Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

— Сейчас, сию минуту!

— Нет… нет!

— Ну ударь же! За это небольшое страдание ты получишь богатство, славу, любовь.

— Любовь?

— Да, любовь. Ты полюбишь и будешь любим… Твоя невеста ждет тебя. Я сам выбрал ее тебе. Она красивее самой красивой девушки в мире и чиста, как голубь, но надо немножко потерпеть. Ну, ударь!

Жерар поднял руку для удара, но инстинкт оказался сильнее. Он вырвался из рук Сернина и бросился в другую комнату. Крик ужаса вырвался у него при виде трупа, он вернулся, упал на колени перед Серниным.

— Ударь, — сказал князь, кладя руку Жерара на стол и прикладывая лезвие ножа.

Машинально, с блуждающими глазами и бледным лицом, молодой человек ударил кулаком по лезвию ножа и резко закричал. Отскочил маленький кусочек пальца. Брызнула кровь. Жерар упал без чувств.

— Бедный мальчик, — сказал Сернин, ласково глядя на него. — Погоди, ты получишь за это сторицей! Я всегда плачу́ как король.

Он спустился вниз и позвал доктора.

— Иди, теперь твоя очередь. Сделай ему на щеке такой же шрам, как у Пьера Ледюка. Надо сделать так, чтобы они ничем не отличались друг от друга. Через час я приду за ним.

— Куда же вы идете?

— Немного пройдусь. Я измучился.

Выйдя наружу, он свободно вздохнул и закурил папиросу.

— Хороший денек, — проговорил он вполголоса. — Я стал другом Долорес Кессельбах и другом Женевьевы. Взамен умершего, я создал себе нового Пьера Ледюка, находящегося всецело в моем распоряжении. Потом я нашел мужа Женевьеве, какого не всегда можно найти. Ну, теперь я исполнил свою задачу и буду дожидаться результатов. Теперь ваша очередь, господин Ленорман. Я готов.

И он задумался.

— Да только вот в чем дело… Я совсем не знаю, кто был этот Пьер Ледюк, место которого я так великодушно уступил этому молодому человеку. Да, это глупо… Потому что никто не может мне поручиться, что этот Пьер Ледюк не был сыном колбасника…

Утром 31 мая все газеты напомнили, что на этот день Люпен назначил похищение Жерома из тюрьмы.

Префект полиции Вебер, личный враг Ленормана, за отсутствием последнего, сказавшегося больным, принял решительные меры по охране тюрьмы, где находился курьер Жером.

Была мобилизована вся полиция, но, к великому удивлению всех, 31 мая Жером не был похищен. Правда, было что-то вроде попытки, какое-то замешательство в движении экипажей и трамваев на пути, по которому следовала тюремная карета, у которой, совершенно неизвестно почему, на дороге сломалось колесо. Но вся попытка только этим и ограничилась. Это было поражением Люпена. Публика была даже разочарована, зато полиция торжествовала. Но на другой день по городу прошел слух, что курьер Жером исчез. Возможно ли это?

В шесть часов вечера в «Вечерних известиях» было опубликовано письмо Люпена:

Милостивый государь, господин редактор!

Будьте любезны от моего имени извиниться перед вашими читателями, что я не сдержал слова. В самый последний момент я заметил, что 31 мая приходится на пятницу. Ну разве мог я освободить моего друга в такой тяжелый день?! Я не решился брать на себя такую ответственность. Извините также, что должен изменить своей обычной откровенности и не объясняю, как было устроено похищение. Мною был употреблен такой простой и остроумный способ, что я боюсь, как бы все преступники не последовали бы моему примеру.

Прошу принять, милостивый государь, и проч.

Через час Ленорман был у председателя Совета министров Валанглэ.

— Ну? — грозно начал Валанглэ. — Рассказывайте.

— Разве я мог ему помешать? Хитрость Люпена чересчур груба. Обыкновенно он назначает на известное число похищение, все, конечно, верят этому, он разыгрывает попытку похитить, которая не удается, а на следующий день, когда уже не думают об этом, пффф… птица улетает. Господин председатель, — сказал серьезно начальник сыскной полиции, — Люпен располагает такими средствами, что мы не можем помешать ему в том, что он задумал. Похищение было рассчитано математически верно. Я предпочел отойти в сторону и предоставить другим попасть в смешное положение…

Валанглэ рассмеялся:

— Да, думаю, префект полиции и Вебер неважно себя сейчас чувствуют. Но, Ленорман, можете ли вы мне объяснить, как Люпен это устроил?

— Пока, господин председатель, известно только то, что похищение произошло из здания суда. Подсудимого привезли в тюремной карете и провели в кабинет следователя господина Формери, но из здания суда он не выходил, и никто не знает, куда он делся.

— Изумительно.

— Да, изумительно.

— И ничего не выяснили?

— Ничего. В коридоре, рядом с кабинетом следователей, была необычайная толпа подсудимых, стражи, адвокатов, курьеров, и установлено, что все они были вызваны ложными повестками к определенному часу. С другой стороны, никого из следователей на месте не оказалось, все они, в свою очередь, ложными приказами суда были разосланы в различные места Парижа и окрестностей.

— И это все?

— Нет. Видели, что два агента вели подсудимого по двору, потом сели в фиакр и уехали.

— Что же вы думаете по этому поводу, Ленорман?

— Я думаю, господин председатель, что эти два агента были сообщниками Люпена и во время путаницы заменили настоящих. У Люпена везде есть преданные ему люди: в суде, в полиции, в министерствах, у меня. Это огромная организация, в тысячу раз более ловкая и верная, чем та, которой я имею честь управлять.

— И вы терпите это, Ленорман?

— Нет.

— Так чем же объяснить ваше бездействие с момента выступления Люпена? Что вы намерены делать?

Ленорман сел против Валанглэ, поправил отвороты своего темно-зеленого редингота, потом очки и сказал:

— Я готовлюсь к борьбе, господин председатель. Сейчас у меня есть три козыря. Прежде всего, я знаю имя, под которым скрывается Арсен Люпен. А он спокойно живет на бульваре Осман и принимает ежедневно своих сотрудников.

— Так какого же черта вы его не арестуете?

— Я только что получил эти сведения, а потом князь, назовем его князь Икс, находится сейчас за границей.

— А если он не возвратится?

— То положение, которое он сейчас занимает в деле Кессельбаха, обязательно заставит его вернуться и даже под той же фамилией.

— Ну, все-таки…

— Второй мой козырь в борьбе, господин председатель, — я нашел Пьера Ледюка.

— Да? Неужели…

— Вернее, Люпен его нашел и перед отъездом поместил на дачу в окрестностях Парижа.

— Ловко! А как же вы это узнали?

— Очень просто. Люпен приставил к Пьеру Ледюку двух своих товарищей, а эти его товарищи — два брата — служат у меня агентами, что, конечно, я держу в большой тайне, и в один прекрасный день они выдадут мне Люпена.