Морис Левель - Вдова Далила; Ужас

Появление графа вызвало бурю восторга. Хорфди метал банк. Зиг понтировал против него с невозмутимым спокойствием. Этот напряженный поединок собрал немало зрителей. Хорфди, бледный, как платок, которым он отирал пот со лба, удваивал ставки и проигрывал. Он остановился, когда его проигрыш Камани составлял сорок тысяч марок. В глазах Зига блеснул огонек: он добился своего. Все облегченно вздохнули, когда игра закончилась. Было уже восемь часов утра. Зиг только теперь почувствовал, как он устал.

Когда мнимый Камани со всеми прощался, Хорфди подошел к нему и спросил:

— Куда мне прислать свой долг, граф?

— В «Палас-отель» на Потсдамской площади, — ответил полицейский агент, ни на минуту не задумываясь, так как он ждал этого вопроса.

Учтиво раскланявшись, они разошлись в разные стороны. Около полудня Зиг уже был у Марии. Он сообщил ей о том, что происходило у Монтец во вторую половину ночи, и рассказал, что следует делать дальше.

— Раз вы решили видеться с Хорфди, — произнес он, — вы не можете больше оставаться в этой квартире. Ему может прийти в голову мысль проследить за вами, тогда он узнает, кто вы, и все будет потеряно.

— Вы правы…

— В таком случае позвольте мне подыскать вам другую квартиру.

Зиг, никогда ни о чем не забывавший, прямо от Марии отправился к Медлеру, чтобы купить сундуки, но так как подержанных сундуков с заграничными штемпелями и таможенными отметками не оказалось, то он пошел в ломбард, и там ему посчастливилось найти то, что он искал. Затем агент накупил массу всяких безделушек: бумажники с гербами, туалетные принадлежности с графскими коронами, трость и множество самых модных рубашек и элегантных костюмов. Оставалось только переслать все это в отель, который он указал Хорфди. Туда Зиг и поехал.

В отеле полицейский агент не довольствовался какой-нибудь комнаткой на четвертом этаже, куда надо было подниматься на лифте, а нанял три комнаты за пятнадцать марок на первом этаже. Неужели граф Камани стал бы стеснять себя в чем-либо? С этого дня он сам себя не узнавал. Оставшись один, он удивленно посмотрел на себя в зеркало. Неужели это он, Зиг, разъезжает в каретах и живет на первом этаже «Палас-отеля»? Оценив свое отражение, он даже нашел, что похорошел.

После обеда он взял карету и поехал искать квартиру для Марии ван ден Кольб. Если бы Зиг заявил ей вечером, что занял для нее комнаты рядом со своими, она бы ничего не сказала: вдова думала только о мести! Она не считала Зига живым существом, он был лишь орудием мести. После долгих поисков он наконец нашел меблированную квартиру на Кляйстштрассе и снял ее на имя своей родственницы графини Камани.

Хозяину квартиры пришлось покинуть Берлин, и он сдавал ее через швейцара, чтобы выручить проценты за мебель. Больше всего Зигу понравилось то, что здесь было два входа: парадный и черный. Из гостиной маленькая дверца с матовым стеклом выходила в коридор и оттуда вела на лестницу.

Всегда предусмотрительный полицейский, оставшись в квартире один, не терял времени даром и хорошенько все изучил. Вынув из дверцы ключ, он слегка поцарапал поверхность матового стекла, чтобы можно было видеть, что происходит в гостиной.

За последние тридцать шесть часов Зиг почти не отдыхал. Он довольно рано вернулся домой и лег в кровать, но долго не мог уснуть, — может, оттого, что не привык к матрасу на пружинах и пуховым подушкам, а может, оттого, что странные мысли не давали ему покоя.

На следующий день, еще до завтрака, Зиг встретился с несколькими нужными ему людьми, после чего вернулся к себе и принялся ждать Хорфди. Карточные долги принято платить не позже чем через сутки, и агент смело мог рассчитывать на то, что вчерашний должник не замедлит явиться к нему. Единственное его опасение состояло в том, что Хорфди где-нибудь да раздобудет эти сорок тысяч марок и принесет их с собой. Эта щепетильность кого угодно привела бы в восторг, но не Зига: весь его план зиждился на том, что Хорфди останется его должником. Мысль о том, что он вовсе не заплатит свой долг или вообще не явится к нему, не приходила полицейскому в голову. Побывав в тюрьме, подозреваемый находился в двусмысленном положении: он должен был всего остерегаться и не компрометировать себя. Так что Зиг нисколько не сомневался в том, что если Хорфди и не заплатит сейчас своего долга, то во всяком случае непременно придет, чтобы попросить об отсрочке. Но, когда в час дня должник все еще не появился, полицейский забеспокоился.

«Вдруг он вздумает написать, вместо того чтобы прийти лично?» — думал он про себя.

Но в три часа лакей доложил, что какой-то господин желает видеть графа.

— Пусть войдет, — распорядился Зиг, сразу даже не сообразив, что граф — это он сам.

Как только Хорфди вошел, полицейский агент поспешил ему навстречу.

— Ах, это вы, дорогой синьор, — заговорил он с итальянским акцентом, — пожалуйста, входите, я очень рад вас видеть. Как вы поживаете? Я уверен, что вы все утро провалялись в постели, как и я. Я уже принял ванну и выпил за завтраком шампанского. Какое, кстати, здесь чудесное шампанское! Только из-за него одного стоит приехать в Берлин. Потом я опять лег и спал до сих пор, — закончил Зиг с улыбкой.

— Я спал меньше вас, граф, — сказал Хорфди, когда, наконец, и ему удалось вставить слово.

— Неужели вы так устали? Да, я верю вам.

— У меня была одна забота.

— Забота? Ах, кажется, я догадываюсь… вы влюбились в одну из синьорин у прекрасной Лолы Монтец. Но они действительно восхитительны: сколько грации, сколько шика, сколько ума! Ох уж эти берлинки, недаром их все хвалят! Наши итальянки в сравнении…

— Граф… — попробовал перебить его Хорфди.

— Нет-нет, я знаю, вы сейчас из вежливости будете хвалить моих соотечественниц. Но вам не изменить моего мнения о Берлине. Видите ли, моя родственница, которой я вас вчера представил…

— Ваша родственница? — переспросил Хорфди с удивлением, как и ожидал Зиг.

— Разве вы ее не помните?

— Напротив, прекрасно помню, но я не знал, что эта дама — ваша родственница.

— А почему бы и нет? — расхохотался Зиг.

— Меня удивило то, что вы привели ее в дом Лолы Монтец.

— Разве это плохо?! — очень естественно выразил удивление Зиг. — А, если там собирается неподходящее общество, то моей родственнице не следовало идти к Лоле Монтец… Боже мой, вот что значит быть иностранцем и не знать обычаев страны! Ах, если бы кто-нибудь взял надо мной шефство, — продолжал Зиг, вздыхая. — Я так боюсь вновь совершить какую-нибудь глупость… Хотя эта Лола Монтец произвела на меня хорошее впечатление.

— Вам, как иностранцу, легко было ошибиться. Когда-то давно Лола Монтец была замужем и считалась красавицей… Кроме того, Лола, вероятно, усомнилась, что эта дама — ваша родственница. Ведь часто бывает так, что в путешествии спутницу выдают за родственницу, чтобы не компрометировать ее.