Елена Грушко - Следствие поручено мне. Повести о милиции

Наскоро перекусив, а потом тщательно протерев стол, сели за разработку диспозиции. Предполагалось двоим — Касьянову и Ахметову — идти старым следом до землянки, Савельеву — дожидаться поисковой группы и прочесать лес вдоль Тайменки, поднимаясь вверх — к водопаду. Касьянов развернул карту с поправками, которые были получены после безуспешных рейсов вертолета над этими местами. Ахметов сел за рацию, чтобы доложить Сабурову об их действиях. Вдруг рация, настроенная на условленную волну, передала, чтобы группа ожидала вертолета.

— Сабуров что-то придумал, — сказал Касьянов и посмотрел на Савельева, хмуро сидевшего в углу, недовольного тем, что вместо активных действий ему предстояло снова сидеть в доме егеря и ждать, когда подойдет поисковая группа. — Может быть, и ты, Гриша, не будешь сидеть на скамейке филином!

— Ей-богу, братцы, надоело! — откровенно признался он. — Как тут один егерь торчит по полгоду — не понимаю. С тоски и одиночества можно подохнуть!

Все они уже знали, что начальник отделения разрешил Сабурову возглавить поиск, но сам Яков Андреевич пока остался в городе. Он решил еще раз вернуться к делу Соколовского и все тщательно проверить. Отправляя Касьянова с Ахметовым и Савельевым, Сабуров рекомендовал им провести тщательную и по возможности скрытую разведку всей местности, прилегающей к Тайменскому водопаду.

Верил ли сам Касьянов в «воскрешение» Соколовского? На этот вопрос Дмитрий уже не мог ответить отрицательно. Сомнения Сабурова передались и ему. Окончательный ответ могла дать только тщательно проведенная операция. У оперативной группы есть все — новейшие приборы, отличное оружие, рация. Есть цель. Пусть сформулированная как гипотеза, но сформулиро-ванная. Нет лишь пока нитей, которые неопровержимо бы вели к Соколовскому, если он существует, нет и гарантии безопасности. Что касается Колядина, то Сабуров, как, впрочем, и Кочегаров, рассчитывал найти следы егеря там, где они пересеклись со следами Ивана Соколовского.

При последнем разговоре по радио Сабуров сказал:

— Будь осторожен, Дима. Хоть мне и не положено это говорить тебе, но не лезь, пожалуйста, на рожон. Умом бери, если встретится он тебе. Соколовский — редкий и чрезвычайно хитрый бандит. Сильный и безжалостный. Понял?

— Понял, — ответил Касьянов. — А вы уже убеждены, что он перехитрил нас летом?

— Почти, — отозвался Сабуров. — Я, Дима, еще дважды навещал старика Кочегарова. Кое-что прояснилось. В частности, недалеко от известной тебе землянки старик потерял нож, подобранный им на кабаньей тропе. Что это значит, спроси у Савельева, он тебе объяснит. Кроме того, исследуйте опадную колодину, которой был убит пес Кочегарова. Старик не уверен. Все же он сомневается и предполагает, что браконьерствовать мог и Колядин. Но я начисто отрицаю это. Я знаю Колядина. И ножи, и колодины он ставить не станет. Слышишь? Не станет! Убежден! Следовательно, кто-то орудует в том районе, а почерк похож на почерк Соколовского. Вот, собственно, и все… Скоро прибуду к вам на вертолете…

Через час над домом егеря загрохотал вертолет, поднимая снежную пыль и сбивая с кедров кухту. Пилот, несмотря на разреженный горный воздух, смог зависнуть и бросил вымпел прямо на крыльцо дома. Взревели моторы, и громадная птица-стрекоза растаяла в ясном голубом небе, скрывшись за перевалом.

— Вдоль границы пошел, — сказал Савельев. — Патрулирует. Это, видать, Сабуров пограничников подключил…

Касьянов внес вымпел в комнату, развернул, прочитал. Обратился к Савельеву:

— Гриша, когда ты Кочегарова в больницу отправил, ты после него чай из котелка, что на печке стоял, пил?

— Нет, Дима, — подумав, ответил Савельев. — Ни капли там не было… Я котелок снегом набивал. А в чем дело?

— А в том, что чай выпил тот, кто похитил или убил Колядина. Кочегаров настаивает, что Иван Соколовский приходил к нему…

И Касьянов пояснил товарищам план Сабурова, несколько иной, нежели тот, что составили они.

— Ты вернешься сейчас к дому пасечника, — сказал он Савельеву, — отыщешь, если сможешь, старые следы шатуна и пойдешь по ним до конца. Может случиться так, что мы встретимся с тобой в одном и том же месте.

В глазах Савельева загорелся охотничий азарт:

— Значит, друзья, есть подозрение, что шатун — не шатун?

— Будем проверять, — уклончиво сказал Касьянов. Группа стала собираться в дорогу.

— Вездеход-то отпустили! — простонал вдруг Савельев.

— Ай, Савелюшка, — ласково сказал ему Ахметов. — Какой ты нежный барышня! Ему «кадиллак» нада… А вот это не хочешь?

И Ахметов указал ему на груду вещей, сваленную в углу.

— Лыжи! — радостно вскрикнул Савельев. — Горные!..

— Вот. И полетишь с горка, как… — Ахметов секунду подумал и добавил: — Взлетишь, как орел, но… не падай, как ворона!

— Я тебе, Ахмет, другие лыжи сделаю. Знаешь? Ноги, руки к спине прижму… Только встреться мне один в тайге.

— Ай-вай! Товарищ старший оперуполномоченный… Он мне угрожает. А за угрозу по статье номер…

Савельев уже не слышал его, хлопнул дверью.

— Лейтенант Ахметов, — сказал ему Касьянов. — Отставить шутки.

— Есть, — серьезно ответил Ахметов и наклонился над письмом Сабурова.

— Смотри сюда…

Лейтенант впился в чертеж Сабурова, изучал его минут десять, потом сказал:

— Думаю, бой будет вот здесь — у этого водопада.

Готов? Пошли…

На третий день пути Ахметов обратил внимание на то, что около солнца, стоявшего еще высоко, стали быстро накапливаться серые, дымчатые облака. Потянуло холодной сыростью. Касьянова беспокоила перемена погоды. Он рассчитывал без помех добраться до землянки и оборудовать там основную базу. Старые следы, оставленные им и Кочегаро'вым, были еле заметны на снеговом полотне тайги: метель, случившаяся после его возвращения в город, сделала свое дело. Если снова пойдет снег, то скроет все. Касьянов и Ахметов прибавили шагу.

Поход с Кочегаровым пошел на пользу Касьянову: его цепкий глаз узнавал знакомые повороты, засечки, на которые указывал ему старый пчеловод. Дмитрий шел впереди, разгребал снег, как бульдозер. Ахметов еле поспевал за ним. Пот застилал ему глаза. Лямки рации нестерпимо давили плечи. Оступившись на крутом косогоре, Ахметов поцарапал лицо, наткнувшись на сухие и острые, как стрелы, ветки пихты… Нет, не зная тайги, тяжко в ней.

Лишь под вечер добрались они до землянки. Ахметов свалил с плеч груз и сел на нары, не в силах шевельнуть и пальцем. Касьянов устал не меньше — руки его дрожали, когда он ставил в угол свой автомат, снимал варежки. Однако он, по-видимому, и не помышлял об отдыхе.

— Ахметов, — сказал он ему, тяжело дыша. — Останешься здесь. Что бы ни случилось, не выходи отсюда, пока не стемнеет. Ясно? — И пояснил: — Тебе нельзя отлучаться. Ты — на рации…