Эндрю Бергман - Большая чистка сорок четвертого года. Кот привратника

— Вообще-то мы с Айком Эйзенхауэром собрались вместе позавтракать…

Он плотоядно улыбнулся. Он был выше меня на голову, шея бычья, бицепсы распирали рукава, — словом, типичный вышибала.

— А если без дурацких шуток?…

— Говорю вам, меня ждет омлет за дверью тридцать пять двадцать один.

Он извлек из нагрудного кармана листок бумаги:

— Ваше имя, звание?

— Джек Ливайн. Звание: американский гражданин во втором поколении.

Он глянул в свою бумажку и кивнул.

— Там написано про омлет?

Он не ответил, просто хлопнул в ладоши, и два тяжеловеса в штатском подлетели к нам как борзые.

— Доставьте его наверх, — сказал вышибала, и они повели меня к лифту, почти втолкнули в кабину. Лифтер с таким величественным выражением на лице, будто он находился на капитанском мостике, закрыл двери и в мгновенье ока поднял нас на тридцать пятый — у меня даже уши заложило. Кабина плавно остановилась. Лифтер рывком распахнул дверь. Тяжеловесы жестами приказали мне выходить первому. Никто из нас так и не произнес ни слова. Мы вышли в тихий, пустой коридор, и мне грешным делом подумалось: может, за ночь в Белом доме всех к чертовой матери перестреляли, и высшее командование, посовещавшись, решило сделать президентом Соединенных Штатов мистера Ливайна?

Мы подошли к двери тридцать пять двадцать один, и конвоир слева попридержал меня за локоть, а конвоир справа шагнул вперед и негромко постучал — трижды, вот так: тук — пауза — тук — тук. Дверь немедленно отворилась, меня опять подтолкнули, и я очутился в небольшой гостиной. Двухметровый негр закрыл за мной дверь, тяжеловесы остались в коридоре.

Поджарый мужчина в мундире — три звезды на груди — вскочил с кресла и пошел мне навстречу.

— Мистер Ливайн, рад вас видеть. Я — генерал Редлин, бодро сказал он.

Я кивнул и молча пожал протянутую руку. От волнения я не находил слов. События в последние дни развивались столь стремительно, непредсказуемо и противоречиво, что я всерьез начал сомневаться: может, все эти люди — Керри, она же Анна Сэвидж, Батлер, банкир Сэвидж, а теперь вот еще и генерал Редлин путают меня с каким-то другим Ливайном, который действительно обладает способностью влиять на судьбы мира, с каким-нибудь гениальным сукиным сыном…

А я, ну кто я такой? Обыкновенный шамес, роюсь в мусорных баках или перетряхиваю нижнее белье и этим кое-как зарабатываю на жизнь. Что им всем от меня нужно?

— Пройдемте, — сказал Редлин. Негр пересек гостиную, встал у другой двери и вопросительно посмотрел на генерала, а тот — на меня.

— Вы готовы, мистер Ливайн?

— Я в порядке. — Я поразился своему внезапно осипшему голосу. А уж сердечко мое билось так отчаянно, что генерал, похоже, услышал его стук. Во всяком случае, он усмехнулся. Он, разумеется, так и предполагал, что шамес хорохорится только по телефону, а здесь, в «Уолдорф Тауэрс» мигом засунет язык в задницу. Короче, я мгновенно разозлился, и это мне помогло собраться с мыслями, когда мы вошли в зал с огромным круглым столом посередине, за которым расположились сплошь высшие чины в парадных мундирах и при всех орденах, а вокруг них крутились халдеи в белых пиджаках с подносами и тарелками. Итак, засвидетельствовать почтение мистеру Ливайну явились представители наземных войск, флота и авиации. Мундиры белые, синие и зеленые: ни морщинки, ни ворсинки. Пуговицы горят. Точные движения холеных рук. Серебряные вилки и ножи позвякивают о тарелки. Рты заняты пережевыванием пищи, поэтому голоса, привыкшие командовать, звучат приглушенно. Белые пиджаки двигаются тоже бесшумно, а главный среди них отдает указания исключительно жестами, или шевелит бровями, или, в крайнем случае, щелкает пальцами.

Когда мы вошли, за столом воцарилось молчание. Вояки даже жевать перестали. Халдеи тоже замерли, как летучие мыши, прислушиваясь к колебаниям воздуха и пытаясь понять, что это за очередная важная персона пожаловала.

— Джентльмены, — сказал Редлин торжественно, — нам оказал честь своим присутствием мистер Ливайн, выдающийся частный детектив.

Я шаркнул ножкой. Те, кто был посообразительнее, засмеялись, но у большинства лица оставались каменными.

Редлин двинулся вокруг стола, называя их по именам: генерал Такой-то, адмирал как бишь его, бригадный генерал Не расслышал — и ладно. Не было здесь, правда, ни Эйзенхауэра, ни Макартура, ни Брэдли или Нимица, но все же и об этих людях я читал ежедневно, искренне ими восхищаясь, ведь это именно они загнали Гитлера в тупик. Только британский полковник и седой адмирал были мне неизвестны, и я решил, что они из контрразведки.

А вот двоих в штатском я сразу признал. Первый был не кто иной, как Ли Фактор, правая рука ФДР, готовый ради хозяина на все, этакий гном с черными курчавыми волосами, мясистым шнобелем и пронзительным плутовским взглядом. Такие, как он, угостят вас перед расстрелом сигаретой и тут же скомандуют: «Пли!», не дав докурить.

А знаете, кто был второй? Ни за что не догадаетесь. Когда Редлин подвел меня знакомиться с Уорреном Батлером, я откровенно расхохотался в лицо маэстро.

— Ах да, вы же знакомы, — смущенно сказал Редлин. Я продолжал хохотать, а Батлер стал багровым, как русский борщ. Это меня еще больше развеселило. Ловко он обвел меня вокруг пальца, и видеть его сконфуженным было хотя и слабым, но утешением.

Все еще давясь от смеха, я занял место рядом с Редлином, предупредил склонившийся надо мной белый пиджак, что терпеть не могу пересушенные омлеты, и, вооружившись ложкой с пилообразными краями, нацелился на толстый ломоть мускатной дыни. Никто из присутствующих не притрагивался к пище. Все следили за мной, прикидывая, на что я способен. Я, впрочем, был к этому готов.

— Вас удивляет, джентльмены, что я ем дыню ложкой? — спросил я, ни к кому в отдельности не обращаясь. Тишину за столом можно было назвать предгрозовой.

— Джек, можете чувствовать себя совершенно свободно, — заверил меня генерал Редлин. — Вы среди друзей.

— Я так и понял, — не менее доверительно откликнулся я. — Спасибо, джентльмены! Когда еще выпадет случай позавтракать на дармовщинку.

Кто-то кашлянул. Это верно — чтобы привыкнуть к моим шуткам, нужно время.

— Тогда, может быть, перейдем сразу к делу? — Генерал Редлин уже начинал сердиться. — Мы собирались побеседовать по-дружески, а вы продолжаете паясничать.

— Напомните, если забуду, рассказать вам, как по-дружески обошлись со мной на одной пожарной лестнице в городе Филадельфия, — сказал я с набитым ртом. — Вас это позабавит.

— Кен, в самом деле, говори напрямик, не тяни волынку! — потерял терпение седовласый адмирал.

— Сделайте одолжение, — сказал я, — валяйте.

— Ну что ж, — сказал Редлин, — все достаточно просто. Две недели назад вы начали расследовать дело, которое затрагивает интересы государственной безопасности.