Алексей Губарев - Второй патрон [litres самиздат]

– Да что вы! – наигранно удивился Артур Станиславович.

– Точно. Говорю вам. Представьте себе, он сам удостоил меня своим умением.

– Интере-е-есно – протянул Снеговской.

– Еще бы. Вообразите себе множество пачек с пистолетными патронами. Он одну открывает, другую, третью. И вдруг из какой-то выковыривает патрончик, а они плотно сидят в пачке, и говорит: – Вот этот не сработает.

– Не может быть! – вскрикиваю я, не веря своим ушам.

А он спокойно так: – Не стрельнет этот патрон.

– Да как вы могли узнать? – говорю ему.

А он спрашивает, нет ли у меня лишнего в замену этому, если докажет мне свою правоту. А я-то не безгрешен. Каюсь, патрончиков с десяток держу дома. Зачем они мне не знаю, но держу. Ведь кого ни возьми из офицеров, а дома патрон – другой имеется. Ведь так?

– Пожалуй соглашусь с вами.

– Так вот. Сбегал я в городок за патроном. Майор принесенный взял у меня, а тот, о котором спор затеялся – в пистолет. Затворную раму взвел, направил "макара" в потолок и щелк. А выстрела-то и нету. Вынул загубленный бойком патрон и мне подает.

– Спор за мною,– говорит, – а это вам на память.

Я патрон взял и под предлогом, тут же пришедшим на ум, вон из штаба. А латунь патрона вроде и холодная, а ладонь как будто кто жжет.

Забрел я в укромный уголок, осмотрелся и в свой пистолет меченый патрон этот. И так спущу курок и эдак щелкну. Результат – ноль. Не годен для стрельбы патрон. И как ему это удалось, в толк взять не могу. Хотел сохранить его, да не уберег То ли выпал где, то ли жена выбросила. А нет теперь того патрона.

– Значит, говорите крестик на нем был? – спросил Снеговской.

– Вот вам истинный крест, что был.

– А которое время до несчастного случая вы стояли с ним в наряде?

– Ой, вот этого не припомню. Но месяц точно прошел. Он ведь в августе погиб. А в паре мы летом службу несли.

Снеговской поблагодарил Живикова за интересный рассказ, и офицеры занялись службой. Артур Станиславович пошел на обход развернутых позиций полка, а Живиков связался с вышестоящим штабом для очередного доклада.

По возвращении в часть Снеговской, в первые же выпавшие свободными минуты, рванул в дежурное помещение полка. Там у несущего службу офицера он буквально вымолил вскрыть оружейный сейф. Здесь вмешалась сама фортуна, помогая Снеговскому в его нелегком деле. Пистолет погибшего из-за суеверия никто не трогал. Запасной магазин покоился в специальной нише под пистолетом. Основной магазин был в рукояти. Артур Станиславович осторожно взял оружие. Так и есть: патрон в патроннике, оружие на боевом взводе. И как хорошо, что никто не посмел тронуть. Затем уверенно деактивировал спусковой механизм и вынул магазин. Двух патронов нет. Стало ясно. Одним застрелился майор. Второй затвор загнал в патронник. Странно, почему не сняли с боевого взвода пистолет. Или поспешность или безалаберность. Но это и сработало на руку Снеговскому. Вот оно – тот патрон, что был в патроннике, оказался помечен крестиком.

– Я возьму этот патрон, ладно? Не волнуйтесь, через пять минут у вас будет патрон вместо этого, – сказал он офицеру и побежал домой. По истечении пяти минут он вручил офицеру обещанный патрон.

На другой день он нашел Живикова и показал ему патрон.

– Скажите, этот крестик мог поставить майор?

– Да, именно так и был помечен патрон, который некоторое время находился у меня, – сказал Живиков.

– Вы уверены?

– Да что вы! Не сомневаюсь ни капельки. Этот крестик ставил майор.

– А как вы определили? – не унимался Снеговской.

– Да-к вот же! Глядите сюда. Вот буковка на гильзе. Это заводская серия. И крестик начинается от самой буковки. На моем точно также было. Я его часами рассматривал. К слову, если помните, в материалах скорого на руку расследования также указывалось, что на стреляной гильзе был нацарапан крестик. И еще, что в кармане застрелившегося лежал годный патрон, без рокового знака.

Удостоверившись в словах Живикова, Артур Станиславович задумался, от чего весьма рассеянно распрощался с майором.

Догадка осенила внезапно. Логическая цепь размышлений замкнулась. Последнее звено проявило себя и все стало на свои места. Артур Станиславович понесся в дежурку, всячески понося про себя Слизунова: – Ну, надо же уродиться таким идиотом! Ах, балбес! И как земля-то таких придурков сносит. Муфлон, даун! Чему вас только в школе учили?

К везению, там нес службу коротко ему знакомый и бесшабашно относящийся к нарядам офицер. Тот без проволочек вскрыл сейф и незаконно выдал Снеговскому пистолет безо всякого учета. Артур Станиславович ушел за пределы части, зарядил пистолет меченым патроном. Щелкнул курок – выстрела не последовало. Это означало только одно: особисту, может случаем, а может и по долгу службы, стало известно о способности погибшего. Из своей молодости ли, из недалекости ли, но, как бы то ни было, Слизунов решил проверить телепатические возможности майора. И не нашел иного способа, как подменить негодный патрон на рабочий дубликат. Этот дурак, наивно полагая, что человек, обладающий даром предвидения, определит неладное, на рабочем патроне нацарапал похожую мету, а затем в обойме поменял местами с нерабочим.

Заступивший на дежурство майор, видно, не мог и предположить, что его оружие кто-то трогал. И, наверняка, не задумывался о возможном подлоге. Из боязни солдат тоже ни словом не обмолвился о ночном посетителе. Самоуверенный майор, твердо знающий, что первым в магазине покоится меченый патрон, а может и убедившийся в наличии рокового знака, приставил пистолет к голове и спустил курок. Из каких побуждений он не в пол направил ствол, а прислонил к виску: что помешало ему сначала высыпать патроны из магазина и перебрать их; отчего решил именно таким образом развлечь себя служака, отказала ли интуиция теперь уже не узнать. Остаётся списать это недоразумение на коварные выходки судьбы. Последнее, что услышал майор – глухой хлопок выстрела.

Какие события случились после доподлинно мне не известно. Обрывки сведений, которые на слуху и которые я смею изложить ниже, весьма кратки, скучны и вряд ли способны занять читателя. Тем не менее, я рискну. Русский авось пока ещё никто не отменял.

На страну обрушились революционные потрясения. Армия и народ переживали не лучшие времена. "Счастливый полк" в короткий промежуток расформировали. Полгода военный городок пустел и вскоре был окончательно заброшен.

Знаю, что Ниночка в положенный природой срок родила здоровенького сынишку и уехала жить к маме. Она писала Снеговскому, но её письма, вероятно, до адресата так и не дошли. Подтверждением этому случайно подобранное мною на пустыре нераспечатанное письмо Снеговскому без обратного адреса. По иронии судьбы, а, может, из-за халатности работников почтового отделения крик несчастной души долго пылился на полке одного из шкафов. И, скорее всего, позднее письмена были выброшены солдатом, не удосужившимся доволочь ставшую ненужной корреспонденцию к мусорному баку.