Уилки Коллинз - Мой ответ - нет

— Я так и знала, что вы придумаете причину вернуться к мистеру Мирабелю, — заметила Франсина.

Прежде чем Эмили успела ответить, в комнату вошла горничная с гирляндой роз.

— Мистер Мирабель прислал вам эти цветы. Мальчик сказал, чтобы их отнесли в вашу комнату, а я думаю, что он переврал, и принесла их вам сюда.

Франсина, стоявшая ближе всех к двери, взяла гирлянду от горничной, будто бы затем, чтобы передать ее Эмили. Ее ревнивые глаза увидели кончик письма Мирабеля, засунутого между цветами. Неужели Эмили вовлекла его в тайную переписку?

— Какая то бумажка прицепилась к вашим розам, — сказала она, скомкав ее в руке, как бы намереваясь бросить.

Но Эмили опередила ее и схватила за руку.

— Эта бумажка была между моими цветами и принадлежит мне.

Франсина отдала ей письмо с таким взглядом, который мог бы испугать Эмили, если бы она видела его.

— Я плела венок для вас к вечеру, милая моя, и оставила в саду, — рассеянно сказала Эмили Сесилии. — Работа еще не завершена.

Сесилия была в восторге.

— Какая прелесть! И как вы добры! Я закончу его сама.

И Сесилия отправилась в оранжерею.

— Я совсем не знала, что перехватила письмо, — сказала Франсина, свирепо наблюдая за Эмили, которая разглаживала скомканную бумажку.

Прочтя то, что ей написал Мирабель, Эмили подумала, потом позвонила и спросила горничную:

— Посланный ждет?

Услышав, что мальчик еще в доме, она попросила у горничной перо, бумагу и написала несколько строк Мирабелю.

Отдав записку маленькому посланнику, она посмотрела на Албана.

— Я успокоила мистера Мирабеля, — сказала она. — И спросила его, не знает ли он адреса мисс Джетро.

— Надеюсь, что адрес ему так же неизвестен, — серьезно ответил Албан.

— Уж не поссоримся ли мы из-за мисс Джетро, как когда-то поссорились из-за миссис Рук? — спросила Эмили.

— Увольте! Я так же хочу распутать это дело — с той только разницей, что я думаю о последствиях, а вы нет.

Он сказал это очень спокойно и пошел в оранжерею.

— Причем здесь последствия?! — закричала ему вслед Эмили. — Я хочу узнать правду. Я терпеть не могу обманов!

Подождав с минуту, Эмили также направилась к двери. Франсина вдруг подняла руку.

— Постойте!

Эмили остановилась.

— Я решилась, — сказала Франсина.

— Вы решились на что?

— Я решилась вам ответить. Мисс Эмили Браун, вы ведете в этом доме легкомысленную жизнь. Я дам вам предмет более серьезный для мыслей, чем ваше кокетничанье с мистером Мирабелем. О, не теряйте терпения. Я приступаю к делу. Не зная ничего, вы были жертвою обмана несколько лет — обмана жестокого, обмана нечестивого, надевшего маску сострадания.

— Вы говорите о мисс Джетро? — спросила Эмили с удивлением. — Я думала, вы не знаете друг друга.

— Я ничего о ней не знаю. Я нисколько ею не интересуюсь. Я думаю не о мисс Джетро.

— О ком же вы думаете?

— Я думаю, — ответила Франсина, — о вашем покойном отце.

Мирабель сидел под тенью дерева и размышлял о критическом положении, в которое его поставила ревность Франсины.

Если мисс де Сор по-прежнему будет гостить у мистера Вайвиля, то Мирабелю ничего более не остается, как уехать из Монксмура и положиться на то, что благоприятный ответ его сестры позволит ему наслаждаться обществом Эмили в другом доме. Как пастор ни старался, он не мог прийти к более удовлетворительному заключению. Прошел почти час, прежде чем он вернулся в гостиную. Войдя в нее, он был испуган криком женского голоса сверху. В тоже время мистер Вайвиль, проходя по коридору, встретился со своей дочерью, выбежавшей из спальни Эмили в таком испуге, что она едва могла говорить.

— Уехала! — вскричала она, как только увидела отца.

— Кто уехал? — спросил мистер Вайвиль.

— Эмили! О, папа, Эмили оставила нас! Она узнала страшное известие!

— Какое известие? Как она узнала?

— Не знаю. Я пошла в гостиную показать ей мои розы… Она испугала меня — она совсем обезумела. Она просила: «Оставьте меня одну. Я должна ехать домой». Потом поцеловала меня и побежала в свою комнату. О, какая я дура! Всякая другая на моем месте не выпускала бы ее из виду!

Мистер Вайвиль поручил Сесилию подбежавшей горничной. Мирабель попался ему навстречу уже в коридоре. Они вместе пошли посоветоваться с Албаном. Тот вызвался немедленно навести справки на станции железной дороги.

Сесилия, вся в слезах, по-прежнему твердила, что Эмили услышала ужасное известие, — но как это известие дошло до нее? Почта приходила в Монксмур только раз, утром. Не привез ли таинственный посланник письмо Эмили? Слуги были уверены, что никто не приходил. Оставалось одно заключение — кто-то сообщил ей нечто очень важное.

Албан вернулся с железной дороги с известиями о беглянке.

Он прибежал на станцию вскоре после ухода лондонского поезда. Кассир сказал, что одинокая девушка взяла билет до Лондона. Станционный смотритель сам отворил для нее дверь вагона и заметил, что она сильно волновалась. Получив это сведение, Албан отправил телеграмму Эмили от имени Сесилии.

«Пожалуйста, сообщите нам хотя бы несколько слов о себе, чтобы успокоить нас, и дайте нам знать, не можем ли мы быть вам полезны».

Ясно, что это было все, что можно сделать, — но Сесилия осталась недовольна. Если бы отец позволил, она поехала бы к Эмили. Албан утешил ее. Он извинился перед мистером Вайвилем, за то, что вынужден оставить гостеприимный дом и объявить о своем намерении быть в Лондоне со следующим поездом.

— Мы могли бы возобновить наши расспросы с большей пользой, — прибавил он, — если бы могли узнать, кто последний видел ее и говорил с нею, прежде чем ваша дочь нашла ее одну в гостиной. Когда я уходил, она оставалась с мисс де Сор.

Послали за мисс де Сор.

Франсина гуляла в парке — ее тут же нашли. У нее был удивительный здоровый вид после прогулки.

— Я уверен, мисс де Сор, вы постараетесь нам помочь! — начал мистер Вайвиль.

— С величайшим удовольствием, — ответила Франсина.

— Сколько времени оставались вы с мисс Эмили Браун, после того как ушел мистер Моррис?

— Не более четверти часа.

— Не случилось ли чего-нибудь особенного во время разговора?

— Решительно ничего.

Албан вмешался.

— Не сказали ли вы чего-нибудь, что взволновало или оскорбило мисс Браун?

— Это довольно странный вопрос, — заметила Франсина. — Я отвечаю — нет!

Этим все и кончилось.

Албан уехал в Лондон. Неизвестность сделалась для Сесилии нестерпима. Она обратилась к Мирабелю. Обязанностью Мирабеля было утешать, и он славился своей способностью в этом отношении; но сейчас сам пастор так искренно встревожился и огорчился, что не был способен к своей обычной находчивости и набожной философии. Эмили возбудила единственное серьезное и истинное чувство, облагородившее жизнь популярного проповедника.