Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой

– Oui. Он мог бы и сам поинтересоваться у вас, зачем вам это, если бы не был так пьян… Ну ладно. – Пуаро пожал плечами.

– Значит, Дженни Хоббс была помолвлена с Сэмюэлем Киддом, – сказал я, пытаясь разобраться. – И… оставила его в Кембридже, а сама отправилась с Патриком Айвом в Грейт-Холлинг?

Пуаро согласно кивнул.

– Фи Спринг, официантка из «Плезантс», говорила мне, что сердце Дженни разбито. Интересно, как это случилось.

– Разве мы только что не ответили на этот вопрос? – спросил я. – Наверное, во время разлуки с Сэмом Киддом.

– Думаю, причиной тому была скорее смерть Патрика Айва, человека, которого она любила по-настоящему. К примеру, я уверен, что это из-за него она изменила свою манеру говорить: хотела, чтобы ее речь ничем не отличалась от речи представителей его класса, возможно, надеясь, что тогда он увидит в ней человека, равного себе, а не просто прислугу.

– А вы не боитесь, что она опять исчезнет? – спросил я, бросая взгляд на закрытую дверь гостиной. – Что она там делает так долго? Нам ведь надо отвезти ее в госпиталь, если она сама там еще не была.

– В госпиталь? – удивился Пуаро.

– Да. Она потеряла немало крови в той комнате в отеле.

– Вы слишком далеко заходите в своих предположениях, – сказал Пуаро.

Судя по всему, он намеревался продолжать, но тут дверь отворилась, и в комнату вошла Дженни.

– Пожалуйста, простите меня, мистер Пуаро, – сказала она.

– За что же, мадемуазель?

В комнате повисла неловкая пауза. Мне хотелось заговорить и положить ей конец, но я усомнился в том, что скажу что-либо дельное.

– Нэнси Дьюкейн, – медленно и настойчиво проговорил Пуаро. – Это от нее вы бежали, когда искали убежища в «Плезантс»? Ее боялись?

– Я знала, что она убила Харриет, Иду и Ричарда в отеле «Блоксхэм», – прошептала Дженни. – Я прочла об этом в газетах.

– Поскольку мы обнаружили вас в доме Сэмюэля Кидда, вашего бывшего жениха, значит ли это, что мистер Кидд сообщил вам о том, что он видел в вечер убийства?

Дженни кивнула.

– Нэнси, когда она выбегала из «Блоксхэма». Она уронила на мостовую два ключа, так он сказал.

– Какое невероятное совпадение, мадемуазель: Нэнси Дьюкейн, только что убившая троих и намеревающаяся убить еще и вас, бежит с места преступления, и ее застигает не кто иной, как ваш будущий муж!

Дженни выдавила едва слышное «да».

– Пуаро не любит таких совпадений. Вы снова лжете, как лгали и тогда, когда мы встретились.

– Нет! Я клянусь…

– Зачем вы взяли комнату в отеле «Блоксхэм», зная, что именно там Харриет Сиппель, Ида Грэнсбери и Ричард Негус встретили свою смерть? Вижу, на этот вопрос у вас нет ответа!

– Дайте мне сказать, и я отвечу на все ваши вопросы. Я устала бежать. Мне показалось, что это самый простой способ покончить со всем.

– Неужели? И вы спокойно приняли ожидавшую вас участь? Вы смирились с ней и сами сделали шаг ей навстречу?

– Да.

– Тогда почему, обращаясь к мистеру Лаццари, управляющему отеля, вы просили у него комнату «скорее, скорее», как будто продолжали от кого-то бежать? И раз уж вы, кажется, не ранены, то чья это кровь была на полу комнаты номер 402?

Тут Дженни, не садясь, заплакала и стала еле заметно раскачиваться из стороны в сторону. Пуаро встал и подвел ее к стулу. Он сказал:

– Присядьте, мадемуазель. Теперь моя очередь постоять, а заодно и рассказать вам, как именно я узнал, что в ваших словах до сих пор не было ни капли правды.

– Тише, Пуаро, – предостерег я его. У Дженни был такой вид, будто она вот-вот упадет в обморок.

Но бельгийца это, похоже, не тревожило.

– Об убийствах Харриет Сиппель, Иды Грэнсбери и Ричарда Негуса было объявлено в записке, – сказал он. – «Да не покоятся они с миром. 121. 238. 317». Это заставило меня подумать: убийца, который, преисполненный спокойной решимости, входит в отель, подходит к стойке портье и кладет на нее записку с объявлением о тройном убийстве, и человек, который затем в панике выбегает на улицу и при свидетеле роняет два ключа – одно ли это лицо? Или нам следует понимать так, что страх овладел Нэнси Дьюкейн-убийцей лишь после того, как она оставила записку? Почему же этого не случилось раньше? И если Нэнси вскоре после восьми покидала «Блоксхэм», то как могла она в то же самое время обедать со своей подругой леди Луизой Уоллес?

– Пуаро, вам не кажется, что следовало бы обходиться с ней помягче?

– Не кажется. Я спрашиваю, мадемуазель Дженни: зачем Нэнси Дьюкейн вообще писать какую-то записку? Почему так необходимо, чтобы три мертвых тела были найдены в тот вечер именно после восьми часов? Ведь горничные отеля все равно обнаружили бы их со временем. К чему такая спешка? Ведь если у мадам Дьюкейн хватило выдержки ровным шагом подойти к стойке портье, положить на нее записку и, не вызывая подозрений, выйти, – значит, она прекрасно отдавала себе отчет в том, что и для чего она делает. Почему же тогда она не спрятала оба ключа в глубоких карманах своего пальто, прежде чем выйти из отеля? Какая глупость – держать их в руке, а потом взять и уронить прямо перед носом у мистера Кидда. Который даже смог разглядеть на них номера: «сто с чем-то» и «триста с чем-то». Так же, по счастливой случайности, он узнал женщину в лицо, но, поломавшись немного для приличия, будто не помнит ее имени, в конце концов удачно вспомнил, что это не кто иная, как миссис Нэнси Дьюкейн. Неужели все это кажется вам правдоподобным, мисс Хоббс? Пуаро это не кажется таковым ни одной секунды, особенно теперь, когда он нашел вас здесь, в доме мистера Кидда, и знает, что у Нэнси Дьюкейн есть алиби!

Дженни, закрывшись рукавом, плакала.

Пуаро повернулся ко мне.

– Все показания Сэмюэла Кидда лживы от начала до конца, Кэтчпул. Он и Дженни Хоббс сговорились выставить Нэнси Дьюкейн убийцей Харриет Сиппель, Иды Грэнсбери и Ричарда Негуса.

– О, как вы жестоко ошибаетесь! – воскликнула Дженни.

– Я знаю, что вы лгунья, мадемуазель. Я сразу заподозрил, что ваша встреча со мной в кофейне «Плезантс» была как-то связана с убийствами в «Блоксхэме». Эти два происшествия – если три убийства сразу можно классифицировать как одно происшествие – объединяли две очень важные и необычные особенности.

Услышав эти слова, я даже слегка подпрыгнул. Слишком долго я ждал этого момента.

Пуаро продолжил:

– Одна из них психологическая: в обоих случаях присутствуют указания на то, что жертвы виновнее убийцы. Найденная в «Блоксхэме» записка – «Да не покоятся они с миром» – намекает, что Харриет Сиппель, Ида Грэнсбери и Ричард Негус заслужили смерть, а тот, кто их убил, совершил справедливое возмездие. Так же и в кофейне – вы, мадемуазель Дженни, сами сказали мне, что заслужили смерть и что, как только вас убьют, справедливость наконец восторжествует.