Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

— Браво! Браво! Так что…

— Так что через Пьера Ледюка, который занимает центральное место в проекте Кессельбаха, во-первых, я доберусь до убийцы из «Палас-отеля», потому что он заявился к Кессельбаху, чтобы выкрасть бумаги проекта, а весь проект держится на Пьере Ледюке, которого миллионер разыскивал; во-вторых, я доберусь до Люпена, потому что Люпен преследует ту же цель.

— Великолепно. Пьер Ледюк, следовательно, играет у вас роль приманки?

— Да. И рыба уже клюет, господин председатель, так как меня известили, что видели, как какой-то подозрительный субъект бродит вокруг виллы, где живет Пьер Ледюк под охраной моих агентов. Через четыре часа я буду там.

— А третий ваш козырь?

— Вчера на имя Рудольфа Кессельбаха было получено письмо, которое я перехватил…

— Вот удачно!

— Я прочел это письмо и оставил у себя. Оно написано два месяца назад из Капштадта. Вот оно:

Мой дорогой Рудольф! Я буду первого июня в Париже и все в таком же бедственном положении, как тогда, когда вы мне помогли. Но я очень надеюсь на дело Пьера Ледюка, о котором я вам рассказал. Не правда ли, странная история! Нашли ли вы его? Меня это очень интересует.

— Первое июня — сегодня, — продолжал Ленорман, — и я поручил одному из своих агентов разыскать и задержать этого Штейнвега. В успехе я нисколько не сомневаюсь.

— Я тоже не сомневаюсь, дорогой Ленорман, и извиняюсь перед вами — я хотел было вас бросить… Завтра должны приехать ко мне префект полиции и Вебер…

— Я это знал, господин председатель.

— Не может быть!

— Конечно, иначе я не стал бы беспокоиться. Сегодня вы видели мой план борьбы. С одной стороны, я устраиваю западню, в которую мне попадется убийца, привлеченный Ледюком или Штейнвегом, с другой — я постепенно подхожу к Люпену. Два его агента служат у меня, получают жалованье, а он считает их своими преданными сотрудниками. К тому же он стремится к той же цели, что и я, разыскивая убийцу. Только он думает провести меня, а выйдет наоборот: я проведу его. Я выиграю дело, только при одном условии…

— Каком?

— У меня должны быть развязаны руки. Я буду действовать, как найду нужным, а не удовлетворять требования публики или интригующего против меня начальства.

— Хорошо, пусть будет так.

— В таком случае через несколько дней я выйду победителем из этой борьбы или погибну совсем…

В одиннадцать часов вечера Ленорман приехал в Сен-Клу на автомобиле, оставил его на дороге и осторожно стал пробираться к стоявшей в отдалении вилле. Впереди показался темный силуэт.

— Это ты, Гурель?

— Да.

— Ты предупредил братьев Дудевиль о моем приезде?

— Да. Ваша комната готова, можете спать спокойно, если только сегодня ночью не будет сделана попытка похитить Пьера Ледюка, что меня нисколько не удивит, после того как братья Дудевиль видели подозрительного субъекта, расхаживающего вокруг виллы.

Они вошли в сад и тихо поднялись на второй этаж. Там их встретили Жан и Жак Дудевили.

— Ну, что нового о князе Сернине?

— Ничего, начальник.

— А Пьер Ледюк?

— Он целыми днями лежит у себя в комнате внизу или в саду. Он никогда не приходит поговорить с нами.

— Он чувствует себя лучше?

— Намного лучше. Отдых благотворно действует на него.

— И он очень предан Люпену?

— Вернее сказать, князю Сернину, поскольку он не знает, что это одно и то же лицо. По крайней мере, так можно предположить. От него ничего не добьешься. Он почти не разговаривает. Какой-то чудак. Оживляется он только при виде одной особы, даже разговаривает с ней и смеется. Это молодая девушка из Гарша — Женевьева Эрнемон, которой князь его представил. Она была уже три раза. И сегодня… — И он добавил шутя: — Я думаю, что они немножко флиртуют, так же как его сиятельство князь Сернин и госпожа Кессельбах… Он так на нее смотрит, этот проклятый Люпен!

Ленорман ничего не отвечал. Он закурил сигару, пожевал ее, опять закурил и бросил, затем задал еще несколько вопросов и, не раздеваясь, лег на кровать.

— Если что случится, сейчас же разбудите меня… Идите каждый на свое место.

Время шло. Прошел час… два… Вдруг Ленорман почувствовал, что кто-то трогает его за плечо.

— Вставайте, начальник, кто-то открыл калитку, — тихо сказал Гурель.

— Один? Двое?

— Я видел только одного… В этот момент показалась луна, и он спрятался за дерево.

— А братья Дудевиль?

— Я их послал наружу. Они отрежут ему отступление сзади виллы.

Гурель взял руку Ленормана и тихо в темноте повел его вниз.

— Тише, мы в уборной сейчас. Я открою комнату, где спит Пьер Ледюк. Не бойтесь, он принял на ночь, как всегда, веронал и спит крепко, его не разбудишь. Идите сюда… Здесь, за занавесями кровати, можно удобно спрятаться. Отсюда вам будет видно окно и часть комнаты от постели до окна.

Большое окно было открыто, и через него проникал в комнату слабый свет, становившийся ясным, когда луна выходила из-за туч. Они не спускали глаз со светлого квадрата окна, уверенные в том, что незнакомец должен там появиться. Раздался легкий треск…

— Это он лезет по деревянной лестнице, — прошептал Гурель.

— Отсюда высоко до земли?

— Два — два с половиной метра.

Треск становился слышнее.

— Иди, Гурель, к братьям Дудевиль, — прошептал Ленорман, — приведи их вниз под окно, и не пропускайте никого, кто будет спускаться отсюда.

Гурель ушел. В то же мгновение в окне показалась голова, потом тень перешагнула через перила балкона, и Ленорман увидел невысокого человека в темном костюме, без шляпы. Человек обернулся и внимательно поглядел вниз через перила балкона, как бы желая убедиться, что там не таится никакая опасность. Потом он нагнулся и влез в окно. Одну минуту он казался неподвижным, но Ленорман скоро убедился, что темное пятно, которое представлял из себя неизвестный, тихо приближалось. Вот он подошел к кровати… Ленорману показалось, что он слышит дыхание незнакомца и видит его острые, пронизывающие мрак глаза и что человек в черном различает в темноте и его, и Ледюка.

Последний глубоко вздохнул и перевернулся. Опять наступила тишина. Незнакомец тихо крался вдоль кровати, и его силуэт выделился на фоне белой простыни. Если бы Ленорман протянул руку, он смог бы дотронуться до него. Теперь он ясно слышал, как неизвестный дышит, и ему казалось также, что он различает звуки ударов его сердца.

Вдруг блеснул луч света. Человек в темном нажал пружину электрического фонаря и осветил лицо Пьера Ледюка. Сам же он оставался в тени, и Ленорман не мог видеть его лица. Но зато в отражении рассеянного света он увидел нечто, заставившее его вздрогнуть. Это было тонкое лезвие ножа, скорее стилета… И ему казалось, что это тот же стилет, который был в свертке одежды, найденном в «Палас-отеле». Ему стоило невероятного усилия воли не броситься на неизвестного. Он хотел раньше узнать, что тот собирается делать. Человек поднял руку. Ленорман рассчитал расстояние, чтобы вовремя остановить удар, но нет, это было не нападение — это была защита на случай, если Пьер Ледюк вдруг проснется, испугается и станет звать на помощь. Человек нагнулся поближе к спящему, стараясь что-то рассмотреть.