Агата Кристи - Вилла «Белый конь» [litres]

Все засмеялись, и миссис Оливер виновато сказала: – Я знаю, что не очень хорошо объяснила, – но вы же поняли, о чем я?

Мы все подтвердили, что отлично это поняли.

Было уже пятый час, когда мы покинули Прайорз-Корт. После необычайно вкусного ленча Винаблз устроил нам экскурсию по своему дому. Он наслаждался, показывая нам то одно, то другое – дом его был истинной сокровищницей.

– Наверное, он просто купается в деньгах, – сказал я, когда мы отбыли. – Эти нефритовые статуэтки… А африканская скульптура… Не говоря уж о фарфоре из Мейсена и Боу [31] Мейсенский фарфор – марка фарфора из саксонского города Мейсен. Б о у – английский город, славящийся своей керамикой; фабрика в Боу, открытая в 1744 г., была известна также под названием «Новый Кантон» благодаря выпуску бело-голубого фарфора с добавлением костяной золы, имитирующего китайские изделия. . Вам повезло, что у вас такой сосед.

– А то мы сами не знаем, – ответила Рода. – Большинство людей здесь довольно милые… Но скучные, что ни говори. Мистер Винаблз по сравнению с ними – сплошная экзотика.

– Как он заработал такие деньги? – спросила миссис Оливер. – Или он всегда был богат?

Деспард иронически заметил, что в наши дни никто не может похвастать крупным унаследованным доходом – налоги на наследство об этом позаботились.

– Кто-то сказал мне, – добавил он, – будто мистер Винаблз начинал с портового грузчика, но это маловероятно. Он никогда не рассказывает о своем детстве, о семье… – Деспард повернулся к миссис Оливер: – Вот, это для вас: «Человек-загадка».

Миссис Оливер возразила, что ей всегда предлагают то, в чем она не нуждается…

«Белый конь» оказался домом из дерева и кирпича (настоящие бревна и настоящий кирпич, не подделка), стоящим чуть в стороне от деревенской улицы. За ним можно было разглядеть обнесенный стеной приятный старомодный сад.

Я был разочарован, о чем и заявил.

– И что в нем зловещего? – пожаловался я. – Никакой атмосферы.

– Подождите, пока мы не войдем, – сказала Джинджер.

Мы вылезли из машины и направились к двери, которая открылась при нашем приближении. На пороге стояла мисс Тирза Грей – высокая, слегка мужеподобная, в твидовом пиджаке и такой же юбке. У нее были жесткие седые волосы, высокий лоб, крупный орлиный нос и пронзительные светло-голубые глаза.

– Явились наконец, – сказала она дружеским басом. – Я уж думала, вы все заблудились.

Я заметил за ее обтянутым твидом плечом чье-то лицо, вглядывающееся в нас из полумрака холла. Странное, довольно бесформенное лицо, как будто вылепленное из воска ребенком, который забрался поиграть в мастерскую скульптора. Такие лица, подумалось мне, иногда можно увидеть среди толпы, изображенной на картинах итальянских или фламандских примитивистов.

Рода представила нас и объяснила, что мы угощались у мистера Винаблза в Прайорз-Корт.

– А! – сказала мисс Грей. – Тогда все понятно. Его роскошь! Его итальянский повар! И все богатства в его доме сокровищ. Что ж, чем-то же надо ему поднимать себе дух, бедняге… Да заходите же, заходите. Мы очень гордимся нашим небольшим домом. Пятнадцатый век… А некоторые его части – четырнадцатый.

Холл был невысокий и темный, в верхние комнаты вела винтовая лестница. Над широким камином висела картина в раме.

– Вывеска старой гостиницы, – сказала мисс Грей, заметив, куда я смотрю. – При таком освещении как следует не разглядишь. «Белый конь».

– Я отчищу ее для вас, – сказала Джинджер. – Я ведь обещала, что отчищу. Только позвольте мне это сделать – и будете удивлены.

– Что-то я сомневаюсь, – сказала Тирза Грей и добавила напрямик: – А если вы ее испортите?

– Да не испорчу, как можно! – возмутилась Джинджер. – Это же моя профессия. – И объяснила мне: – Я работаю в лондонских галереях. Потрясающе интересная работа.

– К современным способам реставрации надо привыкнуть, – сказала Тирза Грей. – Когда бываю теперь в Национальной галерее, каждый раз я изумленно разеваю рот. Такое впечатление, будто все картины отмыты в ванне с новейшим стиральным порошком.

– Не может быть, чтобы вы предпочитали видеть их сплошь темными, цвета горчицы, – запротестовала Джинджер. Она пристально всматривалась в вывеску гостиницы. – Проявится куда больше деталей. На коне даже может оказаться всадник.

Я вместе с ней стал рассматривать грубо намалеванную картину, единственным сомнительным достоинством которой были разве что древность и грязь. Светлый силуэт жеребца вырисовывался на темном размытом фоне.

– Эй, Сибил! – окликнула Тирза. – Гости придираются к нашему коню, черт побери их наглость!

В холл вошла мисс Сибил Стамфордис и присоединилась к нам. Это была высокая, гибкая женщина с темными сальными волосами, жеманным выражением лица и рыбьим ртом. На ней было изумрудного цвета сари, которое отнюдь не придавало ей привлекательности. Голос ее был слабым и прерывистым.

– Наш милый, милый конь, – сказала она. – Мы влюбились в эту старую гостиничную вывеску с первого взгляда. Думаю, именно она вдохновила нас на приобретение дома. Правда, Тирза?.. Но входите же, входите.

Комната, в которую нас провели, была маленькой, квадратной – наверное, раньше там размещался бар. Теперь она была задрапирована ситцем, обставлена мебелью чиппендейл [32] Чиппендейл – стиль мебели XVIII в., рококо с обилием тонкой резьбы, по имени краснодеревщика Т. Чиппендейла. , там стояли вазы с хризантемами – настоящая дамская гостиная в деревенском стиле.

Потом нас вывели посмотреть сад, который летом наверняка был очарователен; после чего мы вернулись в дом – проверить, готов ли чай.

Уже были поданы сэндвичи и домашние кексы, и, когда мы расселись, старуха, чье лицо я раньше мельком видел в холле, внесла серебряный чайник. На ней было простое темно-зеленое платье, и впечатление, что ее голову кое-как вылепил из пластилина ребенок, при ближайшем рассмотрении усилилось. Это было тупое грубое лицо, но, невесть почему, мне оно показалось зловещим. Внезапно я разозлился на себя: выдумывать всякую чушь о перестроенной гостинице и трех пожилых женщинах!

– Спасибо, Белла, – сказала Тирза.

– Еще чего нужно? – Вопрос смахивал на бормотание.

– Нет, спасибо.

Белла ретировалась к двери. Она ни на кого не смотрела, но, перед тем как выйти, подняла глаза и бросила на меня беглый взгляд. В этом взгляде было нечто напугавшее меня… Хотя затрудняюсь объяснить, что именно. Злоба и странное потаенное знание. Я почувствовал, что без усилий, почти не проявляя любопытства, она точно знает, о чем я думаю.

Тирза Грей заметила мою реакцию.

– Белла приводит в замешательство, верно, мистер Истербрук? – негромко спросила она. – Я заметила, как она на вас поглядела.