Агата Кристи - Вилла «Белый конь» [litres]

– Это доказательство того, что вы – богатый человек, который умеет делать выгодные приобретения, – сказал я. – Имеет вкус и хорошо разбирается в вещах. Но я чувствую, что дело здесь в чем-то большем, нежели в простом обладании тем или другим. Вы настроены на приобретение красивых и интересных предметов… И вы практически дали понять, что приобретаете их не благодаря тяжкому труду.

– Совершенно верно, Истербрук, совершенно верно. Как я уже сказал, тяжко трудятся только дураки. Нужно продумать, спланировать кампанию до мельчайших деталей. Весь секрет успеха совершенно прост – но ведь до этого надо додуматься! Проще простого. Придумываешь, приводишь план в действие – и дело в шляпе!

Я уставился на него. Проще простого. Нечто настолько простое, как убрать нежелательного человека, выполнив чей-то заказ?

И все это проделывается без малейшей опасности для кого-либо, кроме жертвы. Планируется мистером Винаблзом, сидящим в своем инвалидном кресле. Большой крючковатый нос – как клюв хищной птицы, торчащий кадык на шее ходит вверх-вниз.

А кто приводит в действие его план? Тирза Грей? Не спуская с него глаз, я сказал:

– Все эти разговоры об управлении со стороны напомнили мне кое-какие странные слова мисс Грей.

– А, нашей дорогой Тирзы!

Его тон был спокойным, снисходительным (но, кажется, веки его слегка затрепетали?).

– Эти две дорогие леди несут такую чушь! И знаете, они во все это верят, по-настоящему верят. Вы еще не бывали – а я уверен, вас настойчиво приглашали – на одном из их смехотворных сеансов?

Я на миг заколебался, быстро прикидывая, как бы лучше ответить.

– Да… Я… Я и вправду побывал у них на сеансе.

– И сочли все это полной чушью? Или сеанс все-таки произвел на вас впечатление?

Я отвел глаза и всеми силами изобразил человека, которому стало неловко.

– Я… ну конечно… Я во все это не поверил. Они казались очень искренними, но… – Я посмотрел на свои часы. – Неужели уже так поздно? Мне пора возвращаться, и поскорей. Кузина будет гадать, что со мной сталось.

– Вы подбадривали инвалида скучным днем. Кланяйтесь Роде. Надо в ближайшее время снова организовать встречу за ленчем. Завтра я собираюсь в Лондон. Будет интересный аукцион в «Сотбис». Французские средневековые предметы из слоновой кости. Изысканные вещицы! Уверен, вы их оцените, если мне удастся их приобрести.

На этой дружеской ноте мы и расстались.

Действительно ли в глазах Винаблза мелькнул довольный и злобный огонек, когда он распознал в моем голосе неловкость при упоминании о сеансе? Мне так показалось, но уверен я не был. Я чувствовал, что теперь мне вполне может примерещиться бог знает что.

Я вышел от Винаблза уже ближе к вечеру. Сгустились сумерки, а поскольку небо было затянуто тучами, я довольно неуверенно шел по извилистой подъездной дороге. Я оглянулся на дом со светящимися окнами и сам не заметил, как шагнул с гравия в траву и столкнулся с невысоким плотным человеком, двигавшимся в противоположном направлении. Мы обменялись извинениями.

– Ужасно сожалею…

– Не о чем сожалеть. Вина целиком моя, уверяю вас! – педантично заявил человек глубоким низким басом.

– Я раньше никогда здесь не бывал, – объяснил я, – поэтому не совсем уверен, правильно ли иду. Надо было захватить карманный фонарь.

– Разрешите…

Незнакомец достал из кармана фонарик, включил и протянул мне. При свете фонаря я увидел, что передо мной стоит человек среднего возраста с круглым розовощеким лицом, черными усами и в очках. На нем был добротный темный плащ, и если б мне пришлось его описать, я бы сказал, что он – образец респектабельности. И в то же время у меня мелькнула мысль: почему он сам не пользуется фонариком, если носит его с собой?

– А, понятно, я сошел с дороги, – довольно тупо проговорил я, шагнул обратно и протянул ему фонарь. – Теперь уж я разберусь, куда идти.

– Нет, нет, умоляю – пусть фонарь побудет у вас, пока вы не доберетесь до ворот.

– Но вы… вы же идете к этому дому?

– Нет-нет. Я направлялся в ту же сторону, что и вы. Э-э… по подъездной дороге к воротам. А потом – на автобусную остановку. Хочу успеть на автобус, чтобы вернуться в Борнмут.

– Понятно, – сказал я, и мы зашагали бок о бок. Мой спутник, похоже, испытывал легкую неловкость. Он спросил, иду ли и я на автобусную остановку. Я ответил, что гощу у людей, живущих в этих местах.

Мы снова замолчали. Я чувствовал, что спутник мой смущается все больше. Он явно был не из тех людей, которым нравится чувствовать себя в неловком положении.

– Навещали мистера Винаблза? – кашлянув, спросил он.

Я ответил, что так и есть, и добавил:

– Я так понимаю, вы тоже направлялись к его дому?

– Нет, – сказал он. – Нет… Вообще-то… – Пауза. – Я живу в Борнмуте… По крайней мере, неподалеку от Борнмута. Я недавно туда переехал, в маленькое бунгало.

В моей памяти что-то мелькнуло. Где я недавно слышал насчет бунгало в Борнмуте? Пока я пытался вспомнить, мой спутник, вконец смущенный, был вынужден объяснить:

– Вы, наверное, думаете, что это очень странно: увидеть, как кто-то блуждает вокруг дома, если… э-э… этот человек даже незнаком с хозяином. Мне трудно объяснить, почему я так поступаю, но, уверяю, для такого поведения есть свои причины. Могу сказать одно: хоть я недавно обосновался в Борнмуте, меня здесь хорошо знают, и я могу перечислить несколько уважаемых местных жителей, готовых за меня поручиться. Вообще-то, я фармацевт, который недавно продал свою аптеку в Лондоне и удалился на покой в этот уголок. Я всегда считал здешние места очень славными, всегда.

Меня осенило. Я ведь знаю, кто этот человечек! Тем временем он продолжал свои излияния:

– Меня зовут Осборн. Захария Осборн, и, как я уже говорил, у меня есть… вернее, было замечательное собственное дело в Лондоне, на Бартон-стрит… в Паддингтон-Грин. Во времена моего отца тот район считался очень хорошим, но, к сожалению, теперь изменился… О да, очень сильно изменился, и в самую худшую сторону.

Бывший аптекарь вздохнул и покачал головой. Потом продолжил:

– Это дом мистера Винаблза, верно? Полагаю, он… э-э… ваш друг?

Я ответил, взвешивая каждое слово:

– Едва ли я могу его так назвать. До сегодняшнего дня я виделся с ним лишь один раз, когда кое-кто из моих друзей захватил меня к нему на ленч.

– А, понимаю… Да, теперь все понятно.

Мы уже подошли к воротам поместья. Когда мы оставили их позади, мистер Осборн в нерешительности остановился. Я протянул ему фонарь:

– Спасибо.

– Не стоит благодарности. Ради бога. Я…

Он сделал паузу, а потом слова хлынули из него потоком:

– Не хочу, чтобы вы подумали… Я имею в виду – формально я и вправду нарушал границы чужого владения. Но, уверяю вас, мною двигало вовсе не вульгарное любопытство. Положение, в котором я оказался, должно показаться вам весьма своеобразным… Что открывает путь к неверным истолкованиям. Мне бы очень хотелось объясниться… э-э… Внести ясность в свою позицию.