Патриция Вентворт - Светящееся пятно. Кольцо вечности

Марк издал какое-то непонятное злобное ворчание.

— А этот ни на что не годный Эббот! Уж кто-кто, а он-то должен знать, что́ у полиции есть на Хатауэя!

Мисс Сильвер тихо спросила:

— А что у полиции есть на мистера Хатауэя?

Поднос с кофе по-прежнему стоял рядом с креслом. Практически не сознавая, что делает, Марк Харлоу налил себе чашку. Потом залпом проглотил без сахара и молока тепловатую жидкость и с грохотом поставил чашку на блюдце.

— Уверен, много чего. Я не то чтобы хочу что-то высказывать, но просто вне себя оттого, что Сис вот так сразу к нему вернулась. Она вам говорила, что я звонил? Хотел зайти и повидаться с ней, однако Сис отказалась, а я, как дурак, с этим смирился. Не надо мне было обращать внимания на ее слова. Нужно было просто прийти — у меня же было предчувствие, — но мне не хотелось раздражать ее. — Марк посмотрел на мисс Сильвер. — Знаете, я ведь люблю ее. Это не имеет значения, я об этом не думал. Главное — это Сис… И проклятый Грант.

— А с чего вы решили, что мистер Хатауэй может быть виновен в двух убийствах?

Харлоу вперился в нее мрачным взглядом.

— Это не я так решил, а полиция. Для меня самое главное, что в это ввязывается Сис.

— А что решила полиция?

Он дернул плечом.

— Там мне не докладывают, но это же очевидно. Как же мне не повезло, что я столкнулся с ним в «Быке». Я не мог не предложить подвезти Гранта — и полюбуйтесь, во что вляпался! Пришлось сказать полиции, что я оставил Гранта в баре, а потом его пришлось ждать. Он там задержался, а когда выходил, то что-то совал в карман. Я ни секунды не сомневаюсь, что это была зажигалка, которую, по словам Луизы Роджерс, Грант искал во дворе. И вдобавок ко всему она еще является к нему сюда. И что, спрашиваю я вас?

— Луиза Роджерс явилась к нему сюда?

— Похоже на то, разве нет? Нам с Кэддлом нужно благодарить судьбу, что на конверте у нее значились имя и адрес Гранта, а не мои, иначе полиция попыталась бы повесить эти убийства на одного из нас. Мы оба были во Франции вместе с миллионами других людей, а в тот вечер находились в «Быке». Но заявилась Луиза Роджерс именно к Гранту Хатауэю, значит, мы исключаемся.

— Вот ведь ужас какой!

Мисс Сильвер действительно выглядела так, будто ее охватил ужас. На пару секунд она даже перестала вязать. Ее руки неподвижно лежали на пышной светло-розовой шерсти.

— В общем, вы понимаете, почему я так беспокоюсь за Сис.

Даже невзирая на обуревавшие ее тревожные мысли, мисс Сильвер чувствовала легкое отвращение от постоянного употребления уменьшительно-ласкательного имени. Теперь среди молодых людей повсеместно вошло в моду называть друг друга по имени, но это фамильярное «Сис» ее очень раздражало. Даже Моника Эббот не называла так свою дочь.

— Боже мой! — воскликнула она. — Вы думаете, что мистер Хатауэй…

— Не мое дело думать о Гранте. Я очень переживаю за Сис.

— А вы считаете, что мистер Хатауэй виделся с ней, когда она сюда приезжала… с этой миссис Роджерс?

Он посмотрел на нее, даже не пытаясь скрыть презрения:

— Да наверняка! Не мог же он ее убить, не встретившись с ней!

— Но вы не знаете, виделся он с ней или нет?

Марк усмехнулся:

— Есть такая вещь, как догадка! А я порой угадываю очень точно!

Сисели медленно вела машину по темной Мэйн-стрит, поскольку теперь, покинув Эбботсли, была не вполне готова появиться в Дипсайде. Она хотела уехать до возвращения родителей, не желала с ними пересекаться. Однако Сисели не знала, как ее встретит Грант и, сколь бы глупо это ни выглядело, миссис Бартон. Как бы тебе ни хотелось сохранить семейные дела в тайне, дом с домашним очагом всегда полон глаз и ушей, особенно если живешь в деревне. Родня и друзья ждут, что им все объяснят, а если есть экономка, то ей, по крайней мере, придется сообщить, где ты ляжешь спать.

Автомобиль медленно полз по Мэйн-стрит, а Сисели собиралась с духом. Она была настолько занята своими мыслями, что ей и в голову не приходило, что где-то поблизости жестоко убили Луизу Роджерс, а чуть дальше влево ее тело пролежало под кучей листьев с вечера пятницы до вечера субботы.

Если она на что-то и обращала внимание, так это на Брамбла, который вставал на задние лапы, высовывался из окна, возбужденно повизгивал и поскуливал. Сисели осаживала его командой «Нельзя!», после чего он поворачивался и принимался лизать ее плечо, а потом опять совал нос в окно, своеобразно комментируя их возвращение. Разумеется, Брамблу не требовалось объяснять, что они направляются домой. Его коробка со спальными принадлежностями и одеяльцем стояла на заднем сиденье. Пес ничуть не сомневался в том, куда они едут, и весь дрожал от сладостного ожидания.

Ворота на заднем дворе, как всегда, были открыты. Сисели медленно подъехала к дому сбоку и остановила машину. Ей придется взять ключ от гаража. Она подняла стекло, выскочила наружу с водительского места и быстро захлопнула дверцу перед носом Брамбла, едва не вырвавшегося вслед за ней. Сисели несколько раз резко осадила пса, оставив его скулить, прижав нос к стеклу. В тот момент ей не хотелось, чтобы он вертелся у нее под ногами, носился вокруг или с лаем бросился к ближайшей двери. Сисели вдруг подумала, что понятия не имеет, который час, а миссис Бартон, наверное, уже легла спать. А если она спит и Грант — тоже? Какое унижение ей придется пережить, если она вернется в Эбботсли! Конечно, в этом нет нужды, поскольку ключ от входной двери по-прежнему лежит в кармашке ее сумочки из крокодиловой кожи. Но если Грант запер дверь еще и на засов, то ключ не поможет.

Сисели прошла вдоль фасада дома, миновав парадную дверь с ведущими к ней тремя ступенями и крыльцо с колоннами. Потом завернула за угол и оказалась у боковой стены дома, противоположной той, где оставила автомобиль. Если Грант еще не спит, он будет в кабинете, а если так, она сквозь шторы увидит свет. Веоятно, ей даже удастся заглянуть внутрь, поскольку шторы там — сущая дрянь. Кто-то сэкономил на материале, когда их шили, и задергивались они неплотно. Когда их сводили посередине, сбоку оставался просвет. Если эта змеюка Агнес со всех ног сбежала в Лентон, сегодня вечером наверняка ни у кого не нашлось времени как следует их задернуть.

Сисели издала вздох облегчения. В кабинете горел свет. Оба окна светились, виднелась длинная золотистая полоска. У Сисели забилось сердце, когда она подошла к окну и заглянула внутрь. Странно, как в кошмарном сне, подсматривать в окна собственного дома. На мгновение Сисели ощутила себя призраком. Затем ее бросило в жар, и она снова стала Сисели Хатауэй во плоти и крови.

Грант находился в кабинете. Он, наверное, только что вошел, поскольку одет был в старый плащ. Сисели удалось заметить лишь рукав, когда Грант пересек комнату. В просвет между шторами она видела часть противоположной стены и то, что находилось между стеной и окном. Она рассмотрела старые темные обои, краешек тяжелой позолоченной картинной рамы, выступ каминной полки из черного мрамора и прямо посередине — голубую китайскую вазу с букетом из сухих цветов. Сисели вспомнила, как собирала и засушивала розы, причем одного сорта, «Хью Диксон», потому что они дольше всех сохраняют аромат. Она наполнила розами две вазы и расставила их по краям каминной полки, поскольку требовалось оживить интерьер кабинета с темными обоями и совершенно жутким портретом деда престарелого мистера Хатауэя, зловещим взглядом взиравшего с холста. Самого портрета Сисели не видела, только краешек рамы и вазу с букетом. Неожиданно вазу заслонили плечо и рука в плаще. Они шевельнулись, и показалась заплата на рукаве чуть выше локтя — совсем свежая, выделяющаяся темным пятном на поблекшей ткани. Сисели удивилась, что это за заплата и что Грант делает у каминной полки. Рука поднялась, словно потянувшись к вазе с букетом. Но Сисели не видела, что делает Грант, поскольку не видела его ладони.