Михаил Кривич - Бюст на родине героя

Когда я вошел в комнату отдыха, Петрович и рука-на-кране разливали по рюмкам водку, а Шик стоял в углу возле столика с телефоном и что-то бубнил в трубку. Закончив разговор, он подошел и уселся рядом со мной.

— Ну что, дорогой мой, мне кажется, все прошло вполне успешно. Ринат Гамизович в своем репертуаре, но я надеюсь, все уладится, все шероховатости буду сглажены. Верно, Петрович?

Петрович что-то буркнул и продолжал закусывать. Сколько же в него влезает!

— Сегодня же непременно созвонюсь с Натанчиком и все ему доложу. Надеюсь, он будет мной доволен, — говорил Аркаша. Чем это он будет доволен, подумал я, тем, что ты, старый дурак, едва ему все не испортил? Шик тем временем, внезапно понизив голос, продолжал: — Мне только что друзья сказали, что вас видели сегодня на Болотной. Я же просил вас прекратить. И Натанчик вас об этом просит. Русским языком было сказано, ваши услуги больше не нужны, мы сами теперь во всем разберемся, по-родственному, без посторонних, а вы все не унимаетесь. Тоже мне следователь по особо важным делам! — Он вплотную придвинулся ко мне, дыша в лицо перегаром. Голос у него был пьяный и злой.

Честно признаться, я не сразу сориентировался, что ему ответить — урезонить или послать куда подальше. Но дверь из раздевалки распахнулась, и в комнату впорхнули две девчонки в белых халатиках. Как я сообразил, это и был обещанный Валиевым банный сюрприз.

Девчонки скромно поздоровались и после приглашения Петровича подсели к нам за стол.

Мне и раньше приходилось бывать в начальственных саунах с подобными сюрпризами. На банных посиделках по партийной линии, в саунах горкомов-обкомов, гостей принято было потчевать комсомолками из спецконтингента. Как правило, публика эта была отменного экстерьера, но весьма развязная и недвусмысленная — сразу чувствовалось, отказа тебе ни в чем не будет. В заводских саунах даже знатных гостей девицами баловали нечасто, если же в баню и приглашали местных гейш, то были они попроще и поскромнее комсомолок партийного призыва: считалось, что они здесь для облагораживания мужской компании, а не для безобразий. Эти, похоже, были сестричками из санчасти нефтехима, а вовсе не профессионалками, и выглядели совсем не вульгарно.

После короткой церемонии представления Аркаша галантно наполнил девицам рюмки и предложил всем выпить за прекрасных дам. Должно быть, девчонок вызвали прямо с работы — они прямо-таки набросились на закуску. Аркаша не сводил с них масляных глазок и все подталкивал меня локтем: мол, посмотри, что за девки, одна другой краше.

— Ну выбирайте, голубчик, — прошептал он мне на ухо, — а то проморгаете, и я обеих уведу у вас из-под носа. Ну, блондиночка или брюнеточка?

— Спасибо. Я пошел париться, — громко ответил я и встал.

Отсутствовал я минут десять, а когда вернулся, обнаружил, что Аркаша продвинулся уже достаточно далеко. Он сидел в окружении девиц, которые, похоже, успели изрядно захмелеть, — много ли надо на голодный желудок? Обе держали в руках полные рюмки и хохотали, расплескивая коньяк. Левой рукой старый сатир обнимал брюнеточку и через халатик суетливо тискал ее грудь, лежавшая на бедре блондинки правая рука уже скрылась под подолом и уверенно ползла вверх к заветной цели. Петрович и сбытовик сидели поодаль и о чем-то беседовали.

— Кто поздно пришел, тому обглоданный мосол! — завопил Аркаша при виде меня и так стиснул грудь брюнетки, что та взвизгнула. — Опоздали, опоздали! Никому не отдам — обе мои!

Он заходился от смеха, девчонки пьяно хихикали. Не обращая на них внимания, я попрощался с Петровичем и сбытовиком, взял со стола свои сигареты и пошел в раздевалку. Я стоял на пороге, когда за спиной раздался скрипучий голос Шика:

— Последний раз предупреждаю: чтоб больше никаких следственных действий! Не то будут большие неприятности, очень большие неприятности…

Я ему не ответил и прикрыл за собой дверь.

Людочка ждала меня в номере. Она сидела с ногами на диване и пялилась в телевизор. Рядом с нею лежала книжка на французском языке. Вот какая у нас нынче интеллигентная девушка!

— Ты чего так поздно? Где ты был? — капризным и требовательным тоном спросила она.

Я рассмеялся. Никогда никому из моих дам, даже жене в период нашего краткого брака, не дозволялось задавать подобные вопросы. Коготок увяз — всей птичке пропасть. Один раз спустишь, и прощай независимость, прощай мужская свобода. Где надо, там и был.

Людочка все сообразила без слов и, сменив тон, стала деловито и четко, что твой референт-секретарша, докладывать о происшедшем в мое отсутствие. Звонил твой товарищ, нет, не смешной Станислав, я бы его узнала, а этот, как его, погоди, я записала, вот, Артем Косов. Говорит, просто так, ничего срочного, он перезвонит. Забегал Олег, тоже просто так. Заходил Гриша, у него небольшая задержка с сырьем — дня два-три просили подождать, да он и не торопится. А вот Май совсем затрахал: где ты и что ты, — три раза звонил. Умирает от люпопытства, чего это тебя пригласил Ринат Гамизович, его не пригласил, а тебя пригласил. Вроде бы все, ничего не забыла. Ну и молодец, спасибо. Нет, меня накормили. А ты не голодная? Ну и хорошо. Ладно, время позднее, делай ночь, Нехама.

Начитанная Людочка поняла меня и пошла разбирать постель.

Погасив свет у изголовья, я лежал на спине и вспоминал прошедший день: местных ханыг у пивного ларька на Болотной, подозрительный взгляд бравшего пиво без очереди мента, бизнес-ужин у Рината Гамизовича, смутные Аркашкины угрозы, быстро захмелевших мед-сестричек. За день было немало выпито, все-таки зря это я, да еще с утра, — пиво на вино… Я совсем забыл, что не один в постели, и стал медленно погружаться в сон. Но Людочка напомнила о себе. Что-то мягкое и теплое коснулось меня, легло мне на живот и замерло. Я нащупал ее ногу, провел пальцами по нежной коже с внутренней стороны бедра, другой рукой нашел слева от себя всю Люду целиком, ощутил ее шею, плечо, грудь, медленно повернулся на бок, лицом к ней, и притянул ее к себе.

И тут раздался стук в дверь.

— Не открывай, — шепнула Людочка. — Это Гришка. Не спится козлу.

Несколько секунд мы молча лежали, прижавшись друг к другу. Стук повторился. Стучали громко и настойчиво.

— Да что он, спятил? — сказала Людочка и, отодвинувшись от меня, зажгла свет.

Я взял с тумбочки часы — было без чего-то двенадцать.

Теперь в дверь барабанили непрерывно. Я скинул ноги с постели, набросил халат и вышел из спальни.

— Кто там? — настороженно спросил я, уже стоя у двери.

— Откройте! Милиция! — Стук прекратился.

Я повернул ключ, и тут же в комнату ворвались двое в милицейской форме — лейтенант и сержант.

— В чем дело? Что вам надо? — спросил я.