Михаил Кривич - Бюст на родине героя

— Наконец-то явился, путешественник. Ну здравствуй, милый, — сказала она и, не выпуская подноса, подставила мне щеку.

Я неловко потянулся через поднос и коснулся губами ароматной Неллиной щечки.

— Ну вот все и собрались. Сейчас будем садиться за стол, — продолжала Нелли и, обернувшись к двери, добавила: — Проходите, Вячеслав Харитонович, будьте как дома.

Я тоже обернулся к двери. Между портьер, словно задрапированный в бархат, стоял высокий.

— Позвольте представить вам моего старого доброго друга, — сказала Нелли высокому, светским жестом показывая, что старый добрый друг это я.

Не будучи знатоком этикета, я тем не менее с досадой и удивлением отметил, что она представляет не его мне, а наоборот. Почему-то это слегка меня уязвило. Кроме того, я сделал вывод, что остальным гостям Вячеслав Харитонович уже представлен.

Не трогаясь с места, я повернулся к нему и кивнул. Высокий же широким шагом пересек комнату, подошел ко мне и протянул большую руку в белоснежной манжете. Сверкнул камушек на золотой запонке. Мы обменялись рукопожатием.

— Мы с Нелли Викторовной всего три дня как знакомы, но она много успела рассказать о вас, — сказал Вячеслав Харитонович и добавил, приятно улыбаясь: — Хорошего.

— Спасибо ей, — ответил я и подумал, что это в ее духе — подцепить неизвестно где нового мужика и тут же излить ему душу. Именно так было, когда мы с ней познакомились. Интересно, что она успела ему наплести про меня, не удивлюсь, если он уже в курсе интимных подробностей наших отношений. Дура толстозадая! Я постарался скрыть раздражение и сказал высокому: — А я уже имел удовольствие встречаться с вами.

— Что вы говорите! Где же?

— Мы недавно летели из Нью-Йорка одним рейсом.

— Верно, верно, я прилетел меньше недели назад. Значит, вы тоже были в Нью-Йорке? Потрясающий город, ошеломляющие впечатления, не правда ли? — Он сделал паузу, как бы ожидая, что я соглашусь с его оценкой Нью-Йорка, и закончил: — А вас что-то не припоминаю.

— Не важно, — сказал я.

Ничего удивительного, что он не обратил на меня внимания ни в Кеннеди, ни в Шереметьеве, а в самолете он вообще меня не видел — летели в разных классах. Но тут же перед глазами встала картина в аэропорту: высокий рядом с таможенным чином, сигнал моему таможеннику и последовавший личный досмотр, шмон под портретом Дзержинского. Случайность? Совпадение? Может, и совпадение, но из числа тех, которые я в своей ученической прозе тщательно отфильтровываю и отбрасываю.

— Не важно, — согласился со мною Вячеслав Харитонович. — В конце концов нас свела судьба в лице очаровательной Нелли Викторовны, и мы познакомились в ее гостеприимном доме.

Нелли метнула на него кокетливый взгляд, я молча кивнул.

Сидевший со скучающим видом Стас воспользовался паузой и ленивым голосом сказал:

— Неля, девочка, ты что-то говорила насчет стола.

— Конечно, конечно, — засуетилась Нелли и стала перекладывать закуски с подноса на вишневую бархатную скатерть. — Ну вот и все. Прошу всех к столу. Виктор Харитонович, не стесняйтесь, присаживайтесь вот сюда. Да, а где же ваш товарищ? Мы про него совсем забыли. Он не заблудится в дебрях моей квартиры?

В ответ ей откуда-то со стороны кухни послышался звук, напоминающий то ли раскаты грома, то ли рев водопада.

— Слава Богу, нашелся, — заметил Стас. — А я уж собирался снаряжать спасательную экспедицию.

Все заулыбались: неповторимый звук спускаемой воды в Неллином клозете был предметом бесконечных шуток. Там, в клозете, с дореволюционных, как утверждает Нелли, времен высоко, чуть не под потолком, стоит чугунный сливной бачок с отлитой готическим шрифтом, словно на старинном памятнике, надписью: «The Best Niagara». Так живший век назад неизвестный нам фабрикант сантехники, рекламируя свой товар, унизил великий водопад. Стоит дернуть за ручку, тоже старинную, бронзовую, массивная цепь потянет рычаг на бачке, приводя в действие таинственный, на славу сработанный механизм, и по длинной трубе в унитаз обрушится настоящий водопад — что твоя Ниагара. Сгинули владельцы дореволюционных апартаментов, съехали и тоже бесследно потерялись десятки коммунальных жильцов, унеся с собой свои тряпичные мешочки для обрывков газет — советской туалетной бумаги, воспетой бытописателями социалистического периода, через сортир прошли сотни небритых сантехников в телогрейках, но их дрожащие с похмелья руки, их ржавые разводные ключи не осквернили знаменитого бачка, ни разу его не коснулись — надобности не было. И слава Богу, что не коснулись, иначе бы не пережить ему лихолетья, не дожить до наших дней на радость хозяйке Нелли и ее гостям. Может, и не унижен вовсе великий американо-канадский водопад, а, напротив, восславлен на столетия — тем, что на чугунном бачке вот уже больше века красуется его гордое имя…

У любой медали есть оборотная сторона. Чудо сантехники, украшение квартиры порою приносило неудобства. Застенчивым гостям затруднительно было незаметно отлучиться по своим надобностям. Да и сама Нелли, дама отнюдь не закомплексованная, порой испытывала неловкость, когда Ниагара громогласно извещала гостей: «Вот наша хозяюшка и пописамши! А вы тревожились, куда это она пропала. У-у-у!»

Итак, собравшиеся в Неллиной гостиной заулыбались. Кроме высокого, который был в доме впервые и, должно быть, Ниагарой еще не успел воспользоваться, и меня — я любопытствовал, кого еще он с собою привел.

Долго любопытствовать мне не пришлось — вновь отодвинулась портьера, знаменуя очередное явление в этом спектакле: те же и…

На пороге, смущенно переминаясь с ноги на ногу, стоял полноватый человек среднего роста.

Я узнал его сразу, хотя видел только однажды и с той поры минуло больше пятнадцати лет. Это был куратор.

Тогда, в строении номер три, я беседовал с худощавым, спортивного склада молодым человеком, теперь он раздобрел, появились брюшко и второй подбородок, но мальчишеский вид сохранился — недаром говорят, что маленькая собачка и в старости щенок. Та же наигранная приветливость, тот же аккуратный проборчик, такой же недорогой, но тщательно отутюженный костюмчик, крахмальный воротничок, комсомольско-пионерский галстук.

— Познакомься, это Май Игоревич, товарищ и коллега Вячеслава Харитоновича, — сказала Нелли, на сей раз представляя не меня, а мне, как того требовала, должно быть, сложившаяся у нее в голове табель о рангах.

— А мы давно знакомы, — радостно сказал куратор, протягивая мне руку.

Я подумал, что эта его реплика как бы зеркальное отражение моей — когда Нелли представляла меня высокому, но сделал вид, что не заметил его протянутую руку, и свою не подал.