от маршрута, свернув влево, чтобы взять из машины фонарик. Вулфа я нагнал уже на тропинке. На этот раз нам не пришлось лавировать между мокрыми ветками, поскольку они успели высохнуть. Мы миновали теннисный корт и углубились в рощу – там было довольно сумрачно.

Я глянул на циферблат и весело бросил в спину Вулфу:

– Четыре часа. Если бы мы были дома, а Теодор никуда бы не уезжал или же если бы у нас работал Энди, вы бы сейчас как раз отправились в оранжерею бить баклуши.

Но он даже не велел мне заткнуться, поскольку давно уже был не в том состоянии, чтобы реагировать на мои колкости.

В коттедже оказалось достаточно темно, и я включил свет. Вулф осмотрелся, приметил более или менее большое кресло, снял шляпу, пальто и с облегчением сел. Я приступил к осмотру. Полиция не стала переворачивать все вверх дном – в доме царил порядок. Гостиная средних размеров производила приятное впечатление, хотя ковры и мебель явно знавали лучшие дни. Справа располагалась спальня, слева – еще одна комната. В дальней части дома находились ванная и кухня.

После поверхностного осмотра я вернулся к Вулфу и сообщил:

– Ничего интересного. Что мне делать? Паковать вещи?

– Зачем? – с несчастным видом спросил он.

– Мне еще раз все осмотреть? Вдруг я упустил что-нибудь важное?

Вулф лишь невнятно заворчал. Мне не хотелось сидеть сложа руки и глядеть на него, а потому я начал повторный осмотр. Стол и секретер – ничего занятного: разные материалы по садоводству и личные вещи, столь же малоинтересные. Больше в гостиной осматривать было нечего. Комнатушка рядом со спальней оказалась еще менее примечательной. Саму спальню я на всякий случай обшарил вдоль и поперек, но, увы, даже если здесь и таились улики, с помощью которых я мог бы утереть нос лейтенанту Нунану, то мне не удалось их найти. Содержимое ванной комнаты тоже не обрадовало. Опечалила и кухня, хотя там меня ждала находка. На одной из полок, в самой глубине за пакетами с овсянкой и черносливом, я обнаружил маленькую картонную коробочку. Морфина в ней не оказалось. Впрочем, ничто не говорило о том, что сей препарат в ней когда-то хранился. И все же я решил сообщить о своей находке Вулфу – просто так, чтобы начать разговор.

– Ключи, – объявил я, погремев коробочкой, – на одном из них написано «зап», точка, «оранж». Видимо, это означает «запасной от оранжереи». Он может нам пригодиться, если в одну прекрасную ночь мы решим тайком пробраться сюда, чтобы спереть Phalaenopsis.