Агата Кристи - Ночь без конца

– Но у этого места и вправду дурная репутация?

– Говорю вам, это просто суеверие. В любом случае, как я уже сказал, настоящее дело пойдет теперь за кулисами. Люди пойдут делать свои предложения. Я бы сказал, его могут ливерпульцы забрать. Не думаю, чтоб Уэзерби достаточно высокую цену дал, он любит по дешевке покупать. Сейчас много недвижимости на рынок под строительные участки выходит. В общем-то, не так уж много теперь таких, кто может позволить себе купить поместье, снести разрушенный дом и на его месте новый себе построить, правда ведь?

– Да, кажется, это теперь не так уж часто случается, – согласился я.

– Слишком тяжело. С теперешними налогами, да то с тем, то с другим, и домашнюю прислугу тут днем с огнем не сыскать. Нет, люди скорей заплатят за роскошную квартиру в городе, где-нибудь на шестнадцатом этаже современного дома. Громоздкие, неуклюжие загородные дома – настоящая обуза для рынка.

– Но ведь можно построить современный дом. Требующий не таких больших затрат труда.

– Конечно, можно, только это дело дорого обойдется, а людям не очень по душе жить в глухомани.

– Ну, кому-то, может, и по душе, – сказал я.

Он засмеялся, и мы расстались. Я пошел дальше, хмурый и озадаченный. Ноги сами выбирали свой путь, мое сознание в этом не участвовало. Не замечая, куда иду, я шел меж деревьев по дороге, ведшей к вересковой пустоши.

Так я дошел до того места, где впервые увидел Элли. Как я уже говорил, она просто стояла у высокой ели и выглядела так – если только мне удастся это объяснить, – будто секунду назад ее там не было, будто она только что материализовалась, так сказать, из той самой ели. На ней было что-то из темно-зеленого твида, волосы у нее были золотисто-каштановые, цвета осенней листвы, и виделось в ней что-то нереальное. Я заметил ее и остановился. Она глядела на меня, чуть приоткрыв губы. Вид у нее был немного испуганный. Думаю, у меня у самого тоже был испуганный вид. Мне хотелось что-то сказать, но я не очень знал – что сказать. Потом произнес:

– Простите. Я… я никак не думал напугать вас. Я не знал, что тут кто-то есть.

Она заговорила, и голос ее был очень мягок и нежен, похож на голос маленькой девочки, хотя и не совсем. Она сказала:

– Это ничего. Все уже хорошо. Я хочу сказать – я ведь тоже не думала, что здесь кто-то может быть. – Она оглянулась вокруг и пояснила: – Это очень глухое место. – И плечи ее слегка вздрогнули.

В тот день задувал довольно холодный ветер. Но, возможно, ветер тут был ни при чем. Я шагнул на пару шагов ближе к ней.

– Страшноватое местечко, правда? – заметил я. – С развалинами старого дома в этом виде, хочу я сказать.

– «Башни», – задумчиво проговорила она. – Так он назывался, верно? Только ведь я что имею в виду – башен тут никаких, кажется, и не было вовсе.

– Думаю, это просто название такое, – предположил я. – Просто люди называют свои дома именами – вот как эти «Башни», – чтоб повеличественней звучало, чтоб поважнее выглядеть, чем на самом деле.

Элли посмеялась, совсем недолго.

– Думаю, так оно и было. А теперь, – сказала она, – вы, возможно, знаете, а я не уверена – это поместье продается или выставляется сегодня на аукцион?

– Да, – ответил я. – Я как раз иду сейчас с этого аукциона.

– О! – Это прозвучало испуганно. – А вы… вы… заинтересованы?

– Я вряд ли смог бы купить развалины старого дома с несколькими сотнями акров покрытой лесом земли, – ответил я. – Класс не тот.

– Оно продано? – спросила девушка.

– Нет. Резервная цена не была достигнута.

– О, понятно. – В ее голосе звучало облегчение.

– Вы тоже не собирались его покупать, ведь так? – спросил я.

– О нет! – сказала она. – Конечно, нет. – Однако все это ее явно волновало.

Я поколебался, но потом выпалил слова, которые так и рвались у меня с языка.

– Я делаю вид, – признался я. – Я не могу купить его, конечно, ведь у меня никаких денег нет, но я заинтересован. Я бы хотел его купить. Я хочу купить его. Смейтесь надо мною во весь рот, если вам так хочется, но так оно и есть.

– Но разве эти руины не слишком ветхие, слишком…

– О да, – согласился я. – Я же не имею в виду, что хочу его таким, какой он теперь . Я хочу его снести, вывезти все это прочь. Этот дом был уродлив, и, я думаю, этот дом был, скорее всего, печален. Но само место – оно ведь не уродливо и не печально. Оно прекрасно. Посмотрите сюда. Пройдем немножко в эту сторону, под этими деревьями. Взгляните на вид, что отсюда открывается – вон туда, на холмы и на пустошь. Видите? Вот здесь тоже – уберем ветви и откроем перспективу… А теперь пройдем сюда…

Я взял девушку под руку и перевел ее, так сказать, на второй румб компаса. Если мы и вели себя не по правилам, она этого не замечала. Во всяком случае, я держал ее под руку совсем не «так». Я просто хотел показать ей то, что видел сам.

– Вот, – произнес я. – Вот отсюда вы видите, как склон устремляется к морю и где – вон там – выступают скалы. Между нами и всем этим находится поселок, только нам он не виден из-за холмов, что громоздятся ниже по склону. А еще можно посмотреть в третью сторону – на туманную лесистую долину. Теперь вы видите – если срубить тут деревья, сделать широкие аллеи и расчистить пространство вокруг дома, какой замечательный дом можно на этом месте построить? Вы же не станете ставить его там, где стоял старый дом. Сдвинете на пятьдесят или на сто ярдов правее – вот сюда . Именно здесь можно было бы построить дом – чудесный дом. Дом, созданный гениальным архитектором.

– А вы знаете много гениальных архитекторов? – спросила девушка с сомнением.

– Я знаю одного, – ответил я.

И тут я принялся рассказывать ей про Сантоникса. Мы уселись бок о бок на ствол упавшего дерева, и я заговорил. Да, я принялся рассказывать этой тоненькой, из леса возникшей девушке, которую никогда не видел прежде, и я вложил в то, что рассказывал ей, все, что было у меня в душе. Я рассказал ей о мечте, какую человек может – пусть и не сразу – создать.

– Этого не случится, – сказал я. – Я понимаю это. Такое просто не могло бы случиться. Но вообразите это себе. Вдумайтесь в это, как вдумываюсь я. Вот тут мы срубим деревья, а вон там мы распашем и сделаем посадки – рододендроны и азалии, и мой друг Сантоникс приедет сюда. Он будет сильно кашлять – мне кажется, он умирает от чахотки или чего-то такого, – но он сумеет это сделать. Он смог бы успеть это сделать, прежде чем умрет. Он смог бы построить самый прекрасный дом на свете. Вы даже не представляете, какие он строит дома. Он строит дома для людей богатых, но это должны быть люди, которые хотят такой дом, какой он считает правильным. Я не имею в виду правильным в принятом смысле. Это такие дома, о которых люди мечтают, которые должны стать их воплощенной мечтой. Чем-то совершенно чудесным.