Жорж Сименон - Первое дело Мегрэ

Вот и все. Больше ничего. Он едва успевал поиграть, выпить стакан молока, как отец приходил завтракать.

Но отец-то за эти несколько часов должен был объездить несколько кварталов города, собирая плату за газ, повстречаться с множеством разных людей, о которых рассказывал потом за столом. А дома время почти не двигалось.

Правда, после полудня часы бежали, пожалуй, быстрее — быть может, благодаря дневному сну.

— Только я принялась за дела, а уже пора садиться за стол, — вздыхала частенько мать.

Большая комната префектуры чем-то напоминала Лекеру детство, — может быть, тем, что воздух здесь был каким-то застоявшимся, что всех служащих сковывало оцепенение, а звонки и голоса доносились словно сквозь дрему.

Еще зажглось несколько лампочек, еще несколько крестиков занесено в записную книжку — автобусом сбита машина на улице Клиньянкур, — и вот уже опять звонят из комиссариата Жавель.

На сей раз у трубки не толстяк Жюль. Это инспектор Гонес, который выезжал на место происшествия. Его успели перехватить и рассказать ему о доме на улице Васко да Гама. Он сам отправился туда и вернулся очень взволнованный.

— Это вы, Лекер?

В его голосе звучали странные нотки, результат дурного настроения или излишней подозрительности.

— Скажите, как вы узнали об этом доме? Вы что, знакомы с матушкой Файе?

— Никогда не видел, но знаю ее.

Того, что произошло в это рождественское утро, Андрэ Лекер ожидал уже, наверное, лет десять. Точнее, когда он блуждал взглядом по плану Парижа, где то и дело загорались маленькие лампочки, он не раз говорил себе:

— Однажды непременно случится что-нибудь с теми, кого я знаю.

Иногда события разыгрывались в его квартале, поблизости от улицы, на которой он жил, но еще ни разу в его доме. Как грозовые облака, сгущались они над ним, но проносились мимо, не задевая места, где жил он. Но на сей раз свершилось.

— Вы расспросили консьержку? Она уже встала? Он представил себе инспектора Гонеса на другом конце провода, представил его скучающую кисло-сладкую физиономию и продолжал:

— Мальчик дома?

Гонес недовольно спросил:

— Так вы и его знаете?

— Это мой племянник. Вам разве не сказали, что его зовут Лекер, Франсуа Лекер?

— Сказали.

— И что?

— Его нет дома.

— А отец?

— Он вернулся домой чуть позже семи.

— Как обычно — я знаю. Он тоже работает ночью.

— Консьержка слышала, как он поднимался к себе, на третий этаж во дворе.

— Знаю.

— Он тут же спустился и постучал в дверь к консьержке. Он был очень взволнован. Если верить консьержке, у него был растерянный вид.

— Мальчик исчез?

— Да. Отец спросил, не видел ли кто-нибудь, как и когда он уходил. Консьержка не знала. Тогда он поинтересовался, не приносили ли вечером или рано утром телеграммы.

— Телеграммы не было?

— Нет. Вы можете в этом разобраться? Вы не считаете, что, поскольку вы имеете отношение к семье ив курсе дела, вам стоило бы прийти сюда?

— Это ни к чему. Где Жанвье?

— В комнате у матушки Файе. Люди из уголовного розыска уже приехали и приступили к делу. Они тотчас же нашли на дверной ручке отпечатки детских пальцев. Почему бы вам не приехать сюда?

Лекер вяло ответил:

— Меня некому заменить.

Так оно и было, но при желании можно было, созвонившись с одним, с другим, найти кого-нибудь, кто бы согласился посидеть часок-другой в «Центральном». Откровенно говоря, ему не хотелось ехать на место преступления: он знал, что это ничего не даст.

— Послушайте, Гонес, мне необходимо найти мальчика. Вы понимаете? Полчаса назад он был где-то в районе площади Этуаль. Скажите Жанвье, что я буду здесь и что у матушки Файе было много денег — они, вероятно, где-то припрятаны.

И он принялся лихорадочно переставлять вилки из одного гнезда в другое, вызывая разные комиссариаты Восемнадцатого округа.

— Ищите мальчика лет десяти-одиннадцати, бедно одетого, и тщательно наблюдайте за всеми сигнальными тумбами.

Коллеги с любопытством наблюдали за ним.

— Ты думаешь, убил мальчишка? Он даже не потрудился им ответить. Вызвал центральную телефонную станцию.

— Жюстен! Стало быть, ты сегодня дежуришь? Свяжись, пожалуйста, с радиофицированными машинами — пусть поищут мальчишку лет десяти, который слоняется где-то в районе площади Этуаль. Нет, я не знаю, куда он направляется. Мне кажется, он обходит улицы, где имеются комиссариаты, и основные перекрестки, где он рискует наткнуться на постового полицейского.

Ему была знакома квартира брата на улице Васко да Гамы: две темные комнаты и крохотная кухня. Мальчуган оставался ночью один, отец уходил на работу. Из окон видна была задняя стена дома на улице Миша, веревки с висевшим на них бельем, горшки герани, незавешенные окна, за которыми мелькали самые разные люди.

Там, наверное, окна тоже затянуты ледяным узором. Эта деталь привлекла его внимание. Его память уцепилась за нее, и ему показалось, что она почему-то может иметь значение.

— Ты думаешь, что это ребенок разбивает сигнальные стекла?

— Обнаружен детский носовой платок, — ответил он отрывисто.

Сидя в раздумье у коммутатора, Лекер спрашивал себя, в какое еще гнездо ему вставить вилку.

А люди вокруг, казалось, действовали с головокружительной быстротой. Достаточно было Лекеру принять вызов, как врач тотчас же выехал на место происшествия, вслед за ним — товарищ прокурора с судебным следователем, которого, наверное, подняли с постели.

Но ему, Лекеру, ехать туда было незачем. Оставаясь на месте, он и так ясно представлял себе все эти улицы и дома, черную ленту железной дороги, которая проходила там.

В том квартале жили одни бедняки. Молодые, те еще мечтали когда-нибудь вырваться оттуда, люди средних лет начинали терять веру, а те, кто постарше — пожилые и совсем старики, — уже смирились со своей судьбой.

Лекер еще раз позвонил в Жавель.

— Инспектор Гонес еще здесь?

— Он пишет отчет. Позвать его?

— Пожалуйста… Алло! Гонес?.. Говорит Лекер… Простите за беспокойство… Вы поднимались в квартиру моего брата? Так! Постель мальчишки разобрана? Это меня немного успокаивает… Обождите… А разве были какие-нибудь свертки?.. Да, да… Как? Цыпленок, кровяная колбаса, дед-мороз и… Дальше я не разобрал… Маленький радиоприемник? Еще не распакованный?.. По-видимому… Жанвье нет?.. Он уже звонил в Сыскную? Спасибо…

Лекер удивился — уже половина десятого. Ни к чему больше смотреть на план Парижа в районе площади Этуаль. Если мальчишка продолжал идти в таком же темпе, он уже находится в пригородах столицы.

— Алло! Сыскная? Скажите, комиссар Сайяр у себя?

И еще один человек, потревоженный вызовом Лекера, был вынужден покинуть свой теплый дом. Скольким людям эта история испортила праздник!