Филлис Джеймс - Неподходящее занятие для женщины [= Неженское дело] [litres]

Она наблюдала, как мисс Лиминг медленно спускается к ней по лестнице в развевающемся вокруг ног длинном красном халате. Пистолет был решительно вынут из ее безжизненной ладони. Она знала, что произошло, так как рука, внезапно полегчала. Это уже не имело значения. Она все равно не сможет защитить себя с помощью этого оружия, никогда не сможет убить человека. Она поняла это, когда Ланн в ужасе пустился от нее наутек.

– Здесь нет никого, от кого вам пришлось бы защищаться, мисс Грей, – молвила мисс Лиминг.

– Я пришла отчитаться перед сэром Рональдом. Где он?

– Там же, где и в прошлый раз, – у себя в кабинете.

Как и прежде, он восседал за письменным столом. Он наговаривал что-то на диктофон, зажатый в правой руке. Завидя Корделию, он выключил его, затем подошел к стене и выдернул штепсель из розетки. Снова сел. Они посмотрели друг другу в глаза. Он сложил руки в круге света, падающего от настольной лампы, и его лицо приняло вопросительное выражение. Она едва не вскрикнула от потрясения, до того его лицо напомнило ей лица, мелькающие в окнах проносящихся мимо платформы ночных поездов, – костлявые, со впалыми щеками и глубоко запавшими глазами – лица призраков, вставших со смертного одра.

Когда он заговорил, голос его звучал глухо, словно его оторвали от воспоминаний:

– Полчаса назад я узнал о смерти Криса Ланна. Он был лучшим лабораторным ассистентом, с которым мне когда-либо доводилось работать. Я взял его из сиротского дома пятнадцать лет назад. Он никогда не видел своих родителей. Уродливый, трудный мальчуган, уже заработавший условную судимость. Школа ничем не смогла ему помочь. Но Ланн оказался одним из самых способных натуралистов, с какими мне приходилось встречаться. Получи он образование, то достиг бы не меньшего, чем я.

– Тогда почему же вы не предоставили ему такого шанса, почему не дали ему образования?

– Потому что он был мне полезнее в качестве ассистента. Я сказал, что он достиг бы не меньшего, чем я. Но ученых не хуже меня пруд пруди, а вот лаборанта-ассистента под стать Ланну не найти. Он великолепно обращался с инструментами.

Он снова взглянул на Корделию, но без всякого любопытства, даже без интереса.

– Вы, конечно, явились с отчетом. Сейчас очень поздно, мисс Грей, вы сами видите, как я устал. Нельзя подождать до завтра?

Корделия подумала, что эти слова прозвучали как настоящая мольба.

– Нет. Я тоже устала, – ответила она. – Но хочу покончить с этим сегодня, сейчас.

Он вынул из ящика нож из черного дерева для разрезания бумаги и стал крутить его, не глядя на Корделию.

– Тогда скажите мне, почему мой сын покончил с собой? Насколько я понимаю, у вас есть для меня что-то новенькое? Не станете же вы врываться сюда в такой час, не имея ничего за душой.

– Ваш сын не покончил с собой. Он был убит, убит кем-то, кого хорошо знал, кого не колеблясь впустил в коттедж и кто явился туда в полной готовности. Он был задавлен или умер от удушья, а потом подвешен на крюк на собственном ремне. Напоследок убийца пририсовал ему помадой губы, напялил на него женское белье и разложил на столе фотографии обнаженных девиц. Предполагалось, это должно выглядеть как случайная смерть в ходе сексуального эксперимента. Такое иногда случается.

На протяжении секунд тридцати ни она, ни он не произнесли ни слова. Потом он совершенно спокойно выговорил:

– И кто же все это сделал, мисс Грей?

– Вы. Вы убили своего сына.

– Для чего? – Он походил на экзаменатора, ввернувшего студенту безжалостный вопрос.

– Он выяснил, что ваша жена не приходилась ему матерью и деньги, оставленные ей и ему дедом, получены нечестным путем. Он не собирался пользоваться ими больше ни минуты, как и входить в права наследования через четыре года. Вы же испугались огласки. А как насчет «Уолвингтон траст»? Если бы правда выплыла наружу, об обещанных ими деньгах пришлось бы забыть. Под вопросом оказалось будущее вашей лаборатории. Вы не могли идти на такой риск.

– Кто же снова переодел его, напечатал предсмертную записку и смыл с его лица помаду?

– Кажется, я знаю кто, но вам я этого не скажу. Именно для того, чтобы в этом разобраться, вы и поручили мне это дело, ведь так? Вы не могли вынести неведения. Но убийца Марка – вы. Вы даже обзавелись на всякий случай алиби. Ланн по вашей просьбе позвонил в колледж и назвался вашим сыном. Только на него вы и могли полностью положиться. Не думаю, что вы открыли ему всю правду. Ведь он был всего-навсего вашим лаборантом, он не требовал объяснений, а делал то, что велели. Даже если он и догадывался обо всем, ему ничего не угрожало, разве не так? Вы подготовили алиби, но не посмели им воспользоваться, так как не знали, когда тело Марка было найдено в первый раз. Если его нашли и изобразили все как самоубийство до того, как состоялся этот подстроенный разговор, от вашего алиби ничего бы не осталось, а испорченное алиби – это проклятие. Поэтому вы переговорили с Бенскином и попытались все исправить. Вы сказали ему правду – что вам звонил Ланн. Ланн всегда подтвердил бы ваши слова. Но даже если бы он проговорился, разве это имело бы какое-то значение? Ему бы никто не поверил.

– Точно так же, как и вам. Вы постарались честно отработать свои деньги, мисс Грей. Ваше объяснение весьма хитроумно, некоторые детали выглядят вполне достоверными. Но вы знаете твердо, как это знаю я, – ни один полицейский на свете никогда не отнесется к вашей версии серьезно. Вам не повезло – вы не смогли допросить Ланна. Но Ланн, как я сказал, мертв. Он сгорел в автомобильной катастрофе.

– Знаю, сама видела это. Сегодня вечером он попытался меня убить. Вам это известно? А еще раньше он пытался запугать меня, чтобы я бросила расследование. Может быть, и он начал подозревать правду?

– Если он действительно предпринял попытку убить вас, значит, он нарушил инструкции. Я просто просил не спускать с вас глаз. Как вы помните, я нанял вас, чтобы вы посвятили все свое время исключительно работе на меня, и хотел быть уверенным, что не обманулся. Я не обманулся, в своем роде, конечно; но не стоит упражнять воображение за пределами этого кабинета. Полиция и суд не одобрят клеветы и истерической чуши. А разве у вас есть доказательства? Никаких. Моя жена кремирована. Ничто на земле – ни живое, ни мертвое – не сможет доказать, что Марк не приходился ей сыном.

– Вы наведались к доктору Гледвину удостовериться, что тот слишком дряхл, чтобы дать показания против вас. Беспокоиться было излишне. Он ничего не заподозрил, верно? Вы остановились на нем как на враче для своей жены именно из-за его преклонного возраста и некомпетентности. Но одно маленькое доказательство у меня есть. Ланн как раз хотел доставить его вам.