Ники Персико - Райские Спагетти

Но в тот момент человек раздумывал над тем, как действовать? И сколько он раздумывал над своими действиями, которые надо срочно предпринять? Когда он прекратил спрашивать себя, что лучше сделать или не сделать среди всех имеющихся вариантов, выбирая и отбрасывая определенные действия из-за их побочных эффектов?

Ответ прост: никогда, потому что человек просто не имел на это времени. Но в этом есть некоторое несоответствие, поскольку по факту он сделал выбор, а потом совершил какие-то просчитанные и разумные шаги, а не действовал случайно или беспорядочно.

Как человек объясняет свои действия после случившегося?

– Я действовал инстинктивно, – говорит он.

Но то, что называют инстинктом, на самом деле является работой разума в тот момент времени, который никогда не существовал.

Безвременность.

Конечно, она существует, просто она неизмеримо мала. Может, правильнее определить это понятие, как «расширенное время». Или лучше: «вечное время». Поскольку его базовое значение не поддается измерению, опускаются все параметры, установленные человеком для его подсчета.

Я никогда не слышал ничего подобного. Да, к вопросу о скорости света: если стало бы возможно перемещаться с этой скоростью, мы смогли бы видеть, что творится за углами. Об этом я в какой-то степени слышал в контексте с Марадоной. Марадона был чемпионом, потому что был быстрее других в своих решениях. Всего лишь на тысячные доли секунды, но этого достаточно, чтобы быть непредсказуемым, когда противник понимает, что уже слишком поздно реагировать. Мысль и действие, нейронная передача, динамический расчет – именно это называется талантом.

Кто-то называл его «коротконожкой». Как бы то ни было, магия Марадоны возникала на глазах у всех, когда мяч попадал в сетку ворот. В действительности же магия возникала, когда прекращался физический контакт кожаного мяча с его ногой. Именно в тот момент все и происходило, только результат еще не был виден. И по сути, после того момента уже никто не мог бы изменить событие. Оставалось лишь наблюдать и – болельщикам – надеяться.

Но Марадона, единственный в мире, знал и чувствовал, что мяч окажется в нужном месте и в нужное время, заранее оценив позиции, расстояние, скорость и движения противников, товарищей по команде, вратаря, расположение ворот и все остальные возможные факторы во всей динамике изменений между ними. Марадона это чувствовал, но даже он не верил до конца в успех. Он праздновал гол, только когда мяч оказывался в сетке. И если бы его спросили, «когда» он сделал все те разумные расчеты, которые привели к такому впечатляющему результату, он бы, несомненно, ответил, что все делал инстинктивно.

Тем не менее, когда мяч отрывается от поверхности бутсы, наступает момент, когда нельзя уже вернуться назад, и результатом этого момента станет радость либо огорчение Марадоны.

Этот момент времени, именно этот, на самом деле бесконечен, и многим он кажется таковым. Это именно тот момент, когда все происходит, и после которого все последующие события можно только наблюдать, но невозможно измерить никакими часами в мире.

* * *

Я совершаю неожиданное действие, быстрое и решительное: протягиваю руку, сжимаю пальцами металлический предмет и начинаю поднимать его широким движением руки, резко разворачивая плечо. Как в теннисе при подаче мяча.

Тяжелый металлический предмет тем временем начал набирать скорость в тот момент, когда я совершил движение, на короткий бесконечно малый миг отведя взгляд от двух женщин.

Я улавливаю, что они меня заметили, но в такой ситуации они могут обратить на меня только ничтожную часть своего внимания, ведь отведение взгляда от противника может стать для них фатальным, и ни одна из женщин не станет этого делать. Потому они остаются неподвижными, чувствуя мое присутствие.

Насколько же надо быть холодными и сосредоточенными, сколько адреналина должно быть у них в теле, чтобы отвлечься друг от друга на мгновение, достаточное для понимания того, что происходит вокруг. Их рассудок, не желая того, должен принять в расчет движение, неожиданно возникшее в самом темном углу парковки, которое явно означает, что я передвигаюсь.

Я слышал, что в среднем непрофессиональные теннисисты могут во время подачи мяча придать ему скорость более 180 км/ч. Я высокий, примерно метр восемьдесят, вешу 78 кг, и я играл в теннис. Но главное – я еще с юношества был способен бросить камень на треть дальше, чем кто-либо из моих друзей. Я действительно хорошо умел это делать. А еще я обладал верным прицелом. Это один из тех странных талантов, которые имеет каждый, нечто, что чаще всего совершенно бесполезно. Это дано от природы, только непонятно, зачем.

Женщины, тем не менее оказались вынужденными обратить на меня свое внимание. Обе обдумывали сложившуюся ситуацию. Они старались понять, что происходит в тени, отчего возникло это неожиданное движение.

Именно в этот момент, необходимый для прояснения ситуации, моя рука закончила свое дугообразное движение. Теперь мои пальцы, согласно точным нейронным сигналам, отпускают металлический предмет, и он летит к заданной цели с впечатляющей скоростью и силой. Оценивая цель, в которую я бросил тяжелую железную деталь, я понимаю, что она находится в 15-20 метрах от меня. Деталь, набрав по умолчанию скорость в 160 км/ч к тому времени, как я ее отпустил, пройдет этот путь за считанные доли секунды, несмотря на то, что объект этот плохо различим в тусклом освещении парковки. Естественно, я выбрал эту цель, а не бросил железку, как попало. Выбрал интуитивно, я уже говорил об этом.

Среди всех человеческих инстинктов инстинкт самосохранения действует быстрее остальных, потому моя цель мгновенно успела понять опасность и предпринять защитные меры: отклонить тело, опять же инстинктивно.

Но этого движения оказалось недостаточно. Кусок железа неумолимо попадает в нее, прямо в череп, отчего раздается отвратительный звук. Женщина, получившая удар, падает на землю, как тряпичная кукла, а другая, не задетая предметом, начинает оборачиваться, чтобы посмотреть на меня.

События уже произошли. Дороги назад нет, и последствия моих действий неизвестны. Возможно, я спас хорошего человека и себя одним ударом. Может быть. Если же я, наоборот, ошибочно выбрал цель, то я вывел из игры единственного человека, который мог бы спасти мне жизнь, и женщина, что стояла ближе ко мне, сжимая пистолет двумя руками, убьет меня после того, как повернется. Почему я решил действовать именно таким образом, как я сделал свой выбор, когда я принял это решение – я не мог бы объяснить. «Я действовал инстинктивно».

И вдруг все задрожало вокруг меня, стало темным. Ни звука.