Олег Механик - Шпилька

– Ха-ха-ха…бра-аво! – орёт он, выбиваясь пьяным голосом из стройного хора восторженных голосов.

Может это и хорошо, что он так осовел? Так ведь будет правдоподобней смотреться. Никто не сможет и подумать, что напившийся в лоскуты учредитель, каким-то боком может быть причастен к техногенной катастрофе, унёсшей жизнь его партнёра.

– Итак, дамы и господа! – кричит пижамный ведущий. – Я вижу, теперь уже точно все собрались и готовы к торжественной части нашего банкета! Прошу под аплодисменты выйти на сцену руководство фирмы «Олимп» и уважаемого мэра нашего города Степанчука Ивана Павловича.

Шквал аплодисментов.

«Твой выход»!

Он встаёт, опираясь на стол, и направляется к сцене вслед за мэром и Алексеем. Забираясь по ступенькам, он чувствует, как ватные ноги с трудом поднимают тело. Так бывает в кошмарном сне, наверное так же тяжело было приговорённому подниматься на плаху. Он всё же преодолевает несколько ступеней и оказывается на небольшом пространстве полукруглой сцены, врезающейся в зал, словно тупой киль корабля в море. Парнишка в пижаме услужливо приглашает мэра к штурвалу. Глеб, пытаясь принять устойчивое положение на раскачивающейся палубе, опирается локтём на огромную колонку, которая находится в правом углу. Лёха зачем-то вставший по правую руку от мэра кивает ему головой, приглашая присоединиться.

«Нет, дружище, ты всё перепутал. Всё должно было быть по-другому. Сначала выступает старик, а мы с тобой просто стоим в сторонке. После старика твоё последнее выступление в финале которого ты исчезнешь на глазах всей честной публики. Вот так всё должно быть, а ты снова хочешь всё испортить. Хочешь лечь в братскую могилу вместе с мэром? Я могу это устроить».

Он вяло машет рукой, мол, я и здесь постою. Алексей пожимает плечами, словно извиняется перед публикой за своего несознательного друга.

– Дорогие друзья! Сегодня не просто праздник! Сегодня день рождения у самой…

Мэр затягивает свою долгоиграющую хорошо знакомую в некоторых кругах волынку. Люди, хорошо знающие Ивана Павловича, могут зевнуть, не открывая рта, втихаря выпить и предаться размышлениям. Эта долгая нудная и предсказуемая песня исполняется на всех его выступлениях. Здесь меняются лишь названия организаций, имена директоров и учредителей, а так же повод, по которому назначено сие торжество.

«От лица городской администрации…, благодаря успешному сотрудничеству…, …выходит на новый этап развития, на таких компаниях держится вся Россия, и это не будет преувеличением, если я скажу, что…, и мы рады, что именно в нашем городе… и дальше всё в таком же духе по старым нотам. Это основные фразы, (словарный запас бывшего партийного функционера), из которых, как из кусков мозаики можно составить речь, касательно любого повода.

Глеб не вслушивается в занудное и противное, как скрип старого табурета, завывание мэра. Он просто наблюдает, смотрит на всё словно со стороны. Только сейчас он начинает осознавать, что уже через какие-то минуты должен произвести необратимое действие. Он видит сутулую спину мэра и широкие плечи Алексея, стоящего рядом в круге света. Чтобы посмотреть на громаду вывески, нависающую над ними, ему нужно поднять глаза, но он, конечно же, не будет этого делать. Он её чувствует. Чувствует темечком, ушами, спиной, эту тень от зелёного, далеко не невесомого пёрышка, нависшего над ними. Два метра двадцать сантиметров. Это длина вывески, это же радиус поражения. Он знает, где безопасный периметр. В его воображении он очерчен жирной красной полосой. Сейчас он в зоне безопасности, но стоит сделать какие-то три шага и его накроет выпирающим остриём пера. Он может это сделать прямо сейчас. Высокочастотная волна выскользнет из кармана брюк и заставит загореться маленькую красную лампочку на датчике. А дальше… Нет, он дождётся, пока мэр закончит. Зачем нужны лишние жертвы, тем более такого масштаба. Коржик вряд ли обрадуется, если узнает, что оказался косвенным соучастником спланированного убийства мэра города.

Он смотрит в зал, на разодетый, окутанный облаком ароматов дорогих духов народ, который, делая вид, что внимает речи мэра, ждёт, когда он закончит, или хотя бы предложит выпить. Она как самый главный и почётный зритель сидит в первом ряду. Ножка в туфельке на высоком каблуке, оголена выше бедра и закинута на другую. Это остренькое колено, эта идеальной формы, гладкая как атлас ножка. Как он хочет припасть к ней губами прямо сейчас. В уголках её губ как всегда едва заметная улыбка. Ухмыляющийся подведённый алой помадой ротик словно говорит, «Я знаю…я всё знаю!». Её прищуренные глаза не смотрят на красноречивого старика, они направлены прямо на него. Мигающие огоньки вывески переливаются на её волосах и лице, отражаются в глазах. Она смотрит на него. Эти глаза говорят «Я знаю, ты что-то задумал! Прямо сейчас ты хочешь совершить самую большую глупость в твоей жизни! Не делай этого!».

Снова грохот оваций. Старикан закончил, похлопал Алексея по плечу, передавая ему слово, и спустился в зал. Спасён!

– Дорогие друзья…– Алексей начинает стандартно, так же, как мэр, но в отличие от партийного бонзы он умеет говорить ярко и неординарно. Никогда не знаешь, что он может выкинуть в очередное своё выступление. Бывают шутки, от которых падает весь зал, либо душещипательные фразы от которых у многих начинают блестеть глаза и нет нет да у самых слабеньких прокатится по щеке слезинка.

– … «Олимп» это всего лишь аббревиатура, слово, за которым скрывается много труда, а главное людей. «Олимп» – это вы, все наши сотрудники и партнёры, «Олимп» это в первую очередь наши потребители и поставщики…

Глеб старается не слушать, жаль, что он сейчас не может заткнуть уши. Теперь ему становится по-настоящему страшно. Он боится заслушаться, как это часто бывало, проникнуться речью Лёхи, поверить ему в сотый раз. И тогда он упустит момент и не сможет сделать того, зачем сюда пришёл. Чёрт, зачем же он так напился?

– Ещё «Олимп», это интересная и в чём-то даже драматическая история. Это история четырёх друзей, когда то бывших простыми молодыми инженерами. Однажды эти друзья просто сидели в бане…

«Нет, нет, нет, нет…прошу тебя, только не начинай. Я не хочу этого слушать. Всё, даю тебе последние пятнадцать секунд.» – Его рука опускается в карман брюк. Указательный палец ласкает шершавый бугорок кнопки.

«Раз…два…три…»

– Так случилось, что именно в этом году, мы потеряли двоих из четырёх учредителей…

«Пять…шесть…семь…»

– Ваня, Тимур…– голос срывается…– надеюсь вы сейчас всё видите и слышите!

«Ну зачем ты это сейчас…зачем ты хочешь меня пронять…зачем хочешь заставить меня поверить, что ты тот Лёха? Я знаю, что ты его давно уже убил…убил вместе с пацанами…двенадцать, тринадцать…»